Слава о добрых делах разлетелась, как ни странно, намного дальше гневных сплетен. Никто сейчас и не посмел бы косо посмотреть в ее сторону.  Ежедневно у порога ее дома выстраивалась очередь из страждущих. Некоторые останавливались в Нейрсборо на несколько недель и даже месяцев в ожидании встречи с удивительной целительницей. Но в один из дней довольно пожилая уже  Урсула вышла из дома, заперла дверь и, не замечая взволнованной очереди, проковыляла мимо. Перешла по мелководью реку, огибающую город, и скрылась в роще на другом берегу. Там Урсула поселилась в пещере, в глубоких переходах  которой, по слухам, отдыхал в вековом сне дракон, и стала отшельницей.

Она шла вдоль реки и чутко прислушивалась к ее настороженному рокоту, словно это помогало вспомнить дорогу. Куда-то подевалась хорошая натоптанная тропа, местами проложенная дощатым настилом, по которой они с мужем прогуливались в прошлый раз во время путешествия в Нейрсборо. Средневековье, затерянное в Йоркширских землях, отчаянно подавляло здесь современность в любом его проявлении. Вот и тропа почему-то снова стала совсем дикой, будто Урсула проложила ее к своему новому жилищу только вчера. Направление угадывалось лишь по слегка примятой траве.

Следы то выбегали к самой воде, а то уводили прочь от берега в непролазные дебри, туго стянутые вездесущим плющом. Лера помнила, что пещера находится у реки, и каждый раз, когда тропа уводила ее в глубину леса, опасалась, что потеряет этот основной ориентир.

Длинная юбка цеплялась за траву и мешала идти. Балетки давно отсырели – ноги мерзли и оттого все меньше слушались. Да, здесь как раз кожаные штаны и ботинки на толстой подошве были бы намного актуальнее. Но Наталья говорит, длинные юбки собирают энергию земли и наполняют женской силой. А ей с ее опытом счастливого замужества и материнства все-таки, наверное, виднее.

Вот только почему же тогда сейчас Лера идет за советом к одинокой ведьме?

Пещера возникла перед ней внезапно, словно секунду назад в этих зарослях остролиста ее и вовсе не было. В прошлый раз, насколько она помнила, вход в подземелье был украшен стилизованными глиняными фигурками, теперь же над ним на грубых нитках и конских волосах болтались кости и какие-то непонятные побрякушки.

Да, теперь пещера совсем не походила на по-английски причесанный и окультуренный туристический объект. И Лера знала каким-то внутренним чутьем – ведьма сейчас там, внутри. Не заточенная в склеп после кончины пятьсот лет назад, а вполне живая и реальная.

– Есть тут кто? – Неуверенно спросила она и, чуть наклонившись, шагнула в сырой полумрак каменной кельи. В тесной пещере было пусто, и девушку кольнуло разочарование – неужели предчувствие не оправдалась.

Но вдруг в дальнем углу она заметила что-то вроде углубления, на которое во время прошлой экскурсии не обратила внимания. А может, его и не было вовсе…

Желая получше изучить находку, она наклонилась еще ниже, чиркнула зажигалкой и попыталась рассмотреть, ход это или просто потемневшая от плесени стена. Но в этот момент что-то сильно толкнуло любопытную гостью в спину, и она полетела в эту темень.

На секунду показалось, что сейчас она ударится головой о тесный свод пещеры. Но тьма будто разом заглотила ее, а в следующий миг пространство расширилось и начало подкидывать и кружить, жонглируя телом, потерявшим контроль. Но Лера даже испугаться толком не успела, как вдруг тьма разлетелась в стороны, словно взорванная хлопушка, а сама девушка, как профессиональный акробат, приземлилась точно на ноги и оказалась посреди огромного пляжа.

Она тут же узнала его. Это был Скиннингроу – один из красивейших диких пляжей восточного побережья Англии, который занимал соседнюю бухту к северу от Стэйфса.

Почувствовал знакомый запах соли, Лера как-то быстро успокоилась, несмотря на столь невероятное перемещение. Море мерно и слегка взволнованно било волной о широкую прибрежную полосу, словно отбивало ритм своей собственной мелодии. Стало казаться, что сквозь естественный шум действительно пробиваются легкие звуки то ли волынки, а то ли скрипки. В голову ударило приятное тепло, словно от легкого опьянения. И вдруг за спиной девушка почувствовала движение и кто-то снова подтолкнул ее, но на этот раз ласково, будто бы ободряюще. А следом глубокий негромкий голос шепнул:

– Танцуй!

