— Да.

— Тогда снимите эту уродливую наколку, — Теодор улыбнулся. — Сядьте правильно… нет, уберите локти со стола. Вы видели, как сидим мы с Марш? Сядьте так же. Расслабьтесь, выпрямитесь, улыбнитесь мне. Вот. Черт возьми, вы способная ученица! За трапезой мужчина должен заботиться о сидящей справа от него даме. Здесь — это вы… Что вам положить, сударыня?

Глаза Бланш искрились весельем, в них сияло озорство, азарт игры, они были полны жизни… Эта девочка была так мила, непосредственна, неискушенна, так резко отличалась от всего, наполнявшего холодный замок, что казалась солнечным зайчиком, невесть как пробившимся сюда из внешнего мира сквозь купол тяжелого тумана, случайной гостьей, миражом — и Теду хотелось использовать каждую секунду ее сказочного визита, хоть немного согреться ее теплом, наговориться всласть с живым человеком — и он говорил и говорил…

— Как вшё вкушно! — еле пробормотала Бланш с набитым ртом, мотая головой от удовольствия. Теодор рассмеялся, прикрыв руками лицо.

— Бланчефлер, с полным ртом не говорят!

— Да?.. — девушка запила еду вином. — Но я научусь!

— Конечно, научитесь. И еще… Головой так отчаянно вращать… право же, не стоило…

— Хм… Ну хорошо! Салфеткой, вы вчера говорили, нужно только слегка прикоснуться к губам. Вот так! — Бланш победно улыбнулась. — Все правильно, милорд?

Теодор кивнул, вставая и подавая ей руку.

— Идемте! Пойдемте в зимний сад, там вы сможете сорвать любой цветок, чтоб украсить свои волосы. Я бы хотел, чтоб он был белым…

Бланш тоже встала — не принимая его руки, — и отступила на шаг, слегка побледнев.

— Ваша светлость… Я не могу гулять по оранжереям, я должна помогать Маргерит.

— У нее никакой работы! С чего вы так замкнулись, Бланш? Я что-то не то сказал?

— Нет-нет! — Бланш потупилась. — Просто я служанка, и…

— Только что вы с легкостью перевоплощались в светскую даму.

Она решительно вскинула глаза.

— Это всего лишь игра. Игра, а не действительность…

Теодор вдруг взял ее за руку, сплетя свои пальцы с девичьими. Бланш с трудом сдержала дрожь отвращения. Тед, похоже, не заметил.

— А вы? — тихо спросил он, заглядывая ей в глаза. — Сами вы — действительность или мимолетный сон?.. А быть может, я уже умер?..

Бланш пугала близость этого человека: его угловатого вытянутого лица, странное выражение впавших черных глаз, было неприятно касание его руки… Она потупилась, побледнела, не смея дышать, не желая причинять боль герцогу, отталкивая его, но и не желая продлевать момент. Не находились слова…

Теодор вдруг быстро выпустил ее руку и резко отвернулся. В глазах юноши Бланш успела уловить вспышку боли. Когда он заговорил, тон был сдержанным, хотя голос подрагивал.

— Простите. Я не хотел напугать вас. Я… я забыл, что выгляжу уже не так, как прежде.

— Нет… Ваше… Ваше прикосновение, милорд…

Плечи его вздрогнули.

— Да. Конечно, — скупо ответил он. — Я не буду больше касаться вас, солнечное видение. Надеюсь, я не оттолкнул вас, Бланш? — герцог обернулся.

Девушка робко взглянула в его лицо. Улыбка… Кривая такая улыбка, под которой не получилось скрыть страдание и горечь.

— Тед!.. — это простое обращение по имени вырвалось у Бланш непроизвольно. — Теодор, послушайте. Вы не виноваты в том, что мне стало неприятно. Нет-нет! Вы очень милый, но…

Он подошел к ней и взял за плечи: через ткань она не ощущала его кожи.

— Бланш, давайте не будем пытаться объяснять то, что ясно без всяких объяснений. Я все понял. Вы добрая, вы великодушная! Но иногда от этого еще горше… — он вздохнул. — Да, не в моем положении можно флиртовать!

Она отшатнулась.

— А вы… флиртовали?

