От него снова повеяло злостью, хоть он и старался выглядеть безразличным. Обида чувствовалась в голосе. Да чего там в голосе, я её всей кожей ощущала. Даже на мгновение поверила, что из всех бед до бутылки колдуна довёл именно мой отказ. И ведь посмела же какая-то деревенская девка сказать «нет» лорду. Другая на моём месте уже бы платье у Гензеля заказывала, штат прислуги собирала, смеялась и плакала от счастья. А я? Так и подмывало спросить: «И чего тебе, дуре, надо? Признаний в любви мало? Карфакс ещё что-то должен сделать? На колени встать, кольцо подарить, просить у твоего отца руки его дочери?»

«Хотя бы», — рвалось с языка, но я до боли его прикусила.

— Ну какая из меня леди Мюррей, господин учитель? Деревенщина немытая. Писать не умею, красиво говорить тоже. Что ещё аристократкам нужно? Ходить, вытянув спину, сидеть, чинно сложив руки, вышивать? Главное — выглядеть настоящей леди. Нет, мне не дано. Ни лицом, ни фигурой не вышла. Я слишком толстая, в конце концов! Леди же они вот, — я втянула щеки. — Будто всю жизнь голодают. На хлебе и воде сидят, мяса ни разу не пробовали. А у меня бёдра широкие, грудь огромная. Такое ни одним дорогим нарядом не исправить! Знаете, как у нас говорят? Если на корову седло надеть, лошадью она всё равно не станет! 

— Мери, Мери, подожди, — попросил Карфакс и сел рядом со мной на кровати. От его дыхания пошла волна винного перегара, но взгляд стал на удивление ясным. Даже язык меньше заплетался. Колдун накрыл мои пальцы ладонью и заговорил: — Ты не права совершенно. Я уже вижу, что накрутила себя почём зря. Если бы сразу сказала, что тебя заботит, то я давно развеял бы сомнения. Но сейчас тоже можно. Во-первых, Мередит, ты прекраснее всех леди, что я знал. Это правда, можешь не заливаться румянцем смущения. Во-вторых, про седло на корове я больше не хочу слышать. Магический дар ставит тебя настолько высоко, что ни одной нынешней аристократке не дотянуться. Их кровь пуста. Если следовать прежнему порядку вещей, то они и титула-то не достойны. А ты о породе рассуждаешь. Кончилась порода. Пора начинать всё заново с таких как ты и Анабель.

Да, Анабель. Вот кого стоило сделать колдуньей с титулом. Умна, начитана и всё умеет. Ей бы очень шло обращение «леди Лоуренс». 

— И, в-третьих, — Карфакс вдруг поднёс мою руку к губам и поцеловал поочерёдно каждый палец. Сердце замерло, меня бросило сначала в жар, потом в холод, и слова колдуна зазвучали сквозь густой туман в голове. — Если других причин для отказа нет, то скажи: «Да, лорд Мюррей, я согласна стать вашей женой». Бездна с ним, с ученичеством, я знаю, что делать. Найду вам с Анабель другого учителя, согласного поставить своё имя в диплом. Напишу отшельникам письма, брошу клич по королевству. Кто-то ещё из колдунов должен жить, иначе твоя подруга не появилась бы на свет. И всё, документ об образовании обеспечен, осталось разобраться с репутацией честных девушек. Но и здесь я проблемы не вижу. Завтра же прикажу Анабель собирать вещи и возвращаться в хижину. Будет учиться самостоятельно. А тебя объявлю невестой. Просто скажи «да», Мери.

Ох, Карфакс был пьян и не понимал, что говорит. Пять бутылок — не шутка. Мужчин после долгих возлияний ещё не так несло в душевном порыве. Выпьют последний кубок, уснут, а утром вспомнить не могут, что было. Одну ученицу замуж позвал, другой диплом пообещал. Где он возьмёт ещё одного колдуна, если сам настаивал, что мы — последние, у кого есть дар? Обман это. Желание выставить Бель за дверь, чтобы поскорее жениться на мне и утолить свою страсть. Можно прямо сегодня, не дожидаясь свадьбы. А что? И такое бывало. Сколько историй ходило по деревне — не сосчитать. «Люблю, жить не могу, женюсь!» А утром будущий муж просыпался с похмельной головой и начиналось: «Разве я замуж звал? Тебя? Да я бы никогда!» Нет, мне нельзя поддаваться на горячность Карфакса и верить его словам. Наломает сейчас дров, выгонит Бель из замка, а потом руками разведёт: «Ну нет другого учителя». И что тогда? Обратно её звать? Прекрасно. Да, это выход. Раз нельзя совмещать, то одна из нас будет ученицей, а другая женой. Одна получит диплом, а другая так никогда и не назовёт себя колдуньей. 

