В октябре она уже прилетела к нему с одним чемоданом и сердцем, полным надежд. Но через пару месяцев что-то пошло не так…

На чужой земле Лере быстро стало одиноко. К тому же жили они на севере – у Джека там осталась недвижимость от родственников, и менять локацию он пока не планировал. Но каких-то развлечений, привычного сервиса, а главное, русских людей здесь практически не было. В сравнении с шумной и деятельной Москвой это вообще была абсолютная глушь.

Первое время они активно путешествовали по стране, но вскоре Джека захватила работа, а может, просто конфетно-букетный период себя исчерпал. Они редко стали выбираться куда-то вдвоем, а точки соприкосновения и общие темы для разговоров находились уже с трудом.

При этом Лера все сильнее чувствовала свою зависимость от мужа и все меньше – собственные точки опоры. Она всячески пыталась вернуть то внимание, к которому привыкла в Москве, и до сегодняшнего дня не понимала или не хотела понимать, почему вдруг все так изменилось.

Сообщение от некой Джилл высветилось в телефоне мужа элегантной аллюзией к местному фольклору и горькой насмешкой. Лера не привыкла лазить в его почту, соцсети и даже никогда не интересовалась такой возможностью. Но, пожалуй, каждая замужняя женщина обладает уникальной способностью бросить случайный взгляд на гаджет в самый правильный момент.

Конечно, можно было постараться и объяснить фразу “I miss you, my love” неудачной шуткой коллеги или просто спецификой странного британского общения, но когда у тебя уже полгода разлад в семье и практически нет секса, сделать это оказалось непросто…

Но что не получалось совсем, так это набраться смелости и задать вопрос прямо. Будто бы, сохраняя молчание и иллюзию неосведомленности, она тем самым оставляла небольшой шанс на то, что все это ей просто показалось и беспокоиться не о чем. Разрешится как-нибудь само, главное, не чесать ранку…

Лера закрыла глаза, попыталась отключить все мысли, сосредоточившись лишь на дыхании, и быстрее уснуть. Но внутри продолжала шипеть досада, что она бежит от очевидного решения, опасаясь обнаружить себя еще глубже загнанной в непроходимый тупик. И от этого внутри поднималась уже не столько злость по отношению к мужу, сколько отвращение к самой себе – такой слабой, не способной отстоять себя, вечно живущей в смутном страхе и разъедающем чувстве вины.

Запиликал телефон. Она снова открыла глаза, окончательно потеряв надежду на быструю и спасительную отключку. Шел видеозвонок от подруги. Лера вздохнула. Разговаривать сейчас совершенно не хотелось, но в конце концов она сама просила перезвонить – отклонять вызов было невежливо. На экране появилась девушка с длинной богатой косой, в красивом домашнем платье и защебетала тоненьким голоском:

– Лерусик, прости! Только увидела – весь вечер возилась с малышами. Сначала старшему делали поделку в школу, потом младший жару дал – перевозбудился после ванной… Вот, представляешь, только уложила всех, и теперь у меня сон перебился – ни в одном глазу! И смотрю, как раз от тебя сообщение. Давай рассказывай, что там стряслось.

– Привет, Наташ… – Лера вдруг вместо радости от внезапной поддержки сникла еще больше. “Вот как она так умеет? Трое детей, постоянно домом занята. Но  время – ночь, а она сидит передо мной – ухоженная, причесанная, нарядная. Излучает счастье, любовь и гармонию. Прям икона курсов женственности. И я… При живом муже – одна в постели, в вытянутой майке, с лохматой головой и не смытым макияжем.

– Ты там спишь уже что ли? – подруга так придирчиво принялась разглядывать Леру, что той захотелось отвернуть экран телефона. Однако Наталья уже успела считать ее сомнения. – Когда уже эту жесть с головы снимешь? Симпатичная женщина, а строишь зачем-то из себя тинейджера-пацанку. И как твой принц голубых кровей это терпит?

– Да я про него как раз и хотела поговорить, –  вздохнула Лера. – Наташ, по-моему он мне изменяет.

– Ты точно в этом уверена? – Наталья нахмурилась и поглядела так строго, что Лере показалось, сейчас будут отчитывать ее, а не главного подозреваемого.

– Я случайно увидела смску у него в телефоне: “Скучаю по тебе, моя любовь”. Как думаешь, стоит мне быть уверенной или нет?

