— Тед, вы такой хороший… Скажите, а можно ли снять заклятье с вас и вашего замка?..

Он на миг потупился.

— Можно, Бланш.

— А как? Я могу помочь?

— Судите сами. Я должен по-настоящему полюбить девушку и добиться того, чтобы она поверила в мое чувство. Впечатляет?

— Но…

— Можно ли было надеяться, что я полюблю именно ту девушку, которая придет сюда? Ведь из одной необходимости любовь не рождается…

Сердце Бланш затрепетало от непонятного, безумного волнения.

— Вы как-то странно сказали, милорд…

Тед загадочно улыбнулся.

— Спокойной ночи, Бланш.

— Спокойной ночи… — растерянно и озадаченно пробормотала она.

И, вопреки собственным опасениям, уснула на удивление быстро, здоровым, глубоким сном.

Герцог какое-то время лежал, закинув руки за голову и с улыбкой глядя на перекрестье потолочных балок над головой, слушая дыхание любимой рядом — и предвкушая завтрашний день. Потом тоже уснул, но проснулся довольно быстро, часа через полтора, когда за окном начинало светать.

Быстро одевшись, он крадучись, чтобы не потревожить Бланш, выбрался с чердака и стремительно помчался на кухню, будить Маргерит.

Впрочем, как оказалось, Маргерит не спала. Она уже хлопотала у плиты, готовя завтрак. Старушка несказанно удивилась, увидев чуть ли не вприпрыжку вбежавшего, сияющего герцога, глаза которого светились совершенно мальчишеским задором и восторгом. Без лишних слов он кинулся экономке на шею, чмокнул в морщинистую щеку, а потом закружился посреди кухни, радостно смеясь.

— Марго! Милая! Она уйдет! Уйдет! Здорово, правда?

Он остановился и взял старушку за руки, серьезно поглядев ей в глаза.

— Марго, я хочу, чтобы вы были вежливы с ней сегодня за завтраком. А то еще передумает… Марго, приготовьте сегодня роскошнейший обед: с фруктами, с мороженым, с тортом! Достаньте из погребов лучшего вина. Мы будем праздновать: я, Бланш и вы!

— Я?.. — Маргерит аж на лавку села.

— Ну конечно, Марго! Разве вы не делили со мной весь ужас и холод этих пяти лет? Мы поделим и радость!

— Это так неожиданно, милорд…

— Хм, Марго, почему же? Я снова хозяин этого дома, этих мест, отсюда ушла вся нечисть… Разве не стоит отпраздновать?

— В том-то и дело, что вы снова полновластный хозяин, — хмуро пробормотала экономка. — Прежде…

— Вы хотите сказать, прежде я не пригласил бы вас? — улыбнулся Тед. — Марго, но я уже не тот, что был раньше. Неужели вы так этого и не поняли?..

— Да, простите, милорд.

— Ерунда! После обеда вы приготовите комнату для меня и комнату для Бланш.

Старушка покачала головой.

— Милорд, может, я чего-то не понимаю, но ведь Бланш столько добра вам сделала, а вы…

— Да, вы не понимаете! — звонко засмеялся герцог. — Я люблю ее, Марго! Я ее очень люблю. И я женюсь на ней!

Старушка даже дар речи потеряла на несколько секунд.

— Как?.. — выдохнула она наконец. — На Бланочке? На служанке?

— Она будет миледи герцогиней. Не забывайте этого, Маргерит. Что для меня значат теперь все сословные предрассудки? Теперь, после этих «милых» пяти лет? Я люблю ее — этого довольно! Лишь бы была согласна она…

— Ну, если так… То счастья вам! Пойду отнесу завтрак Маршбанкс.

— А я подожду вас и Бланчефлер. Мы позавтракаем втроем, тут!

Старая экономка лишь удивленно покачала головой.

Их совместная трапеза прошла удивительно тепло и непринужденно, а после Тед повел Бланш в главную часть замка, чтобы девушка выбрала себе комнату по вкусу в господских покоях.

— Зачем? Мне вполне хватит помещения за кухней, — возражала она, следуя за ним по длинной галерее с портретами его благородных предков. — Это так же, как с платьями, которые вы хотели мне подарить.

— Не верно, Белый Цветок, потому что у меня есть еще кое-что для вас, — улыбнулся Тед, останавливаясь. Он вовсе не собирался тащить ее выбирать комнаты силой.

— Еще? Что же?