«И что тут такого? — спросила бы мама. — Дочка, счастье женщины — семья. Муж, дети. Ну какая магия? Тем более тебе». 

Да, я глупая и зелья варить не умею. Лучшая судьба, что я могу выбрать — стать женой колдуну. Матерью его детей. Верной спутницей, помощницей, хранительницей голубого шара. И никакой магии. Больше никогда. 

Я облизнула губы и беспомощно опустила взгляд.

— Не делай так, пожалуйста, — попросил Карфакс. — Меня тянет тебя поцеловать.

Голова кружилась, мысли путались и я уже не понимала, где пол, а где потолок в комнате. Карфакс сидел рядом, молчал. Невероятное тепло шло от его рук. Мягкое, обволакивающее. Нет, себя не обманешь. Не заставишь поверить, будто колдун безразличен мне и я готова оттолкнуть его навсегда очередным отказом. Что я буду делать без его голоса? Песен под звуки клавесина, танцев, долгих вечеров в замке. Но и без магии я тоже не смогу. Святые предки, да летающие по двору чурки и спасение Бель от трактирщика — мои лучшие воспоминания! Самые яркие. И хоть я криворукая неумеха, хоть я не сидела семьдесят лет над книгами, но мне тоже есть, что терять. 

«Колдуна, — шепнул чей-то голос в голове, — лорда Мюррея. Мужчину, которому ты тоже не безразлична». 

Мамочки, как сложно! Как больно делать выбор. Тем более, что ни крепкой любви между нами, ни уверенности, что мне покорится собственный дар пока нет. Правильнее будет — подождать. Сказать: «Простите, учитель, но сейчас я хочу остаться вашей ученицей и только». Запретить Карфаксу выгонять Бель из замка. Самой засесть за книги и учиться всему: колдовать, варить зелья, быть леди. Учиться и ждать. Быть может, через десяток лет найдётся ещё один колдун. Тогда я поеду к нему в замок, заработаю себе диплом, и, наконец, стану достойной невестой для лорда Мюррея. Но вот беда, время уйдёт, а Карфакс остынет. Я потеряю его. Опять тупик.

«Ничего не тупик, — гордо сказала бы бабушка. — Если колдун по-настоящему любит, а не врёт тебе, то дождётся. Ишь ты, страсть у него. Пусть узелком завяжет! Деньги у него на свадьбу есть? Замок и земли он себе уже вернул? То-то же. Никакой женитьбы!»

 Я и за помолодевшего старика Карфакса без роду и племени замуж вышла бы, носом крутить не стала, но в чём-то бабушка права. Настолько, что подсказала мне выход.  

— Простите, учитель, но я не могу согласиться на свадьбу. Во-первых, у нас нет денег на бал и грандиозный пир. А, во-вторых, праздновать придётся без гостей. Никого постороннего к шару приглашать нельзя. Вы ведь не забыли о нём, да? О господине Монке ещё, городском главе Отто, суде за наследство? 

«О незаконно проданной земле», — хотела добавить я, но передумала. Перебор уже.

Колдун отпустил мою руку, зажмурился и глухо зарычал. С такой болью и отчаянием, что у меня всё внутри скрутило. Лучше бы швырялся мебелью. Разнёс половину комнаты, разлил похлёбку, но не страдал вот так. 

— Упрямая ты, — хрипло сказал колдун. — Вся в отца. Уходи, Мери. Я буду дальше пить. И убери пустые бутылки из-под двери. 

— Хорошо, господин.

Я встала с кровати, поклонилась и вышла за дверь.

Ноги дрожали. Страшно за него было и так больно самой, что хоть волком вой. Ничего мы не решили. Кажется, что из болота проблем и вовсе невозможно выбраться.

Анабель 

Западное крыло. Третья дверь. Гильдия лекарей. Я трижды перепроверила, правильно ли посчитала. Трижды прочитала табличку на двери. Думала, что боялась ошибиться, но на деле тянула время. Чудилось, что вместо гильдийских лекарей там сидят маги-ровесники господина учителя. Вот я сейчас войду, и меня станут проверять по каждой странице книги рецептов. «Что значит вы не помните сколько щепоток яблоневой сажи нужно для зелья от желудочных колик?» Но я помнила. Столько раз снадобья варила, что наизусть выучила. Помнила, в каком месте рука соскользнула и строчка вышла неровной. Смотрела перед собой и видела собственный почерк прямо в воздухе.