— Видишь, до чего ты меня доводишь? — глухо спросил Карфакс. — Специально, да? Я слаб перед тобой, уязвим. Наказать не могу. А ты пользуешься этим. Учиться скучно? Пусть Бель всё за тебя делает, врёт дураку-Мюррею, он слова не скажет. Потому что влюблен. Так, да? Тебе нравится, что я страдаю?

Теперь я точно ни слова из себя выдавить не могла. С трудом поняла, что наше с Бель разделение обязанностей в учёбе раскрыли, но что последовало потом… в голове не укладывалось вообще. Великий колдун страдал. Чушь придумывал, мебелью швырялся — и всё из-за меня?

Меня разрывало на части. Одной Мери было безумно приятно, что из-за неё, вторая умирала от стыда и страха, третья жалела испачканный чернилами ковёр, четвёртая клялась, что будет учиться ещё усерднее, пятая мечтала сбежать.

— Почему ты молчишь? — спросил Карфакс. — Я своим признанием окончательно всё между нами уничтожил, да? Радуйся тогда, ты добилась своего. Великий колдун побеждён без единого заклинания. Тобой побеждён.

— Но я ничего не сделала, — голос вернулся, надо же. Хрипел и срывался, зато я говорила. — Куда мне, слабенькому магу? Криворукому неучу, к тому же. Да я три дня угробила на эти письма. Я в первом же написала больше слов, чем за всю жизнь. Никто не хотел вас обманывать. Я просто не справилась. А Бель добрая и ей не лень со мной возиться. Она помогает, исправляет, объясняет, что не так. Вы же всё перевернули. Вы сами себя обидели и меня оговорили. Зачем? Не надо так, пожалуйста.

— Бель добрая, — повторил он и отступил на шаг. Злость и ярость угасли, словно костёр водой залили. — Возится с тобой. Всё правильно, да. Ты свободна, Мери. Учите три способа поднять предметы в воздух. Вместе. Урок окончен.

Всё-таки выгнал меня. Не дослушал, не услышал, снова что-то эдакое решил и выгнал. А уйти я не могла. Горечь душила от слов «всё кончено». Почему я так долго не понимала, что он мне важен? Дорог, незаменим? Что не должно у простой служанки болеть в груди так сильно от слов «ты свободна». Да не хочу я свободы! Я остаться хочу!

Дверь снова скрипнула, и раздался голос Анабель:

— Господин учитель, можно? У Мередит мама в деревне заболела. Она в бреду, никого не узнаёт. Пришёл Нико, старший из братьев. Он просит вас помочь.                 

Из огня сразу в лёд и обратно. Разные части Мери внутри меня снова не смогли договориться. Кричать, умолять, бежать? Вопросы толпились в голове, зато ноги сами понесли, куда надо.

— Где он? — метнулась я к двери.

Бель заглянула мне в глаза и тут же крепко взяла за рукав.

— Во дворе остался. Я испугалась, что шар тоже его услышит. Нико требовал тебя слишком уж громко.

— Идём, — вмешался колдун. Его голос из всех звуков, пробивающихся сквозь окружившую меня пелену, казался самым тихим. И самым желанным. — Я умею лечить. Надеюсь, будет не слишком поздно. Бред — это уже серьёзно. Слов нет, как же деревенские любят тянуть до последнего. То работа у них, то дети…

Я почувствовала, что он взял меня за локоть. Каменные стены замка полетели мимо. Откуда-то взялся запах гнили, тлена. Так пахло предчувствие смерти?

Нет, только не мама! Только не моя добрая, понимающая и заботливая мама. Отец не сможет без неё. А мы? Клаус ещё слишком мал. И Грета.

— Анабель, останешься здесь, — где-то над моей головой распоряжался колдун. — Будешь охранять шар…

— Но я тоже умею лечить!

— …его нельзя оставлять без присмотра.

— У меня почти готово исцеляющее зелье. Осталось добавить толчёный корень златоглазки и вскипятить. Господин учитель!

— Ты меня слышишь?

— Я хочу помочь.

Замок вокруг меня замер. Я не чувствовала пола под ногами, давно перестала понимать, куда меня ведут. И всё ещё слабо, почти неслышно приказывала себе собраться. Но ничего не вышло.

«Мама! Там моя мама».

Слёзы хлынули горячей рекой. Я зажимала рот, чтобы не стонать. Больно, как же больно!   

— Ты очень поможешь, — тихо сказал Карфакс, — если останешься здесь. Тогда я перестану думать о сохранности шара и смогу сосредоточиться на матери Мередит. Замок под твоей защитой, Анабель. Самое время вспомнить всё, что умеешь. Я могу на тебя рассчитывать?

