— Можно сказать и так. Я обязан ей тем, что могу заниматься своим любимым делом. Я родился в семье, где отец священнослужитель, а мама домохозяйка. – чужая семья – это потёмки, именно поэтому ей было интересно услышать его историю.

— И как ты выжил в этой семье? – в этом она была очень плоха. В самоконтроле. Ей никогда не удавалось контролировать свои эмоции, прятать их, играться с ними. Именно поэтому постоянно в её жизни были настоящие скандалы, сводящие её с ума.

— Ох, даже не спрашивай. Постоянные ссоры с отцом доводили меня. Он хотел сделать из меня священника. А я с детства был увлечён красками, потому что брат матери, тот самый дядя, он торговал ими. Я часто гостил у него в детстве и сразу влюбился в цвета. Такие яркие и живые, в отличии от всего того, что творилось снаружи. В итоге мама добилась своего, а я обещал ей выучиться и получить образование, хотя терпеть этого не могу. – ей нравилось видеть то, с каким задором он рассказывал о том, как любит краски и цвета, его глаза начинали сиять ещё ярче, хотя ей казалось, что такое было невозможно. Виктория всегда испытывала огромное уважение по отношению к людям, которые занимались любимым делом с особой страстью. Такие люди, по её мнению, были самыми счастливыми на свете. И это нельзя было подделать. Истинность их эмоций мог ощутить даже самый чёрствый сухарь на свете.

— Почему ты терпеть этого не можешь?

— Потому что художники рисуют фигуры, пейзажи, предметы. Я же рисую цвета. Ты будешь первой, на самом деле, кого я нарисую. До этого я лишь занимался цветом. – от его комплимента ей стало не по себе, и она опустила свой взор на ладони, рассматривая их. Уильям заметил смену её настроения. Но он ведь не солгал. Сказал лишь правду.

— У тебя замечательная мама. Тебе очень повезло с ней. – это было правдой, крайне редко кому везло в отношениях с матерью по её наблюдениям. Не повезло и ей. Её мама определила жизнь Виктории практически с рождения, не оставив ей самого главного – свободы выбора. Она никогда не любила свою мать, не испытывала к ней и капли тёплых чувств, потому что и мама не любила её. В конце концов, когда она умерла, Виктория даже не плакала по ней. Она не пролила и капельки слёз. Наоборот, была рада, что одной проблемой в жизни стало меньше. Конечно, это неправильно. За это люди горят в аду. Но Виктория будет гореть в аду за многие вещи и это явно не последнее. Но разве можно винить человека в том, что он не любит того, кто разрушил его жизнь?

— Да, знаю. Она мой ангел-хранитель. Так я и оказался в Дрездене. Что же касается тебя? Как ты здесь оказалась? – и вот разговор вернулся к ней, чему она явно была не рада.

— Я путешествовала с подругами. Здесь проездом. – она взяла бокал и подняла его за него, после чего начала пить.

— Ты замужем, Виктория? – он задал этот вопрос абсолютно серьёзно и неожиданно для неё, отчего она поперхнулась и закашлялась, убирая бокал в сторону, пытаясь прийти в себя.

— Интересуешься? – с некой издёвкой ответила ему девушка, но он не смутился, потому что ему было очень важно всё это выяснить.

— Да. – он подвинулся к ней ближе, и она просто вновь облокотилась на стену позади себя, громко выдыхая, уже не смотря на него.

— Да, я замужем. – значит, его друзья были правы в своих догадках о ней. Вот только кому из них повезло больше? Он беден и свободен, в то время как она богата и несчастна, похожая на птицу, запертую в клетке, в золотой клетке, из которой ей не выбраться самостоятельно, ибо у неё нет сил.

— Но ты не носишь кольцо. – от подобного замечания она ухмыльнулась и приподняла слегка свою левую ладонь, рассматривая её внимательно. Он был прав, она не носила обручального кольца, хотя другие её пальцы были украшены кольцами. Очень тонкими золотыми кольцами под стать её пальцам, в окружении бриллиантов.

