Но что-то я никогда не видел, чтобы он кого-нибудь обижал, не то, чтобы камнем кинуть. Он вообще у нас тихий.

Я забираюсь вслед за Федором в самый темный и дальний угол чердака. Там действительно стоит большой, довольно ветхий сундук, окованный ржавым железом. На тяжелой крышке висит огромный замок, тоже весь проржавевший и внушающий невольное уважение. Не станут же так запирать какую-нибудь ерунду!

– А стоит ли открывать?– сомневаюсь я.– Наверное, тому, кто его запер, не очень бы это понравилось.

– Ты прав. Только кто ж ему скажет? Сюда никто никогда не поднимается. Иначе не стали бы и дверь заколачивать.

Федор умеет уговаривать. Хотя, честно говоря, я и сам не прочь взглянуть, что там, внутри.

– Валяй,– говорю,– открывай!

И Федор, с видом фокусника, исполняющего хитроумный трюк, вставляет ключ в замок…

Но не тут-то было! Замок так проржавел, что ключ и не думает проворачиваться. Сундук, похоже, не открывали очень давно. Но Федора этим не остановишь. Выудив из мешка железный стерженек сантиметров пятнадцать в длину, он просовывает его в массивное кольцо ключа и этим рычагом проворачивает его в замке….

Сколько знаю Федора, столько не устаю им восхищаться, Лишь ему под силу такая предусмотрительность. Интересно только, зачем он таскает в мешке куриные яйца? Может, на тот случай, если мы попадем на необитаемый остров?

А Федор уже вытаскивает дужку замка из массивных петель.

– Помоги!

Я встаю рядом, и мы изо всех сил тянем крышку вверх…

И тут ворона, сорвавшись с места, гулко каркает и, хлопая крыльями, летит прямо на нас. Я невольно втягиваю голову в плечи.

Федор же невозмутимо наблюдает за ней. Ворона планирует на сундук и угрожающе смотрит мне в глаза. На всякий случай я отдергиваю руки от крышки. Вблизи ее клюв кажется особенно грозным. Птица явно не дает нам заглянуть в сундук. Я охотно бы предоставил ей возможность сидеть и охранять его еще хоть триста лет, а сам бы убрался поскорее.

Но Федор умеет укрощать не только пенсионерок. Он легко находит общий язык с любыми животными и птицами. Может, кроме гусей. И, вытащив из кармана маленькую белую сушку, твердую, как камень, Федор сует ее прямо в клюв птице. Вороне ничего не остается, как только схватить угощение. Теперь клюв ее занят, и она только таращится на меня.

Интересно, чем это я ей досадил? В конце концов, лезть в сундук не моя затея.

Крышка сундука все равно не открывается, даже и без замка. Я советую Федору:

– Убери птицу. Это ее тяжесть мешает.

Вместо этого он обходит сундук сзади и смазывает ржавые петли из масленки. Ее он, разумеется, извлек все из того же мешка. Меня это уже не удивляет. Я думаю, что у него там нашелся бы и воздушный шар на тот случай, если бы вдруг деревенская речка вышла из берегов и затопила все вокруг.

Пока он возился со смазкой, ворона управилась с подачкой и теперь постепенно подбирается ко мне. Похоже, сушка не очень улучшила ее настроение. Тут подходит Федор, быстро сует ей в клюв вторую сушку и хватается за край крышки.

– Давай!– командует он, и мы снова, напрягаясь изо всех сил, тянем ее вверх.

Раздается такой громкий и мерзкий скрип, что ворона с шумом взлетает и усаживается прямо на балку над нашими головами. Сушку, однако, из клюва не выпускает.

Крышка нехотя поднимается и мы, наконец, откидываем ее назад. С грохотом она повисает на петлях, и перед нами предстает содержимое сундука. Внутри все покрыто одеялом пыли. Я разочарованно бормочу:

– Да тут одни старые книги. Стоило лезть сюда и глотать пыль, чтобы найти эту макулатуру?

Но Федор не слышит меня. Он жадно хватает книгу, лежащую сверху, сдувает с нее пыль и счищает ладонью плесень с позеленевшей металлической таблички, на которой выгравировано: «Руководство по изготовлению и применению колдовских отваров».

– Что такое?! Как это колдовских? А ну-ка посмотри, что там еще лежит!

Федор молча вытаскивает вторую книгу. Она гораздо толще первой и выглядит куда более старой. На позеленевшей от времени табличке читаем: «Искусство становиться невидимым и проходить сквозь стены».

