— Хэй, как ты? – тихо спросила она, внимательно за ним наблюдая. Выглядел он гораздо лучше, чем вечером. Уильям взглянул на неё, выдыхая и пожимая плечами. Ему было даже совестливо, что все с ним так носились.

— Не знаю. Честно. Я спал и просто в один момент проснулся от сильной боли в груди. Мне словно сердце вырвали живьём. – Уильям коснулся рукой груди и потёр её, слегка помрачнев. Это чувство никак не проходило и пугало его. Пожалуй, это самое страшное, что может случиться с человеком – отсутствие возможности контролировать своё тело.

— Ого. – Эмма тоже помрачнела и прошла внутрь комнаты, садясь рядом с ним на кровати.

— Да, а сейчас я сижу, словно перепуган чем-то очень сильно. Что со мной не так? – она лишь грустно улыбнулась ему и погладила по кудрям, убирая их с его лица. Он сильно зарос.

— Ты и не представляешь какие изменения организма могут повлечь за собой расшатанные нервы. – подавшись вперёд, она оставила нежный поцелуй на его лбу, после чего удобнее устроилась рядом, обнимая за руку.

— Может ты и права. – Уильям улыбнулся от действий Эммы, особенно после того как она положила голову ему на плечо.

— Красивое фото. – она обратила внимание на полароид, что был в его руках. Эту фотографию она не видела. Так что это было впервые, как она видела малышку. Собственно как и Уильям.

— Да, Виктория оставила на тумбочке. – они стали обсуждать ребёнка и это значительно подняло настроение как Эмме, так и Уильяму.

Они провели так некоторое время вместе, а затем Эмма оставила его, чтобы ответить на телефонный звонок. Она ушла в приподнятом расположении духа, а вернулась вся бледная, словно с призраком повидалась.

— Уильям… – тихо вымолвила Эмма, опираясь на порог двери рукой. Ей было нехорошо.

— Да? – он слегка помрачнел, увидев столь резкие перемены в её настроении.

— Уильям… – она вновь произнесла его имя, после чего коснулась своей шеи. Ей было тяжело говорить из-за кома, подступившего так неожиданно.

— Эмма, что такое? – он положил полароид на кровать и медленно подошёл к подруге. Приобняв подругу за плечи, Уильям обеспокоено смотрел на неё, пока она собиралась с чувствами.

— Эрих звонил. Он просит тебя приехать в морг при полицейском участке. – он видел, как её просто всю трясло и с каким усилием она выталкивала из себя каждое слово.

— Это ещё зачем? – эта затея показалась ему сомнительной, особенно в Рождество. К чему была такая спешка?

— На опознание трупа. – она расплакалась и уткнулась ему в грудь, крепко обнимая, отчего Уильям совершенно опешил. Подобной реакции он не ожидал.

— Чьего? – но Эмма всё продолжала плакать. Ей потребовалось время, чтобы что-то вымолвить.

— Альберта. И Виктории. – сначала он был рад услышать первое имя, но как только услышал имя любимой, то просто оказался парализован ужасом.

После этого он больше не отдавал себе отчёта в своих действиях. После ступора наступила паника с агрессией. Он всё пытался словно выбить из Эммы хоть какую-то информацию, но она ничем не владела. Уильям даже не понял, как покинул дом и оказался в морге. Он даже был всё ещё в своей пижаме, в которую его разодела Эмма.

В морге Эриха ещё не было. Была только юная девушка патологоанатом, которая и впустила его внутрь. Её предупредили о том, что он приедет и что лучше оставить его наедине с телами. Два тела лежало на расстоянии друг от друга, накрытые белым покрывалом.

Сорвав одно из них, Уильям увидел свою Викторию. Её уже отмыли от крови и можно сказать, что привели в какой-то порядок.