— Да учитель, — ответила она, и мы снова пошли.

Под вечер похолодало, но я не почувствовала этого. Всё горело внутри и становилось только хуже. Карфакс — колдун, он многое может, а если уже слишком поздно? Сколько Нико шёл до замка? Он бежал или еле тащился?

— Мери!

Тёмный силуэт метнулся от ворот. Фонарь над колодцем светил прямо в глаза. Я до сих пор вытирала слёзы, но кудрявую голову брата узнала раньше, чем его голос.

— У матери горячка! Нужно что-то сделать! Где колдун? Где Карфакс?

Я обернулась на колдуна, не понимая, почему Нико спрашивает. Карфакс здесь. Прямо перед его глазами.

— Мой приказчик Карфакс скончался две недели назад, — заговорил помолодевший Роланд Мюррей, сбивая с толку всех, кто стоял во дворе. — Меня зовут Альберт Мюррей. Я новый хозяин замка и господин ваших земель.

У Нико такая мука отразилась на лице, что я испугалась ещё и за брата. Бледный весь, круги чёрные под глазами. Неужели сам заболел? У него тоже горячка?

— Господин Мюррей, — ответил брат через мгновение и низко склонил голову. — Простите, не знал. Я за мать пришёл просить. Она совсем плохая…

— Я постараюсь помочь, но ничего обещать не могу. Видишь ли, Нико, я и есть колдун, которого ты искал. Карфакс всего лишь перебирал бумаги, даже с хозяйством справиться не мог. А замок хранил мою силу. Отсюда и слухи взялись. Но хватит об этом. Лошадей у нас нет, путь не близкий, пора идти. Показывай дорогу.

«Лошадей нет», брата ожидаемо удивило. Господин же появился в замке. Почему без лошадей? И отговорка никак не сочинялась. Я стояла рядом с мужчинами и молчала.

— Я на телеге, — нашёл решение брат. — Отец доверил мне нашу кобылу Стешу, лишь бы скорее добраться до замка. Уж не побрезгуйте…

— Телега подойдёт, — перебил Мюррей. — Идём.

Нужно купить лошадей. Без них нельзя. Нико сейчас всё равно, но будь на его месте Гензель, разнёс бы новость по городу. Что прощалось чудаковатому старику Карфаксу, никогда не сойдёт с рук лорду. Где лошади? Он точно лорд, а не проходимец?

«Он колдун», — напомнила я себе и тут же потеряла мысль.

Отец дома. Стешу, единственную кормилицу, отдал не доросшему ещё до неё Нико. Никогда бы раньше так не сделал. Разве что… Отчаялся? Мамы уже нет? Или у неё осталось два последних вдоха?

Меня слово кнутом по спине огрели. Я запрыгнула на козлы и схватила вожжи. Кое-как успела заметить, что две тени нырнули за спину. Карфакс и Нико на месте. Можно гнать.

«Прости Стеша», — попросила я и ударила её вожжами.

Не помню, как мы доехали. Телега подпрыгивала на кочках, колдун охал, вцепившись в борта телеги, но ни разу не попросил придержать кобылу. Мой средний брат Лука маячил во дворе. И как только мы проехали ворота, сразу же схватил Стешу за удила.

— Тпру, тпру!

— Мери, — тронул за плечо Нико, — сюда.

Запах тлена стал невыносимым. В душном доме пар под потолком висел. Мама лежала на кровати и тряслась под одеялами.

— Вы что делаете? — крикнула я и бросилась к окну.

— Нет! — взвизгнула Елена. — Не трогай! Ей холодно.

Отца я увидела последним. Он сидел в углу и пытался накормить Клауса с Гретой. Дети не хотели есть кашу, мотали головами.

— Томас, — позвал он и сунул тарелку третьему из моих братьев. — Накорми.

— Папа, это господин Альберт Мюррей, — начал Нико, но колдун не стал ждать официального представления.

 Обошёл Елену, открыл окно и сел на кровать к матери.

Такого взгляда я у неё никогда не видела. Как у рыбы плёнкой глаза затянуло. Губы потрескались и пожелтели. А запах. Гнилью было её дыхание.

— Мери, — прошептала она. — Где Мери? Что же никак не идёт?

А я рядом стояла. Рукой дотянуться могла.

— Мама…

— Воды в кружке принесите, — приказал колдун. — Чистой. И пусть все выйдут, кроме Мередит.