– Бред какой-то,– почему-то шепотом говорю я. Однако уверенности в моем голосе нет. А у Федора и вовсе глаза горят от нетерпения.

Он торопливо кладет книги на край сундука и нагибается за третьей, последней. Она такая тяжелая, что мне приходится помочь ему. У нас в руках толстенный том в черном кожаном переплете, нисколько не поврежденной ни плесенью, ни временем. Никакого названия на нем нет. И только Федор собирается его открыть, как вдруг ворона с громким карканьем камнем кидается прямо на него, словно орел на зайца, и клювом бьет в руку. От неожиданности он вскрикивает, и мы роняем книгу. Ворона тут же садится на нее и, громко каркая, хлопает крыльями.

– Вот это да!– Федор озадаченно потирает руку.– Сдается мне, она не очень хочет, чтобы мы открыли книгу. Значит, мы ее обязательно откроем и прочтем.

– Здесь что-то не так…. Дай-ка ты ей еще одну сушку.

Но на этот раз Федор лишь смущенно разводит руками.

– Нету больше. Кто бы мог подумать, что она такая прожорливая.

– А может, она яйцо съест?

– Те яйца она есть не станет,– туманно отвечает Федор и тянется к книге. Ворона угрожающе поднимает клюв.

– Не хотелось бы применять силу,– вкрадчиво говорит Федор и развязывает свой мешок.

Кажется, ворона его поняла, потому, что, недовольно каркнув, все же соскакивает с книги. Теперь она стоит рядом с ней, и, скосив глаза, наблюдает за нами.

Федор медленно раскрывает тяжелый том, и на первой странице мы видим два слова, написанные замысловатой вязью и окруженные разными непонятными знаками- кружками со стрелками, спиралями и прочими закорючками.

«Черная магия»– вот эти слова.

– Так, так, так,– нараспев произносит Федор, – это становится интересным.

Он усаживается на сено, и, раскрыв книгу на середине, пытается что-то прочесть в темноте.

Сундук стоит рядом со мной. Его крышка откинута и мне кажется, из него вдруг потянуло свежестью. Будто легкий ветер подул. У меня даже волосы слегка всколыхнуло на лбу.

– Не может быть!– Я заглядываю в сундук. Только что мы с Федором доставали из него эти книги, а теперь я не вижу дна. Да какое там дно! У меня такое чувство, будто я смотрю вниз, свесившись ночью с крыши дома. Невольно вцепившись в край сундука, я слегка отодвигаюсь.

Может, показалось? Снова осторожно заглядываю в сундук- то же чувство бездонной пропасти!

– Как же так? Просто в темноте, наверное, показалось,– бормочу я и, перекинув одну ногу через бортик, пытаюсь нащупать дно.

Нога повисает в воздухе…. Я начинаю злиться. Повиснув, дрыгаю ногами – но дна нет! Вдобавок, снизу уже дует настоящий ветер, холодный и сырой. Судорожно подтягиваюсь и вылезаю из сундука.

– Федор!!– волосы на моей голове шевелятся уже не от ветра.

Но Федор, похоже, и не заметил моего отсутствия. Он с неудовольствием отрывается от книги.

– Чего тебе?

– Чего?! А ты загляни в сундучок – узнаешь!

– А что такое?– обеспокоенный, Федор подходит и, перегнувшись через край, смотрит вниз.

Когда он выпрямляется, от его всегдашней самоуверенности не остается и следа.

– Что это такое?!– свистящим шепотом спрашивает он.

– А ты спустись туда по своей веревке – узнаешь!

– Что-то мне не очень хочется.

– Мне тоже. По-моему, надо отсюда выбираться поскорее.

Но мой друг уже взял себя в руки.

– Пойдем,– говорит он, – только сначала я все-таки спущусь в сундук. На улице жара, а из него холодом несет.

– А может, это начало подземного хода?– высказываюсь я.– Так без фонарика все равно ничего не увидим.

– Ты прав. Берем книги, и пошли отсюда! Внизу посмотрим, что там написано, а сюда вернемся завтра с фонариком.

Я поворачиваюсь и только хочу взять книги, как вдруг ворона, до того тихо сидящая рядом, мигом вскакивает на край сундука. Я невольно отшатываюсь. Ворона злобно каркает и неожиданно клювом сталкивает одну из книг вниз!