Военный не сводил глаз с хозяина кабинета. Что такого могла увидеть Лина в этом высокомерном, лощеном чиновнике? В каждом жесте, в каждой детали одежды, в каждой черточке лица, не просто сквозила, а кричала на весь мир любовь к себе – непревзойденному.
Уложенные в прическу пепельно-русые волосы выглядели так, словно персональный парикмахер выпорхнул из кабинета буквально за минуту до появления визитеров (впрочем, военный и сам не догадывался, насколько он был прав). Светло-серый костюм как нельзя лучше гармонировал с серыми, отливающими серебром, глазами хозяина кабинета. Хрящеватый римский нос и кривящиеся в снисходительной улыбке губы были словно срисованы с древней античной монеты. И при всем этом сквозящем в каждом жесте и слове высокомерии, хозяин кабинета был безукоризненно вежлив. Ни один из вопросов не остался без ответа.
Но какие это были вопросы? Так. Ни о чем и обо всем. Ведь не спросишь напрямую: «Уважаемый, а не дракон ли вы»? И эта Лина. Сидит, как в рот воды набрала, только лупает испугано глазами. Тоже мне, ясновидящая, блин, никакой от неё помощи, хотя военный уже дважды толкнул её ногу под столом. Так, чтобы это было незаметно для хозяина кабинета.
Максимилиан, на первый взгляд незаметно, посмотрел на часы. Но «незаметность» эта была наигранной, и сразу гостям стало понятно, что визит затянулся и разговор становится все более бессмысленным. Военный, а за ним и Лина, поднялись и начали прощаться:
– Спасибо за то, что вы выкроили для нас время и ответили на все вопросы, – военный протянул руку для пожатия.
– Всегда рад служить и помогать нашему отечеству, – усмехнулся Максимилиан и пожал протянутую руку.
***
– А не ошиблась ли ты, девочка моя, с этим, предполагаемым драконом? – Лина и военный расположились на заднем сидении автомобиля уже выехавшего на трассу и мчавшегося по направлению к интернату.
– Нет! – горячилась Лина, – я не могла ошибиться! Я видела его, я с уверенность могу сказать, что он не принадлежит нашему Миру!
– Так почему же сидела, словно оглоблей подавилась?! Почему не задала один из твоих каверзных вопросиков, после которых каждый иномирец вываливал все, что знал?!
– Я не знаю, – Лина пожала плечами, – он словно запечатал мне рот, как только мы вошли! Я видела его ауру! Я видела его силу и мощь, и не могла сказать ни слова! Он словно заталкивал каждый звук, который я намеревалась произнести, обратно мне в глотку!
– Хорошо. Если принимать во внимание, что ты права – нужно установить наблюдение за этим Драновским. Рано или поздно он проколется, допусти ошибку, и вот тут мы и возьмем его в оборот, – военный откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза, собираясь немного подремать в дороге…
***
– Все это, безусловно, интересно, но как вы, Лина, оказались в этой квартире? Как и зачем? – Ольга пила уже третью чашку кофе и внимательно слушала собеседницу.
– Понимаете, наблюдение, установленное за господином Драновским, не дало абсолютно ничего! Единственное, что мы смогли узнать и понять, так это то, что он словно исчезает на какое-то время из поля зрения. Словно проваливается сквозь землю! Его местонахождение и его передвижения для нас, людей, становятся неясными. И еще мы узнали, что время от времени он встречается с вами. И что он в вас определенно заинтересован. Вот тогда и было принято решение наблюдать и за вами тоже. Мы уже догадались, что вы и есть та самая Смотрительница. Но сам Перекресток оставался для нас невидимым, а вход недоступным. Вы, если и покидали Перекресток, то тут же оказывались под защитой Дракона. А в том, что Максимилиан Драновский и есть Дракон Стихии – мы уже не сомневались. По-прошествии какого-то времени, было принято решение просто разломать стену в квартире, и прорваться на Перекресток силой. Но когда прибыл наш штурмовой отряд, перед нами была обычная дверь в обычную комнату, вскрыв которую мы убедились в том, что Перекресток пуст. Мы так и не поняли, остался ли здесь, в вашей комнате, Перекрёсток Миров, или его перенесли куда-то в другое место, а потому наблюдение за квартирой продолжалось.
– А как вы узнали, что я снова оказалась здесь? – спросил Ольга.
