Костя сосредоточенно потёр лоб:

– Ладно, сейчас папа придет с работы. Попросим его отвезти на «четверке». Если не до конца закрывать багажник, то фикус должен влезть. Но ты все равно торгуйся. Может, нам и так хватит. – Костя сел за стол на свое место и стал ждать окончания переговоров.

Ивану не удалось сбить цену, и он разочарованно принялся проверять свои карманы в надежде найти недостающие деньги.

В итоге набралось две тысячи семьсот. Друзья, понимая, что дело в шляпе, сели за партию в шахматы.

Через некоторое время снаружи у входной двери в квартиру послышался шум. Как будто скреблась кошка. Костя уже знал этот звук и нахмурился.

– Что? – Иван удивился.

– Да ничего, накрылась наша «четверка».

Шорох у двери усилился, сопровождаясь металлическим лязгом. Наконец, ключ попал в замочную скважину, и дверь открылась.

Отец, запнувшись о порог, вошел в квартиру.

Костя уже не раз видел эту картину, но каждый раз она приводила его в бешенство.

Отец еле стоял на ногах, пытаясь что-то объяснить самому себе заплетающимся языком. Один ботинок ему удалось снять сразу, поддев его носком другого. Второй упорно не давался. Отец, видимо, понимал: если он нагнется развязать шнурки – упадет. Поэтому, держась за стоящий в коридоре холодильник, пытался снять оставшийся ботинок стоя.

Коричневая потертая кожаная куртка, надетая поверх белоснежного халата, была чем-то вымазана. Справившись с ботинком, отец снял ее, бросил на пол и, покачиваясь, как матрос на палубе корабля во время шторма, проследовал в ванную.

Костя, чертыхаясь, проследовал на кухню: «Хорошо, что мама уже ушла».

Отец наконец закончил водные процедуры и с довольной улыбкой выплыл из ванной.

– Привет, сынок! – не глядя на Костю, он устремился к плите и, гремя крышками от сковородок, стал разыскивать себе завтрак.

– А что, нельзя хоть иногда приходить с работы трезвым? – вопрос не имел никакого смысла, и Костя это прекрасно понимал, но не смог промолчать – его душило раздражение.

– Что значит хоть иногда? – отец оторвался от поисков съестного и с возмущением приготовился отстаивать свою честь. – Я, на минуточку, врач! – он поднял вверх указательный палец. – Я сутки людей спасал, а теперь у меня заслуженный отдых.

– Врач врачу рознь. И какая связь между водкой и спасением людей? – Костя начал заводиться. Отец, с грохотом опустив крышку сковородки, сел на табурет и приготовился к отражению новой атаки.

– Ох, ох! Ты что тут раскомандовался? Я вот сейчас позавтракаю и пойду спать. А вечером мы с тобой поговорим.

– Иди спи. Раз в жизни хотел тебя попросить отвезти меня. По делу. Но ты, естественно, опять пришел на рогах. – Костя в сердцах махнул рукой.

Отец не нашелся что ответить, засопел обиженно и вновь вернулся к поискам на плите.

Костя вышел, с грохотом хлопнув дверью. Надо было готовиться к сделке.

– Ну что делаем? – спросил Иван, пока Костя наглаживал брюки.

– Позвони в банк, подтверди им, что… хотя нет, давай я сам. – Костя оторвался от своих брюк и взял у Вани телефонную трубку.

Оставались две сложности. Во-первых, друзья наскребли только две семьсот пятьдесят, а фикус продавали за три тысячи рублей. Во-вторых, непонятно было, как везти фикус через весь город. Костю не смущали эти вопросы, он был уверен, что договорится о цене с продавцом. Ну а доставить фикус они смогут, даже если придется пройти весь путь пешком.

Спустя три часа сделка была закрыта. Усталые, но счастливые друзья сели на скамейку в парке неподалёку от банка и поровну поделили прибыль. Оба понимали: это был не просто случайный заработок, это была сложная сделка, которую они провернули от начала и до конца. Друзья отдыхали, они слушали шуршание осенних листьев и молчали каждый о своём.

Костя посмотрел на часы. Еще можно было успеть на последнюю пару. Не сговариваясь, друзья встали со скамейки и быстрым шагом поспешили к трамвайной остановке.

Большая часть занятий была уже пропущена, но прогулять целый день было для Кости непростительным поступком, да и жизнь студенческого городка сулила много интересного и нужного.

