— Сучка.

Сэм не удостоил его ответом.

Утром Сэм проснулся первым и сходил в коридор к автомату за кофе. Дин принял это как молчаливое предложение мира и, вздохнув, спросил ещё раз, где Сэм был вчера.

— Где я только не был, — отхлёбывая из кружки свой капуччино, ответил Сэм. Он сидел на стуле, раздвинув ноги и расслабленно свесив свободную руку между колен — поза достаточно непринуждённая, чтобы Дин мог заключить, что мелкий больше не злится. Что ж, отлично — это значило, что вечерком можно будет попробовать раскрутить его на секс. — Оказывается, миссис Дороти Харпер — не первая безвременно почившая за последнее время. Это уже вторая странная смерть за месяц — до неё было ещё одно самоубийство. Оба случая похожи: замужние женщины средних лет, примерные жёны, обожающие своих мужей. Я поговорил с обоими вдовцами… ну, поговорил — сильно сказано, они были не очень-то разговорчивы. Зато вот их соседи так и рассыпались в комплиментах покойницам, и все комплименты одного толка.

— Вроде тех, что мы слышали вчера от леди в супермаркете?

— Точно. Как будто главное, что должна делать в жизни женщина — это беззаветно обожать своего благоверного. И это как-то неестественно.

— Что? Обожать благоверных?

— Дин, ты же понимаешь, что я имею в виду, — проворчал Сэм и посмотрел на него исподлобья. Дин вздохнул. Мда, Сэм хоть и оттаял немного, но к обычной шутливости сегодня утром явно не был расположен.

— К шерифу ходил?

— Ходил. Он сказал, что хотя всё это очень прискорбно, но экспертиза подтвердила самоубийство в обоих случаях, поэтому дела заводить не стали. Пока я был в его кабинете, ему позвонила жена, он включил громкую связь, и я слышал, как она минут пять рассказывала ему про бананы в беконе, которые приготовит ему и его друзьям сегодня вечером, когда они соберутся на покер. Он попросил её позаботиться, чтобы всем хватило текилы. А потом вырубил связь и ухмыльнулся мне так, словно ждал от меня завистливого вздоха.

— Да ну? А ты что?

— Завистливо вздохнул, конечно, что мне ещё оставалось?

— Да-а, — протянул Дин, почесав в затылке. — Что бы тут ни буянило, оно и шерифа прибрало к лапам.

— Думаю, в нашем случае это не «что», а «кто», — сказал Сэм, ставя пустую кружку на стол. — Два месяца назад в городе открылся салон некой мадам Ольшанс. Белая магия, очищение кармы, расширение биополя и прочая ботва в том же роде. Салон очень популярен, как мне сказали. Обе погибшие женщины ходили туда со своими мужьями. И не только они — в этом салоне, похоже, половина города побывала.

— И это значит… — Дин умолк, давая Сэму возможность самому озвучить очевидный вывод — уж очень тому этого хотелось.

— И это значит, что в ближайшее время половина женского населения города может покончить с собой, — закончил Сэм и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула с таким довольным видом, будто данный факт доставлял ему огромное удовольствие. «Сэмми, неужели тебе так скучно со мной и без охоты?» — подумал Дин, а вслух сказал:

— Те две тётки в маркете вчера — они совсем не выглядели на грани суицида, не находишь?

— Ну, — неохотно ответил Сэм, — мы ведь не видели тех женщин, что убили себя, прямо перед смертью. Если это и впрямь какая-то магия или порча, они вполне могли спокойнёхонько печь пирог, а потом сунуть голову в духовку с улыбкой на устах.

Дин был вынужден признать его правоту. Он тремя глотками допил кофе и сказал:

— Ты уже ходил к этой мадам Ольшанс?

— Нет. Не успел. Я же всё делал один, не могу же я разорваться, — буркнул Сэм и с вызовом уставился на Дина, явно припоминая ему вчерашнее. Дин только руками развёл.

— Ну прости, чувак, я должен был починить машину.

— Кстати, — немного помолчав, вполголоса сказал Сэм, — как продвигается ремонт?

— Неплохо. Если дашь мне пару часов, я закончу, а потом, раз уж ты так вгрызся в это дело, сходим к этой твоей мадам и посмотрим, что там к чему. Будет дело — разберёмся, а нет — так сразу же и уедем.