– Так, Лерусь! Ну, во-первых, не накручивай. Может, там и повода для беспокойства еще пока нет. А во-вторых, это, прежде всего, тебе звоночек. Посмотри, как себя запустила. Ты должна мужа привлекать, а не отпугивать. Когда ты последний раз на маникюр ходила, к косметологу?

– Ой, Наташ, не надо по больному. Я же тебе рассказывала, как грустно тут с бьюти-индустрией. Пару раз попыталась сунуться, но только деньги выкинула и ногти испортила… Я уж привыкла без покрытия ходить – так проще. А про косметологию и вообще молчу…

– Ладно, в конце концов это все можно самой научиться делать. Напомни, чтоб я тебе рецепты домашних масочек скинула. А в остальном! Я понимаю, что ты тут типа рок-звезда. Но этот образ оставь, пожалуйста, для сцены, а дома ты должна быть жен-щи-ной! Текучей, плавной, цветущей. В красивом платье, с длинными НАТУРАЛЬНЫМИ волосами. Я же тебе это все объясняла неоднократно! Он не чувствует от тебя женской заботы, вот и ищет ее на стороне, – она запнулась. – Ну, или не ищет. Но скоро точно начнет…

Лера слушала Наталью и чувствовала, как в ней растет раздражение. Подруга давно “сидела” на ведической теме – юбки в пол, домашняя готовка, обожествление мужа и детей. Считала этот путь единственно правильным и постоянно пыталась взять Леру на контроль.

Та особо не сопротивлялась. Ведь в душе ей всегда хотелось такую же инстаграмно-красивую семью, как у Натальи. Но сколько она ни пыталась заставить себя носить платья и быть “текучей” – в дредах и рваных джинсах все равно чувствовала себя комфортнее.

Сейчас, когда в отношениях наметился разлад, Лера пыталась следовать хотя бы тем советам, которые не касались внешности – не пилила, не лезла с расспросами и своим мнением, готовила, убирала. И когда Джек работал или отдыхал, играя в компьютерные игры, старалась ему не мешать.

– В общем, ты там не раскисай раньше времени. С рокерами своими поменьше туси – не сливай энергию, ну ты помнишь… И вообще, приведи себя в порядок и устрой мужу шикарный романтик. Жду отчет! Спокойной ночи.

Лера отключила телефон. Разговор с подругой еще больше загнал в противное чувство собственного несовершенства. Впрочем, наверное, Наталья права. Сколько можно тосковать по неформальной юности и навешивать на себя какую-то бессмысленную атрибутику.

“Надо будет на этой неделе выбраться в парикмахерскую и сделать себе нормальную девчачью прическу,” – подумала она, зевнула и, удовлетворившись хоть каким-то принятым решением, провалилась, наконец, в сон.

Река у самой пещеры будто бы намеренно замедляла бег. Затихала и пряталась за крупные валуны, рассыпалась на несколько мелких ручейков, чтобы как можно незаметнее проскользнуть мимо убежища лесной ведьмы, не потревожив ее покой. В ее робком течении не было страха. Скорее, так она выказывала уважение к той, которая теперь  редко выходила на свет, читая свои заговоры во мраке каменной обители день и ночь.

Поговаривали, что Урсула совсем перестала принимать больных и несчастных и посвятила себя спасению человечества в глобальном масштабе. Одни утверждали, что она неустанно молится за всех ушедших и ныне живущих. Другие же шептались, что слова отшельницы с таким прошлым не могут быть обращены к Богу, и помощи бывшая ведьма просит у кого-то из “темных”.

Но при этом никто не сомневался – у Урсулы есть своя сила и использует она ее теперь только во благо людей. Прошли те времена, когда ее считали незаконнорожденной дочерью дьявола, пытались сжечь ее дом, да и саму отправить на костер.

В юности Йоркширская ведьма была далеко не душкой. Стоило няньке застрожиться на нее или сверстникам съязвить что-то вслед, неведомая сила тут же начинала кусать и щипать обидчиков. Говорят уродливая с детства Урсула раздобыла себе в женихи первого красавца на деревне. Нарожала ему детей, а потом сжила со свету за ненадобностью. Но в зрелом возрасте ведьма вдруг ушла в целительство и прорицательство, отработав грешки молодости. За свою подозрительно долгую для английской ведьмы жизнь Урсула вылечила огромное количество людей – возвращала с того света стариков, поднимала на ноги смертельно раненных солдат, дарила отчаявшимся женщинам радость материнства, а матерям – возможность обнять своих вновь задышавших  младенцев.