— Чуть-чуть, — он грустно дернул уголком рта. — Но большей частью я пытался выразить свои чувства. Поверьте, они какие-то странные, они внове для меня! Но, похоже, таким, как я, даже комплименты говорить непозволительно. Как вы вообще выносите меня? Я, такое чучело, порчу своей мордой всю вашу миловидность! Знаете, Бланш, скажу честно: будь у меня прежняя внешность, я не позволил бы себе общаться с вами. А вам — со мной…

— Красоту нельзя портить миловидностью? — быстро спросила Бланш, в упор глядя на него.

— Верно. А миловидность — уродством.

— Я так не считаю!

— К счастью для меня, — Тед улыбнулся. — Так вы пойдете со мной?

Она некоторое время молчала, колеблясь, а потом решительно кивнула.

— Хорошо.

Они сделали несколько шагов к выходу из трапезной, и Бланш остановилась.

— Милорд, я хотела вас спросить…

— Спрашивайте, Бланш.

— Вы не обидитесь?

— Я боюсь, что вы на меня обиделись.

Бланш глубоко вздохнула, собираясь с духом, и выпалила:

— Правда ли то, что вы можете ползать по отвесным стенам, как настоящие вампиры?

— Как-то раз я пробовал и у меня получилось… А что?

Герцог задумчиво взглянул на свои ногти: длинные, заостренные, мертвенно-бледные и крепкие — воистину, когти ламии!

— Покажите мне…

Он странно на нее посмотрел.

— Бланш, когда я так пополз, я сделал это в порыве отчаяния, когда мне была безразлична моя жизнь… Теперь… я не жажду сорваться вниз. Но, — поспешно добавил он, — если это доставит вам удовольствие, я могу проползти с этажа на этаж. Правда, после этого ногти очень болят: я же не настоящий вампир, у которого нет болевых ощущений.

— Удовольствие увидеть, как вы сорветесь? Да за кого вы меня принимаете? — тут же пошла на попятную девушка. — Нет-нет… Но, милорд, я правда не хочу в оранжерею. Ваша светлость, отпустите меня к Маргерит…

Герцог вздохнул.

— Что ж… Насильно удерживать — глупо. Идите, Бланш. Хотя прежде женщины не думали оставлять меня, — с горькой иронией добавил он, обращаясь скорее к себе. — Они думали, как меня удержать. Но вы так отличаетесь от них!.. Вы заставляете думать меня, как удержать вас, и… нисколько не обращаете внимания на мою внешность.

— Мне кажется, это вы слишком много обращаете на нее внимания.

— Бланш, могу я надеяться, что вы составите мне компанию за полдником?

— А Марш?

— Она не полдничает.

— Хорошо!

— Приносите чай в мой кабинет. Вы знаете, где это?

Бланш усмехнулась.

— О, конечно! Забыть трудно…

— О чем вы?

— Да так, милорд! Ни о чем. До полдника, милорд.

— До полдника, Бланш… — нежно ответил он, провожая ее глазами, полными лиричной задумчивости. «Какая девушка!» — мысленно восклицал герцог.

Он направился в фехтовальный зал, где с азартом провел несколько тренировочных боев с невидимым соперником, не без удовольствия отметив, насколько нормально проведенные ночи улучшили его реакцию, выдержку и глазомер. Конечно, устоять против колдовского оружия было невозможно, но сейчас герцогу удавалось продержаться минут сорок, прежде чем он получал «смертельный» укол. Раньше больше двадцати пяти не получалось, а на первых порах — так и вовсе поединок длился не дольше трех-пяти секунд! За эти годы юноша многому научился на этих магических тренировках!

Тед усмехнулся, вытирая пот со лба. Если в пятнадцать лет он считался не только первым красавцем королевства, но и первой шпагой — и не мог выдержать бой в заколдованном замке больше пяти секунд, — то кем же его сочли бы теперь, с его нынешним умением? Колдуном уж точно…

От этой мысли совершенно детский восторг охватил его, словно Теодор не был уже пленником. Казалось, он забыл и о заклятье, висевшем над ним…

Его светлость едва дождался полдника!

В кабинете совсем ничего не изменилось. Тед опустил шторы, скрывшие серую мерзость за окнами, зажег свечи в известном светильнике — и их трепетный живой огонь словно воскресил в небольшой комнате уют прежних дней, мирно отразился в стеклах книжных шкафов и в золоте тиснения книг.

Дверь скрипнула, и вошла Бланш, неся на подносе чайный сервиз. Замок мягко щелкнул.

Теодор уселся на краешек стола, оставив стул своей гостье. Несколько минут прошло в легком доверительном молчании: оба наслаждались теплом и ароматом темного напитка.