Ведьмы и колдуны не терпят никого, кто пытается их ограничивать. Особенно если это верховный инквизитор. В попытках свергнуть его Алиса использует свой дар и отправляется в прошлое, чтобы спросить совета у предыдущего верховного. Он давно мертв, но не упустит шанса сцепиться с тем, кто придет на его место. А еще он, кажется, знает о прошлом Алисы что-то, о чем она даже не догадывается…

Книга по миру "Инквизитора". Можно читать отдельно.

Внешне, если не присматриваться, инквизиторы ничем не отличались ни от колдунов, ни от простых людей. Одетые в непримечательные деловые костюмы, они легко слились бы с сотрудниками тридцатиэтажной офисной «свечки». Ну а глаза — кто станет всматриваться в глаза?

Кто станет выискивать пронзительный взгляд, вызывающий неприятный холодок по спине? Тем более что обладателя этого взгляда все равно нельзя убить.

Ответные взгляды полнились ненавистью. Не все, конечно. Собравшиеся в зале ведьмы и колдуны скрывали свои истинные чувства. Но приговоры выносились один за другим, и самообладание присутствующих давало сбои.

Алиса с усмешкой покосилась на Иру. Подруга, казалось, готова была разорвать совет высших в клочья. Неудивительно. Она давно невзлюбила магических стражей закона.

Алиса щурилась, слушала и наблюдала. Судебное заседание в конференц-зале ковена продолжалось.

— Марианна Бойко, — верховный инквизитор озвучил самое скандальное имя сегодняшнего заседания, и публика притихла. — Приговаривается к полному лишению магии и десяти годам тюремного заключения…

Он дочитал изобилующий бюрократическими оборотами приговор, а затем опустил бумагу и посмотрел в зал поверх голов. Тем самым пронзительным взглядом холодных серых глаз.

— Откровенно говоря, — спокойно произнес он, — я настаивал на смертном приговоре. Однако совет решил иначе.

Ира сжала руки, будто хотела его придушить. Но так и не сдвинулась с места. Никому из простых магов верховный инквизитор был не по зубам. Даже пресловутой Марианне Бойко.

Марианна была ее кумиром. Опытной, умной, талантливой ведьмой. Магия составляла саму ее суть — лишение магии означало участь похуже смерти. И Марианна, как и добрая половина столичного ковена, хотела изменить существующее положение вещей. Многих не устраивало, что маги вынуждены скрывать свое существование, не применять магию к людям, да к тому же защищать людей от магических аномалий. Все чаще звучало «Мы должны выйти из подполья!» Никто не призывал порабощать людей или вредить им, Марианна и ее сторонники просто хотели занимать среди людей достойное положение и сполна пользоваться своим магическим даром. Превратиться из прислуги в элиту. Они сколотили секту и начали издалека подбираться к своей цели.

Алиса уже тогда понимала, что дело обречено на провал. Сама она получила магию от города одновременно с Ирой и еще двумя друзьями, Олегом и Наташей. Четыре растерянных молодых мага, открывших для себя целый мир, который прежде прятался прямо в воздухе, в стыках уличных плит, между каплями дождя, в ажурном переплетении ветвей и в отблесках офисных окон. Они сблизились друг с другом. Потом с Марианной. Та была старше на добрую сотню лет, но по ней никто этого не замечал. У Марианны был опыт, авторитет и собственная цель…

Но когда Марианна решилась пойти против инквизиции, Алиса ее не поддержала. К чему лезть в революцию очертя голову? Всегда лучше отступить в сторону и посмотреть, какую выгоду можно извлечь. Тем более открыто противостоять Безымянному… Алису не прельщали лавры почетной самоубийцы.

Безымянный, он же верховный инквизитор, определял политику инквизиции. Именно он ввел законы, заставляющие магов скрываться. Алиса не так давно получила магические силы, она не успела застать его предшественника, но много о нем слышала.

И видела — издалека, на улице, в ресторане, в здании столичного ковена, улыбающимся и строгим, занятым и безудержно веселящимся. В прошлом.

