– Нормально, Веня. – Семеныч покачал головой, но в глазах появилась радость. – Ведь ожил же, паразит.

– В сознание только не пришел.

– Гипоксия мозга… Но сердце-то запустили. До больницы довезли. Теперь его уже не отпустят. Должен выжить мужик. – Сергей Семенович положил пустую рюмку в сумку, сделал бутерброд из остатков колбасы и сыра и задумчиво принялся жевать.

Они так сидели еще минут десять, молча завтракая после тяжелой смены. Вениамин взял пустую бутылку и понес к урне около следующей скамейки. Сергей Семенович достал из кармана куртки пачку «Родопи», китайскую прозрачную зажигалку и прикурил, прикрывая ладонью огонь от ветра. Первая затяжка сразу принесла покой и умиротворение. Усталость дала о себе знать, его потянуло в сон.

«Хороший Веня парень. Будет из него толк», – Сергей Семенович улыбнулся, радуясь за своего нового фельдшера, и прикрыл глаза.

Вениамин вернулся. Будить Семеныча не стал, но вытащил сигарету, медленно тлеющую между пальцев.

Сергей Семенович проснулся, посмотрел на простенькие электронные часы на руке и стал собираться: положил остатки хлеба в пакет, сбросил с газеты крошки, свернул её и все это положил в сумку.

– Ладно, Веня, пора домой. – Они встали со скамейки, Сергей Семенович похлопал фельдшера по плечу и протянул руку.

– Спасибо, Семёныч. Вы – мой учитель. – Веня крепко пожал руку и долго её не отпускал.

– Все, езжай домой. Тяжелый сегодня был день. – Семеныч еще раз хлопнул Веню по плечу: – Бай! – И, развернувшись, быстрым шагом пошел к автобусной остановке.

Остановка была пуста, но Семеныч не стал садиться на лавочку: «Если сяду, то сразу усну». Он вышел на проезжую часть и посмотрел вдаль, не виден ли автобус.

Рано. Лишь одинокий автомобиль, медленно стартовав со светофора, покатил в его сторону.

Новенький «Лексус» проехал мимо остановки, затем резко затормозил и стал сдавать назад. Поравнявшись с Семенычем, серебристый седан остановился, и тонированное стекло заднего сиденья начало опускаться.

– Семеныч, ты? – в окне появилось улыбающееся лицо мужчины. Усы и борода были тщательно подстрижены – выверенная длина трёхдневной щетины. Семеныч даже ощутил запах дорогого одеколона.

– Гена, это ты, что ли? – Сергей Семенович узнал своего студенческого товарища и подошел к автомобилю.

– Здравствуй, дорогой! – Геннадий протянул из окна руки, и Семеныч попытался обнять старого приятеля.

– Казак, ну ты крут, как всегда.

– Не жалуюсь, – Геннадий Викторович Казаков улыбнулся, обнажив неестественно белые зубы. – Давай, садись ко мне, подвезу, поболтаем.

Семеныч секунду подождал, чтобы Геннадий подвинулся и уступил ему место, не дождался: «Важный стал, заматерел».

Он обошёл «Лексус», открыл заднюю дверь и сел в мягкое кожаное кресло. Между двумя сиденьями располагалась массивная консоль с множеством кнопок и телефонной трубкой – необходимость обходить «Лексус» была вызвана конструктивной особенностью автомобиля, а не тщеславием старого товарища.

– Старик, как ты? – Они наконец обнялись по-настоящему, долго хлопая друг друга по спине.

– Все хорошо. Все так же на скорой. Жена, сын.

– Ты, значит, со смены. А я на работу. Поехали ко мне, выпьем, посидим.

Семеныч лишь пожал плечами, соглашаясь на приглашение.

– Саша, поехали, – велел водителю Геннадий Викторович.

***

Геннадий Викторович Казаков являлся совладельцем и директором частного медицинского центра «Восточно-Европейская медицина». Потомственный стоматолог, он окончил институт и стал работать вместе с отцом в Первой республиканской больнице. Еще в советские времена их кабинет резко отличался от других: там было чисто, стояло новое оборудование и импортные материалы. Все главные партийные боссы и кооператоры лечили зубы у них, всегда оплачивая чуть больше, чем предписывал официальный прейскурант.