Двигаясь, словно под воздействием гипноза, сопротивляться которому было бесполезно, Лера обняла себя за плечи и начала медленно водить бедрами, пытаясь поймать ритм и войти в него. Она думала о том, что, наверное, красиво смотрится на этом пустынном берегу в своей длинной юбке и с распущенными волосами… Но эти мысли почему-то мешали ей соединиться с собственным телом и перестать контролировать его. Движения, наоборот, выходили ломаными и угловатыми – суетливые мысли сбивали и заглушали мелодию моря, а к ним вдобавок все увереннее примешивался стыд. Она еще сильнее прижала руки к груди и неловко ссутулилась. Сладкое наваждение первых минут развеялось. ”Да что здесь вообще происходит? С меня хватит, пора домой!” – подумала она и только развернулась, чтобы уйти, как увидела прямо перед собой Ее.

Урсула ухмылялась, скрестив на груди худые руки, и смотрела на Леру как будто свысока, хотя была намного ниже ростом. Расписанное глубокими морщинами лицо ее казалось таким сухим, что чуть более уверенный порыв ветра мог рассыпать его в прах. Но глубоко посаженные зеленые глаза горели живо и ярко, как два драгоценных изумруда, каждый из которых изнутри подсвечивал пылающий факел.

– Куда бежишь, детка? Не знала, что ты не умеешь чувствовать музыку.

Она начала медленно двигаться вокруг оцепеневшей девушки, ноги которой в мгновение стали массивными и тяжелыми. Все пространство под широкой юбкой будто заполнилось вязкой смесью, которая быстро застывала, превращаясь в неподвижный камень. Ей начало казаться, что ее затягивает куда-то вглубь песка. А ведьма тем временем все обходила ее кругами, как охотница, загнавшая жертву и выжидающая момент для финального броска. Описывая своей клюкой круг и не сводя с Леры горящих глаз, она продолжала:

– Ты получаешь ответы не там и не туда направляешь свой взор. Только твои сны открывают верные двери, потому что все разгадки – в тебе самой. Как и истинная сила. Но ты не можешь расслышать и почувствовать их из-за того вороха навязанных идей, которыми обмотала себя, подобно тряпью.

С этими словами ведьма протянула костлявую руку и одним рывком сдернула с девушки юбку. Ткань вспыхнула прямо в ее пальцах. Быстро тлеющие лохмотья упали на землю и подожгли круг, который Урсула только что очертила на песке. Лера оказалась в кольце огня. Она видела что вслед за юбкой прямо на ней истлевает белье, но тело не чувствовало жара. Страх постепенно отходил, уступая место любопытству.

Через несколько секунд она стояла в круге света совершенно обнаженная, видела только яркий огонь, который плясал совсем близко, но ласково грел, а не обжигал. Слышала за ним ритмичные удары моря – они стали громче и веселее. Урсула слилась с темнотой, поглотившей все, что находилось за огненным кольцом, и оттуда до девушки долетел ее уже громкий и восторженный крик:

– Танцуй! Теперь тебе можно!

Море ударило еще сильнее и Лера звучно вдохнула воздух. В этот момент огонь  вспыхнул внутри нее, загорелся в самой глубине тела – там, где рождается наслаждение, разгоняя кровь и скручивая мышцы. Она прогнулась и вскинула руки, почувствовав, как вслед за этим движением пламя рвануло вверх по позвоночнику и горячим потоком ударило в голову, отключив сдерживающие ее страхи и стыд. Она ощутила и осознала себя совершенно другой – дерзкой, уверенной, дикой и сильной. Словно в этот момент в нее саму вселилась ухмыляющаяся Урсула. А может именно такой она и была рождена изначально…

Лера тряхнула головой влево и вправо, разметав волосы змеями по плечам. Перенесла вес с одной ноги на другую, словно проверяя, вернулись ли силы, и тут же пустилась в совершенно дикую пляску, напоминающую ритуальные танцы африканских племен. Ее тело подскакивало, изгибалось в прыжках, падало и снова взлетало подобно языкам пламени. С точки зрения эстетики эта хореография была ужасна, но сама танцовщица ловила такие космические ощущения свободы, сексуальности и откровения, что ей было все равно, как это выглядит со стороны. Каждую клетку ее тела ежесекундно пронзало счастье, одурь полета, затяжной оргазм. Хотелось кричать, чтобы дать телу абсолютную возможность самовыражения. Из груди вырвался животный крик наслаждения и кто-то там, над морем, начал вторить ему так же громко и пронзительно. В эту же секунду Лера, разбуженная собственным стоном, открыла глаза.