Прежний верховный, Станислав Сулей, правил с середины семнадцатого века до середины двадцатого. При нем было куда больше свободы. В порядке вещей были деревенские ведьмы и ведьмы городские, обитательницы царских палат, державшие под каблучком самую высшую знать; проклятые дома, проклятые предметы, колдуны, способные накладывать и снимать проклятия, и спиритизм, и приворотные зелья, и яды, и доступ ко всему этому для любого, кто мог заплатить. Официально магии не существовало, но люди знали правду, и она никому не мешала.

А потом Сулей умер. И пришел Безымянный.

Алиса отвернулась от Иры и снова посмотрела на него, зачитывающего приговоры еще каким-то сектантам. На склоненную над бумагами голову, чуть заметно шевелящиеся тонкие губы, на аккуратно зачесанные темные волосы и строгий профиль.

Марианна проиграла, чего и следовало ожидать. Проиграла… и заодно отбросила назад добрую часть магов, которые пытались добиться ослабления инквизиторских тисков. Не просто отбросила. Она перечеркнула все попытки старших колдунов договариваться и торговаться, продавливать послабления правил с помощью дипломатии, а не шашки наголо.

«Ты понимаешь, — как-то разоткровенничался Костя Южин. Костя был потомком другого, того самого Южина, поэтому Алиса относилась к нему со сложной смесью чувств. Преобладало сожаление. — Мы-то потеснимся. Но они не ощущают город, они не ловят магические потоки, не замечают фон. Антимагия, будь она проклята. Антимагов вообще нужно признавать инвалидами, а не разрешать им изображать жандармов! — как будто этот Южин мог помнить жандармов! Но порой он слишком сильно напоминал прадеда. — Город задыхается, магия задыхается. Фон протухает и плесневеет, как старая селедка. Сюрстремминг, мать их! Безымянный нас до добра не доведет, только нам это еще доказывать и доказывать…»

Все-таки Марианна была дурой. Несмотря на весь флер мудрости, опыта и всезнания.

Своим демаршем она только лишний раз доказала, что послабления опасны.

Алиса поддерживала тех, кто добивался свободы, но при мысли о том, что Марианну оставят без магии, на лице сама собой вспыхнула злая усмешка. А вот Ира не выдержала. Сжав кулаки, она вскочила и стала пробираться к выходу — видно, чтобы не наброситься на Безымянного, когда лопнет терпение.

Когда суд закончился, вся многоэтажка ковена гудела, как растревоженный улей. Ни одна ведьма не торопилась домой. Ни один колдун не спешил убраться назад в свой офис, хотя у ложи — объединения колдунов-мужчин — имелся собственный офис в паре улиц от ковена. Маги оккупировали зоны отдыха, свободные подоконники, а еще кафе и бары, которых в здании ковена было не меньше десятка. И обсуждали, обсуждали, обсуждали.

С болезненным интересом. С воспаленным, не дающим выдохнуть, любопытством. Со злобой, с обидой, с жаждой отомстить, гораздо реже — с одобрением. Равнодушных не оставалось, а если и оставались, они умело скрывали свое равнодушие. Маги высказывались страстно и яростно, наплевав на то, что кто-то из высших мог их услышать. И высшие слышали. Шепотки и взволнованные голоса сопровождали их по коридорам, на лестницах, в лифтах…

Алиса вскочила в подъехавший лифт первой, чтобы спуститься в подвал и проверить кристаллы-регистраторы. За ней, что-то обсуждая, вошли трое высших и сам Безымянный. Оставшиеся на площадке ведьмы проводили эту компанию взглядом, полным опасливой неприязни. На Алису смотрели с ужасом, точно она попала в клетку с разъяренными тиграми.

Обстановка в офисе оставалась нездоровой донельзя…

Алиса навострила уши, но инквизиторы замолчали, так и не дав ей подслушать ничего важного. Кажется, перед этим они говорили про Екатеринбург. Один из высших, Богдан Сергеевич, долговязый и болезненно худой, в бешенстве доказывал: «Нет! Никого! В седьмой раз я туда не полечу! Больше не осталось…» Безымянный слушал молча. И усмехался иронично и немного грустно.