Не удивительно, что как только частная собственность открыла для предпринимателей новые возможности, Казаковы основали собственную небольшую стоматологическую клинику.

Но вместе с возможностями появились и трудности. Во-первых, началась конкуренция, благо медицинский институт имел отдельный стоматологический факультет и регулярно выпускал специалистов; а во-вторых, кроме лечебных дел приходилось решать совсем другие проблемы.

Одной из таких проблем и стал наезд «ошмесовской» группировки, на территории которой Казаковы арендовали помещение под свою клинику.

Геннадий понимал неизбежность рэкета и что платят все. Но его смущал предполагаемый контрагент. Группировка «Ошмес», называющая себя по имени одноименного кафе, внутри которого и собирались молодые бандиты, не внушала Геннадию какого-либо трепета и уважения. Молодые быки, не так давно покинувшие школьные парты, и их руководители – выпускники ПТУ – не могли претендовать на роль надежной «крыши». Казаков долго думал, перерыв все свои записные книжки, и нашел номер старого школьного приятеля Коли Лопатина, известного в городе криминального авторитета по кличке Лопата.

Коля Лопата по-дружески откликнулся на просьбу встретиться, и на следующий день они уже сидели в отдельном кабинете ресторана «Малахит», который принадлежал Лопатину.

Вопрос был решен быстро. «Лопатинские» простили некоторые незначительные грешки молодым «ошмесовским» бандитам, в учредительных документах ООО «Восточно-Европейская медицина» появился еще один собственник с двадцатипятипроцентной долей, а клиника переехала в новый торговый центр и расширилась почти втрое.

Коля Лопатин стал совладельцем клиники, добился льготных условий аренды в торговом центре и оградил Казака от всех вопросов, не касающихся медицины.

– Куда едем? Я предполагаю, в самую лучшую стоматологическую клинику города? – Сергей Семенович искренне порадовался за товарища. Он всегда знал, что Казак не пропадет. И даже не из-за того, что прагматично выбрал стоматологию при распределении, и не потому, что всегда пользовался папиными связями, а потому, что ему все всегда давалось легко. И удачи, и поражения он принимал как должное и шел только вперед, никогда не оглядываясь на уже свершенное.

– Про лучшую клинику ты, конечно, верно сказал, но стоматология уже давно не самое прибыльное дело. – Геннадий Викторович самодовольно ухмыльнулся и с интересом посмотрел на Семеныча. – Мы сейчас приедем, и я тебе все покажу. Мне интересно твое мнение.

Сергей Семенович опять улыбнулся и промолчал.

– Серега, а ты помнишь, как Юлечка Александровна спрашивала всех перед распределением, какие из внутренних болезней вам больше нравятся?

– Помню. Ты сказал, что болезни не нравятся никакие, а заниматься хочешь исключительно девичьими улыбками.

– А ты долго думал и потом так серьезно сказал: мне нравится сердце, – Геннадий Викторович с точностью пародиста изобразил своего студенческого друга, оба рассмеялись.

– Да… давно это было. Юлечка тогда уже была почти на пенсии, а сейчас и наша не за горами.

– Ну ты скажешь, пенсия. – Геннадий Викторович хохотнул, погладил свою модную бородку и уже более серьезно сказал: – Мы еще повоюем с тобой, Сережа. Мне сейчас как раз нужны свои люди. Мельчает народ. На собеседование приходят или бездари, или шарлатаны. А если попадается профессионал, то тянет одеяло на себя. Не хочет подчиненным быть.

Сергей Семенович хотел было ответить, но автомобиль остановился у служебного подъезда торгового центра «Виктория», водитель поспешно вылез из машины и побежал открывать шефу дверь.

Клиника была шикарная. Таких интерьеров Семеныч еще не видел. Регистратура походила на холл одного крупного банка, в котором он как-то бывал, когда пытался взять кредит на строительство гаража.

Казак жестом указал Семенычу на диковинный аппарат, в который нужно было поставить ногу в ботинке, и через несколько секунд он покрывался пленкой, защищающей белые мраморные полы от осенней грязи.

Сам же Казаков, будучи в летних туфлях на тонкой кожаной подошве, предпочел остаться без пленки.