— Кто носит кольцо в наше время? – конечно, когда она вышла замуж, то она обменялась кольцами с супругом, правда, в отличии от него, она не стала его носить и просто избавилась от него. Разумеется, он дарил ей много других колец, но когда понял, что это бессмысленно, ибо она всё равно от них избавлялась, то оставил эту идею в покое. Однако и он перестал носить кольцо. Вот только ей, в отличии от него, было всё равно.

— Все. Да, оно утратило свой религиозный смысл, но люди носят его как символ любви. – она повернула голову в его сторону и шумно вздохнула, больше не улыбаясь. Ей не нравилось то, что он изучал её, хотя она и понимала, что он не желает её обидеть.

— Не мой случай. – лишь кротко ответила девушка и отвернулась от него, обращая внимание на мастерскую, рассматривая её вокруг. В этот раз она заметила несколько его картин, которые были очень яркими и красивыми. Он не соврал ей, когда сказал, что работал только с цветом. На них не было ни единой фигуры или же объектности. Только цвета. Перетекающие друг в друга.

— Как давно ты замужем? – Уильям же, кажется, и не планировал прекращать свой допрос.

— Двенадцать лет. Я вышла замуж, когда мне было семнадцать. – она вновь посмотрела на него и увидела в его глазах что-то похожее на удивление и даже немного на отвращение. Признаться, честно, он не ожидал услышать этого.

— Как мне сейчас. – с неким разочарованием произнёс Уильям, тяжело вдыхая. Ему было трудно представить себе какого ей было лишиться свободы в столь ранние годы практически и не обретя её толком. Его свобода была единственным, за что он боролся.

— Что-то вроде того.

— Двенадцать лет в браке и всё ещё нет ребёнка. - ещё одно верное замечание с его стороны. Об этом не было трудно догадаться. Если бы у неё был ребёнок, то она не смотрела бы на него своими большими грустными глазами, в которых потухла искра жизни из-за всех тягот, что обрушились на неё.

— Осуждаешь меня? – её осуждали за это все, кому было не лень в их обществе. Но Виктории было всё равно. Для всех она была бесплодной, хотя на самом деле она просто тщательно предохранялась. Ей не нужен был ребёнок от Альберта. Такую радость она ему ни за что на свете не доставила бы. Реализовать его самую большую мечту, когда он погубил её все.

— Нет. Я бы сам не хотел иметь детей от человека, которого не люблю. Правда я бы не связал себя с ним узами брака. – конечно, людям со стороны всегда было легко так говорить. Всё кажется таким простым, когда это не касается тебя. Зачем выходить замуж за человека, которого не любишь? Но хоть раз кто-то поинтересовался что было бы, если бы она ему отказала? Хоть раз кто-нибудь спросил почему она лично отправилась в этот ад, сказав тогда ему «да»? Не судите человека, пока не знаете историю с его стороны. Никого не судите. Никогда. Потому что Вы не знаете какую борьбу он ведёт каждый день своей жизни.

— Ты слишком юн и многого не понимаешь. Мы не вольны делать порой то, что хотим. У нас есть обязанности перед своей семьёй. – Уильяму не понравились эти слова, он терпеть не мог, когда ему говорили, что он ещё слишком маленький только потому что ему было всего семнадцать лет. Возраст ведь всего лишь цифра. Он не показывает то, каков твой внутренний мир. Уильям залез на неё, чем вызвал её недовольный возглас и она выпрямилась, все ещё сидя на полу, пока он стоял на коленях перед ней, а её тело было между его ног.

— Ох, перестань. Да, между нами двенадцать лет разницы, но мы не такие уж разные. Я заметил за тобой это. Ты пытаешься показаться всем взрослой. Но на самом деле ты такая же, как и я. – он обхватил её лицо своими большими ладонями и стал гладить по щекам, отчего она полностью растерялась.

— Что ты делаешь? – она тяжело сглотнула, смотря на него, в то время как множество мурашек пробежалось по её телу из-за его прикосновений и того взгляда, которым он смотрел на неё. Для неё это уже всё было слишком. Он не знает её совершенно, но так добр к ней. За многие годы она уже отвыкла испытывать это чувство по отношению к себе.

— Изучаю модель. Чтобы понять с чего начать. – его пальцы скользили по её коже, отчего ей становилось трудно дышать. Он давил на неё сам того не желая.