— Вы не похожи на фею, ваша светлость! Хорошо, пусть ею будет Маргерит, она поможет мне переодеться. Но тогда и вы обещайте мне кое-что.

— Все, что угодно, Белый Цветок, — улыбнулся герцог.

— Обещайте мне, что сегодня на балу вы сыграете роль принца!

Тед вздрогнул и поднял голову. Какое смешение чувств было в его взгляде!

— Разве я похож на принца из мечты? Такое страшилище! — Он вздохнул. — Конечно, я буду танцевать с вами, Бланш: кроме меня просто некому этого делать, — но быть принцем Золушки, вашим принцем…

— Милорд, у нас же игра! А вы восприняли все так серьезно… Знаете, что я вам скажу? Когда я была маленькой, я жила в замке у одного очень богатого и красивого дворянина. Очень красивого! По-моему, я говорила вам как-то, что была по уши в него влюблена… а у него была содержанка, редкой красоты женщина. Он дарил ей наряды и драгоценности, осыпал комплиментами… А я жгуче завидовала. Наша экономка заявила мне тогда, что я никогда не была и не буду красавицей, что я — «миленькая мордашка». Как я переживала! Мне казалось, что никто никогда не обратит на меня внимания — по крайней мере, из таких людей, как мой лорд, — никогда не подарит мне украшений, не станет устраивать в мою честь праздники… и все только потому, что мне далеко до таких красавиц, какой была та, как до звезд.

Теодор хотел что-то сказать, но Бланш перебила его.

— Конечно, потом, когда лорд бросил ее, я поняла, что не в одной красоте дело. Что простым девушкам вроде меня вообще не стоит доверять дворянам: в их власти как подарить, так и забрать подаренное — и чаще всего они именно так и поступают. Нет-нет, надо быть сумасшедшей, чтобы поверить словам любви дворянина, а уж тем более принять от него подарок…

— Бланш! Пощадите, вы сами не знаете, что сказали сейчас. Неужели же, если какой-нибудь человек… лорд… полюбит вас по-настоящему, вы… Вы просто не поверите ему?.. Только из-за того, что в его жилах течет кровь древнего рода? Это же глупо, Бланш!

— Глупо то, что вы говорите. Никогда ни один лорд не сможет искренне и безоглядно любить простую девушку! Но вообще-то я не о том. Я говорила, что воображала, будто никто и никогда не сделает мне подарка, какие дворяне преподносят своим… подругам. Вот видите, я ошибалась! Вы — дворянин, и вы дарите мне такие великолепные наряды… И хоть я их не приняла, все равно — вы хотели мне их подарить… Видите? Иногда даже самые безумные мечты сбываются! Почему бы не сбыться вашей?..

Герцог горько усмехнулся.

— Вот даже не знаю, что сказать… Хочется надеяться, но… мне кажется, что только что моя мечта разбилась вдребезги, как хрупкое зеркало. Ей никогда не сбыться!

— А что это за мечта? — участливо спросила Бланш.

— Какое теперь это имеет значение? — тихо спросил Теодор, глядя мимо Бланчефлер. Сердце ее сжалось от непонятной боли — и почему-то защипало в глазах.

— Вы таким тоном говорите со мной, милорд, что я подумала, будто чем-то очень обидела вас, — проглотив тяжелый комок в горле, пролепетала она. — Ваша светлость, тогда… можно, я уйду отсюда через месяц, когда уйдет Маршбанкс? Я постараюсь не попадаться вам на глаза все это время и стану приходить лишь на ночь…

Теодор побледнел и порывисто схватил Бланш за руки.

— Нет-нет! Вы ничего не поняли, Белый Цветок! Наоборот, я хочу быть с вами… Всегда быть с вами! Вы очень дороги мне, сударыня. Судя по тому, что я сейчас услышал, вы не верите мне. Но это правда! И я готов доказать! Только скажите, как?

Бланш мягко улыбнулась. Ей казалось, у нее гора свалилась с плеч.

— Я верю вам, милорд, — с глубокой благодарностью ответила она. — Я знаю, что вы всегда, с того самого момента, как я пришла в ваш замок, были и остаетесь моим самым преданным другом. Поверьте, я плачу вам тем же.

Де Валитан улыбнулся, хотя горло у него перехватило.

— Другом, да. Другом! И всегда им буду… Значит, вы не бросите меня через месяц, Бланш?

— Конечно, нет!