Поэтому, ерзая на дерматиновом кресле троллейбуса, он ехал в университет с надеждой успеть хотя бы на последнюю пару.

Обивка сиденья была порвана в самом неудобном месте и цепляла брюки. Пересаживаться некуда, а стоять сил не осталось. Костя сделал несколько глубоких вдохов и прикрыл глаза.

«Вечером наконец увижу Настю». Он невольно улыбнулся и, прислонившись головой к пыльному стеклу окна, представил сегодняшнюю встречу. «Не виделись всего три дня, а кажется, что целую вечность. У нее, наверно, уже начали сходить веснушки». Костя всегда поражался тому, что по ее лицу можно было с абсолютной точностью определять время года. В конце мая веснушки появлялись и усеивали все лицо, в сентябре, прощаясь с летом, они светили ярче обычного, но после первых осенних пасмурных дней резко исчезали. Озорные лучики разглаживались, таяли в бархате нежной кожи.

Костя убрал щеку от окна и ухмыльнулся смешной рожице, получившейся от прикосновения к пыльному стеклу, нарисовал ей пальцем улыбку.

– Остановка «Университет», следующая остановка «Нефтемаш» – знакомый голос проговорил заученную фразу, и Костя, схватив свой пакет с тетрадями, выскочил на заполненную студентами остановку.

Время до начала пары еще оставалось. Костя, неторопливо оглядевшись в поисках знакомых, неспешно пошел в сторону своего корпуса.

Студенческий городок был одним из самых чистых и зеленых районов в городе, поэтому народ не торопился уезжать после учебы, а рассаживался на скамейки или ступеньки учебных корпусов и неспешно проводил время за интересным разговором под сигарету и бутылку пива.

– Костян! – с одной из скамеек привстал парень с его потока. Костя, увидев поднятую в приветствии руку, подошел к знакомой компании.

– Здоров! – он громкими хлопками рукопожатий поприветствовал всех сидящих, попутно глотнув «Балтику» из протянутой кем-то бутылки.

– Сегодня отборочные. Ты ставишь что-нибудь? – знакомый развернул свернутый в трубочку «Советский спорт» и, прищурив один глаз от дыма сигареты, вопросительно посмотрел на Костю.

– Черт, Вов, забыл совсем. Кто играет?

– Пары интересные, я вот думаю на Германию ввалить. Цифры маленькие, конечно, но зато верняк. Играют с Турцией.

– И какой коэффициент на немцев?

– Ноль один на победу и ноль, ноль пять на не проигрыш.

– Верняк-то верняк, но выигрыш копейки, – Костя задумался: – С десяти тысяч навар – косарь, если победят.

– Так оно так, но мы хотим крупно поставить. Впишешься? Если поставить сотку, то Игорек обещал чуть увеличить цифру. Дает ноль, пятнадцать. – Вова окинул взглядом сидящих на скамейке и получил от каждого утвердительный кивок.

– Нам еще пятерки не хватает. Давай вписывайся. Игорьку скажи, что ты в моей группе, он твою ставку засчитает как нашу общую. Наберем сотку, и будет ноль, пятнадцать.

– Ладно, я понял. Подумаю. – Костя еще раз с размашистым хлопком пожал каждому руку и поспешил в сторону своего корпуса.

– Кость, игра в шестнадцать начнется! – Он, не оглядываясь, поднял руку вверх, показывая, что услышал.

Костя любил это время года. Время легкой грусти и мобилизации сил. Осень уже начинала вытеснять бабье лето, скоро выпадет первый снег.

Сидеть бесцельно холодно, но пока приближение осени выдавала лишь постепенная смена напитков у студентов. «Балтика 3» менялась на «портер» или «девятку», а кое-где появлялось и крепкое.

Костя вдруг остановился, посмотрел на часы и резко сменил маршрут. Он уверенно прошел по протоптанной тропинке на газоне, завернул за угол жилого дома и поспешил к окну на первом этаже, вокруг которого собралась небольшая толпа.

Окно было открыто. «Новенькая», – подумал Костя, увидев в окне молоденькую девушку, принимающую ставки.

Игорек – хозяин букмекерской конторы – стоял в гуще толпы и активно жестикулировал, показывая на прикрепленные к окну листы бумаги с коэффициентами.