– За прошедшие годы мой Дар совершенствовался и развивался, – вздохнула Лина, – я научилась не только распознавать иномирцев, но и чувствовать тот момент, когда открывается проход в Междумирье. Но нам, по-прежнему, так и не удалось увидеть Перекресток в действии. Мы могли, что называется, принять иномирца из рук в руки, как только он покидал периметр Перекрёстка, но и только. Вновьприбывшего отвозили на военную базу и подвергали допросу, но, как правило, узнать ничего нового нам не удавалось. То, что с доверительным блеском в глазах нам рассказывал иномирец, было уже давно известно.
– Значит, вы почувствовали тот момент, когда я вернулась в Мир без Магии, – задумчиво проговорила Ольга, – и вас послали сюда, чтобы проследить за мною? – Лина кивнула, – но почему вас? И что вы собирались выяснить нового?
Лина усмехнулась:
– Технологии нашего мира тоже не стоят на месте. Был разработан прибор, при помощи которого я могу считывать ваши сны. Собственно, не только я, а и все ясновидящие, которых в детстве называли «лириками», но я, как это ни странно прозвучит, оказалась самой восприимчивой, – Лина вздохнула, – самой сильной. На свою же голову, – девушка закрыла лицо руками и расплакалась.
Ольга дождалась, пока поток слёз иссяк, не сделав ни малейшей попытки хоть как-то успокоить соседку:
– Но я все равно не понимаю ваших слов о том, что вас вынудили, заставили. Весь ваш рассказ свидетельствует о том, что вы сотрудничали с военными по доброй воле и едва ли не с удовольствием.
– У вас есть дети, – спросила Лина.
Ольга покачала головой:
– Нет.
– Значит, вы меня не поймёте, – ответила Лина.
– А вы попытайтесь объяснить. Может, я не так глупа, как вам кажется.
– Моя дочь.
– Что ваша дочь? Говорите яснее! – начала сердиться Ольга.
– Мне было поставлено условие: либо я склоню вас на нашу сторону и смогу принудить к сотрудничеству, либо над моей девочкой начнут проводить такие эксперименты, которые мне не могли бы присниться в самом страшном сне! И я знаю, что это не пустые угрозы! Моя дочь – удивительная! Он намного сильнее меня, но в этой силе и есть её уязвимость. Ведь в общепринятом понимании она ребенок, который находится полностью во власти взрослых!
Ольге было очень жаль эту молодую мать, но пересилить себя и простить Лине то, что она пичкала её какими-то неизвестными препаратами, воспользовавшись болезнью и доверием бывшей Смотрительницы, женщина не могла. По крайней мере, так быстро:
– И что же вы узнали из моих снов?
– Я увидела вас и Дракона. И еще девочку-эльфийку, о существовании которой мы даже не догадывались. Я увидела прекрасный Мир, который создал для вас Дракон. Я увидела ваше первое воплощение. Я увидела, как прекрасны Драконы и поняла, как они мудры. Но мне, ради моей дочери, нужно было выполнить задание и уговорить или вынудить вас отправиться вместе со мною на военную базу! Люди, живущие на Земле, тоже имеют право на Магию! И лишать их этого права – несправедливо! – горячилсь Лина.
– Откуда вы знаете, что лишение маги – это наказание, а не благословение, – вздохнула Ольга, – ведь вы ничего не знаете о том, какая ответственность дается вместе с силой. Как просто можно навредить Мирозданью и самому лишиться жизни, если преступишь вечные и незыблемые законы.
– Да, мы, люди, не знаем почти ничего! Рассказы иномирцев, прибывших на Землю, вызывают зависть и желание завладеть чем-то подобным! Еще ни один из иномирцев не пожалел о том, что когда-то был наделен Магией! – в голосе Лины звучал вызов.
– А вы не задумались, почему же они тогда бежали из своих Миров? Почему всему необъятному множеству Магических Миров, предпочли вот этот – Мир без Магии?
– У каждого была своя причина, – замялась Лина, – и они нам причину эту объяснили. Мы остались удовлетворены ответами и поверили в искренность иномирцев. Для каждого из них нашлась своя ниша в нашем Мире, тем более, что специалисты из вновь прибывших получаются высококлассные. А если они в чем-то солгали, то расскажите мне, какова на самом деле жизнь в Магических Мирах?! Может, мы действительно чего-то недопонимаем и нам не нужно рваться туда, куда нас не пускают?!