— Вашего слова мне довольно. Знаете, раньше я всегда требовал гарантий… Теперь нет… Я боюсь. Боюсь спугнуть счастье, лишиться того, что есть. Пусть так, Бланш. Пусть так… Я согласен! Только… не покидайте меня…

— Вы говорите так путано, милорд… Нет, я не оставлю вас, я же обещала! Но скажите, у вас не исчезло еще настроение для бала?..

— Если и исчезло, то быстро появится. Я обожаю дарить вам радость!

— Тогда я пойду, позову Маргерит. Она поможет мне одеться. Встретимся через час в бальной зале!

Вдвоем они вышли из комнаты.

А через час экономка ахала и хлопотала вокруг переполненной радостным возбуждением Бланш, затягивая на ней корсет, поправляя юбки и завивая волосы девушки.

— Ах, Бланш, Бланш! Что это с герцогом творится-то? Говоришь, просто на день дал поносить?.. Неслыханно! Я, конечно, не знаю всего, но тебе советую: не доверяй ему, будь осторожна! Тед таким милым может быть, но никогда — бескорыстным.

Девушка рассмеялась и чмокнула Марго в щеку.

— За меня не беспокойтесь! Я-то помню, как он хотел поступить с Маршбанкс. Конечно, с тех пор он переменился… но у меня ушки на макушке!

С этими словами она выпорхнула из комнаты.

Теодор уже ждал ее в бальной зале. Он переоделся в новый наряд: тоже черный, но отделанный серебром, — сам накрахмалил себе манжеты, начистил сапоги и теперь, весь трепеща, ждал Бланш. Ни шляпы, ни парика он надевать не стал, прекрасно сознавая, что будет выглядеть в них нелепо, но как мог причесал свои волосы.

Время тянулось бесконечно… И вот, наконец, шаги!

На широкой мраморной лестнице, спускавшейся в зал, появилась она. Бланш.

В белом ослепительном платье и полупрозрачных перчатках до локтя. По открытым плечам вились пышные пряди, глаза сияли… Она шла, горделиво вскинув голову, царственно выпрямив стан — и Теодор застыл, не в силах оторвать от нее взгляд. Его восхищение было таким сильным, что походило на боль.

«Да, она могла бы быть герцогиней! — подумал Тед. — Могла бы! Как легко и непринужденно носит Бланш роскошный наряд…»

Юноша быстро взбежал на самый верх лестницы и остановился — на ступеньку ниже девушки. Он склонился перед ней — так, как подобает кавалеру приветствовать даму — и нежно поцеловал протянутую ему руку.

— Вы восхитительны…

— Вы тоже, — улыбнулась Бланш.

Тед усмехнулся этим словам самыми уголками губ.

— Позвольте пригласить вас.

Бланчефлер подала герцогу руку, спускаясь рядом с ним в зал. Там Теодор встал напротив нее — и Бланш нежно сплела свои пальцы, затянутые тонкой перчаткой, с его пальцами. Другую руку девушка положила ему на плечо, с каким-то сладостным замиранием чувствуя, как осторожно и бережно он обнимает ее для танца — и молодые люди быстро и легко пошли в вальсе по огромному залу, нарушая его гулкую холодную тишину шорохом своих шагов и звучанием смеха — а музыка играла в их сердцах… В этот вечер Бланш снова, как когда-то давно, была влюблена в Теодора.

Они опять чуть не пропустили время сначала обеда, а потом и ужина. А за ужином к тому же Маршбанкс вдруг позволила Бланш разделить с ними трапезу!

— Я вижу, Теодор успешно привил вам хорошие манеры, — в конце заметила колдунья. — Не зная о том, кто вы на самом деле, можно ошибиться, приняв вас за знатную барышню.

Бланш вспыхнула, но глаз не подняла. Марш усмехнулась и вышла из-за стола.

— Тед, ну что же это?! — сквозь слезы воскликнула Бланчефлер, когда волшебница покинула столовую. — А я так радовалась…

— Бланш, Марш ничего такого не имела…

— Вы что, нарочно?! — не дала ему договорить девушка. Она с силой сдернула со своей шеи драгоценные бусы и безжалостно швырнула их на пол. Камешки брызгами разлетелись в разные стороны. — Возьмите ваши безделушки! Лучше бы сразу сказали, что я как ворона в павлиньих перьях! А я-то тоже хороша!.. Поверила!..

Закрыв лицо руками, девушка опрометью вылетела из столовой. Теодор кинулся за ней, догнал на лестнице, обнял — и Бланш разрыдалась, уткнувшись ему в плечо. Теду оставалось лишь гладить ее вздрагивающие плечи и говорить, какая она красивая, умная и милая. Что, кстати, вовсе не было неправдой.