— Я скажу в парке, Бланчефлер, — улыбка юноши стала еще загадочней. — Вы не переоденетесь к фейерверку?

— Нет, — не проявляя, к удивлению Теодора, ни малейшего любопытства, коротко обронила Бланш. И, подняв взгляд, испытующе посмотрела ему в глаза. — Зачем вы устраиваете его в мою честь?

— Помнится, однажды вы мне говорили, будто его никто никогда не устроит ради вас. Мне приятно исправить подобное положение вещей. Идемте. Я все-таки хочу устроить вас поудобнее, чем за кухней.

— Все же комната в апартаментах?..

— А что? — не выдержал герцог. — Сколько раз я говорил вам, что вы здесь не служанка! Вы сами считаете меня своим другом, даже начали наконец запросто называть по имени. Поверьте, мне это очень приятно! Так зачем вам жить как прислуге? Или вы не доверяете мне?.. — осенило его. — Боже мой, Бланш, мы два месяца спали рядом! Разве я хоть нескромным взглядом оскорбил тебя?

— А мы уже на «ты»?.. — вскинула она брови. — Теодор, я была нужна вам, чтобы избавиться от Маршбанкс. Теперь она ушла. Расстановка сил изменилась. Вас уже ничто не может удерживать…

Она не договорила, увидев выражение его лица. Почему-то захотелось провалиться сквозь землю.

— Простите… — еле смогла пробормотать она.

Он криво усмехнулся.

— Чего уж там, Бланчефлер. Просто не забывайте никогда, что для меня благодарность и порядочность — не пустой звук. И что я уважаю вас. А теперь, когда мы это выяснили, я, пожалуй, пойду.

Он развернулся и пошел прочь по галерее.

— Тед! — крикнула она ему вслед, и эхо ее голоса отчаянно прокатилось по гулкому коридору.

Молодой герцог обернулся.

— Я правда… простите… я…

Он улыбнулся — тепло, с задоринкой.

— Уже простил. А вы о чем подумали? Я, вообще-то, пошел переодеваться к празднику. Чего и вам советую. Где гардеробная, вы помните.

Он поклонился — и оставил ее стоять растерянную, то бледнеющую, то краснеющую, в полном смятении чувств.

Конечно, переодеваться девушка не пошла, просто вернулась на кухню. И чем более приближался праздник, тем хуже ей становилось. Бланш знобило, у нее кружилась голова и подкашивались ноги. Ей не хотелось никакого фейерверка, но она была не в силах огорчить Теда. Девушка лишь накинула на себя свой дорожный плащ, застегнув пряжкой у горла. «Я совершенно больна» — эта мысль неотступно пульсировала в висках, отчего, казалось, голова распухала и горела еще больше. Девушку вновь замутило.

Однако ко времени самого праздника ей стало значительно лучше, разве что остался легкий озноб. Зато в душу полезли мерзкие, леденящие подозрения. «Что, если у меня холера?! Вдруг я заразилась, когда уходила? Вдруг уже слишком поздно?! Когда здесь все хранили чары Маршбанкс, я была здорова, а теперь болезни ничего не мешает… Что, если холера?!»

Эти терзания совсем извели ее, и, когда за ней зашел Теодор — в нарядном черном с серебром костюме, взволнованный и радостный — она едва смогла подняться ему навстречу.

— Что с вами, Бланш? — встревоженно спросил он, едва увидев девушку.

— Ничего, милорд.

— Вы так бледны…

— Я… Я боюсь, что у меня холера…

При всей своей любви к Бланчефлер Тед не выдержал и рассмеялся.

— Холера! Боже мой! Среди этих туманов! Ну и скажете же вы, Бланш! У нас здесь вовсе не жарко, чистой воды довольно, а главное — продукты отменного качества и кругом чистота. Ну откуда здесь взяться холере? Что за выдумки?..

— Разве я не говорила вам, что пришла из мест, где была эпидемия холеры? — слабо прошептала Бланш.

Тед нахмурился.

— Нет.

— Ну вот. От нее умерли мои родители. И я боюсь, что тоже…

Бланш поделилась всеми своими опасениями.

Герцог покачал головой.

— Всего лишь легкое недомогание. На воздухе вам станет легче. «Холера»! Не пугайте меня так, Бланш. Что мне делать без вас?.. Идемте!

Милорд провел девушку на широкую замковую террасу, откуда открывался чудесный вид на парк.

Окутывая деревья, под пасмурным небом — везде плыл серый липкий туман, но на воздухе Бланш действительно стало лучше.