В глубине души Дин был, по правде, уверен, что никакого дела тут нет. Конечно, странновато всё это было, но видал он и более придурковатые городки — например, Пейдон-Ривер, в котором властвовал матриархат и все мужики перед бабами на цыпочках ходили. Безо всякой мистики, просто это была община какой-то секты, проповедовавшей культ Девы Марии. И никому это не казалось возмутительным и странным.

Но он больше не хотел спорить с Сэмом — хватит уж. И не потому — ну ладно, не только потому — что боялся снова остаться без секса. Не в сексе дело, в конце концов. Просто Дин не любил, когда Сэм сучился, и когда они ссорились. Он любил, чтобы всё было хорошо.

Поэтому он использовал время, милостиво предоставленное ему Сэмом, чтобы закончить ремонт. Выпрямляясь и отряхивая руки, Дин с грустью продумал, что если бы не Сэмова блажь, они бы тут же сели в Импалу и погнали бы дальше с ветерком. Но Сэм уже полчаса наворачивал круги перед гаражом, ноя и спрашивая каждые пять минут, долго ли ещё. Поэтому, едва закончив, Дин тут же сдался на его милость.

Впрочем, довольное урчание выздоровевшей Импалы было для Дина как бальзам на сердце, и поэтому, когда около трёх часов пополудни они вышли из машины напротив салона мадам Ольшанс, настроение у Дина было почти совсем хорошим.

Означенный салон выглядел так, как выглядят тысячи его побратимов по всей стране и по всему миру. Длинное одноэтажное здание, резко выделяющееся на фоне окружающих домов цветом, витриной и вывеской: всё это было ядовито-синим с серебристыми потёками и столь же резало глаз, сколь и притягивало. Витрины, задрапированные тяжёлыми синими портьерами, украшали броские таблички с обещанием вечной любви, бесконечного счастья и стабильной потенции. Над крыльцом с низким козырьком, обтянутым брезентовой тканью, искусно стилизованной под ветошь, висел массивный медный колокольчик, в которой Дин, бросив на Сэма полный скепсиса взгляд, с силой позвонил, дёрнув за длинный чёрный шёлковый шнур. Колокольчик отозвался неожиданно бодрой трелью, запевшей в недрах дома.

— Иду, иду! — мелодию звонка перекрыло сильное, приятно звучащее контральто, и через несколько мгновений дверь отворилась, явив взглядам братьев Винчестеров мадам Ольшанс, провидицу, мага и бакалавра парапсихологии, как значилось в лицензии, вставленной в рамочку и прикреплённой к стене над входом.

Сама мадам оказалась толстой цыганкой с блестящими кудрями, затянутыми в непослушный курчавый хвост на затылке. От хвоста серпантином рассыпались чёрные и синие шнурки, водопадом ниспадая на бесконечно огромную филейную часть женщины, покрытую чёрным бархатом и синим шелком. Мрачные и величественные декадентсткие одежды плохо вязались с весёлым и приветливым выражением лица женщины, довольно миловидной и с виду невинной, как агнец божий.

— О! — сказала мадам вместо приветствия, и на её жизнерадостном гладком лице отразилось разочарование — до странного, надо сказать, весёлое разочарование. — Я вижу! Уже вижу, что гнетёт вас, мои дорогие, но помочь, увы, совершенно никак не могу. Видите ли, — мадам сделала выразительное движение огромными, ярко подведёнными глазищами в сторону витрины, — я работаю только с супружескими парами. Только с семейными парами, да.

— Мы… — начал было Сэм, явно готовясь выдать легенду о Люке и Анакине Скайуокерах, пишущих статью для журнала «Мы вас помним». Но Дин не мог упустить возможности хоть как-то отплатить мелкому за его вчерашние закидоны, поэтому быстро ответил вместо него:

— А мы как раз пара. Ну, вы понимаете, мэм… — он выразительно выгнул бровь. — И нам очень нужен ваш совет, вот просто очень.

Сэм, по счастью, в этом самый момент задыхался от негодования, поэтому возразить не смог. Он жутко смущался, когда их принимали за гейскую парочку (в основном потому, что это было по сути правдой), и всегда пылко опровергал подобные инсинуации. Но не сейчас — о нет, сейчас Дин был настроен отыграться по полной.