— Привет. – наконец заговорил Уильям, всё это время он молчал. Он видел лишь её лицо, а затем и вовсе полностью сорвал покрывало и бросил его на пол. Виктория была обнажена. — Ты такая красивая. Почему ты красивая даже после смерти? – со слезами на глазах спросил Уильям, внимательно рассматривая её тело. Раньше её кожа напоминала ему внутреннее сияние солнца, но сейчас она была бледна настолько, что все вены проступили наружу. Вместе с её многочисленными родинками они словно составляли карту звёздного неба. Её кожа теперь имела холодный оттенок, словно её освещала луна. Коснувшись её, он вздрогнул и отрицательно помотал головой. Она была очень холодной. — Это неправильно. Ты не должна быть здесь. Ты должна быть рядом с нашей дочерью. Как же мне жить без тебя? Как я справлюсь с этим? – он всё бродил руками по ней, словно запоминал в последний раз. Его слёзы переросли в настоящую истерику. До него только сейчас дошло, что его любимая, его муза, которая была самой жизнью, сейчас лежала мёртвой перед ним. Он больше не увидит искр в её глазах, не окажется озарённым её улыбкой, не ощутит в себе целый мир лишь от одного её смеха. Этого больше не будет. Потому что она умерла. — Я был так слаб, а ты была такой сильной и храброй. Ненавижу это. Боже, Виктория, я не смог сберечь тебя. Прости меня. Прости, если сможешь. Пожалуйста. Прости. – он всё никак не мог успокоиться, крепко обнимая Викторию и плача над её телом. Трудно было сказать, сколько времени он так провёл, но однозначно долго. Оставив на её устах поцелуй, он укрыл её обратно покрывалом, но не закрывал лицо.

После этого он подошёл ко второму телу и стащил немного покрывало вниз. Перед ним оказался Альберт. Он не сильно отличался от Виктории сейчас. Несколько мгновений Уильям молча смотрел на него, а затем замахнулся, желая ударить, но ощутил, как его руку в воздухе остановили силой.

— Не надо. – решительно произнёс Эрих, крепко сжимая руку Уильяма, не позволяя тем самым ему избить тело Альберта.

— Либо она моя либо она ничья! Вот что он мне сказал! Он выиграл, Эрих! Выиграл! – Уильям вырвал свою руку и тяжело дыша смотрел на него.

— Это не так. – Эрих старался быть максимально спокойным. Кто-то из них должен был.

— Нет, это так! Он забрал её у меня! – Уильям попытался вновь наброситься на тело Альберта, но Эрих не позволил ему и просто силой вытащил из морга, после чего громко захлопнул дверь.

— Но ты жив. И ваша дочь тоже. – пускать его туда обратно он был не намерен. По крайней мере не сейчас, когда Уильям не отдавал себе отчёта в своих действиях.

— Как это произошло, чёрт возьми?! – со слезами на глазах проорал Уильяма, круша просто стены стульями, что были в коридоре. Ему нужно было выплеснуть эмоции.

— Мне кажется ты захочешь услышать всё сам. – оставлять Викторию одну, вернее её тело, в этом морге Уильям совершенно не хотел, ведь сама атмосфера этого помещения давила на психику, но выбора у него не было.

Следующее, что он помнил, так это как оказался в кабинете Эриха, где сидя на диване слушал запись с его автоответчика, пока тот стоял у стола молча, склонив голову вниз.

— Эрих, это Виктория. Я сделала это. Представляешь? Я убила Альберта. Выстрелила ему в сердце. Он захлебнулся кровью у меня на глазах и упал замертво. Знаешь, он всегда говорил, что на два шага впереди своих врагов. Я не верила до этого момента. Он убил меня. Отравил. И сейчас поздно что-либо делать. Я умираю. Я не хочу умирать. Папка, которая тебе нужна, на столе в моём кабинете. Пожалуйста, я вверяю Уильяма и нашу малышку тебе и Эмме. Помогите им справиться. Я никогда не забуду твою доброту ко мне. Спасибо. И прощай. – слушать её последние слова было очень тяжело. Уильям буквально слышал в каждом её слове, вздохе, кашле, всхлипе, как ей было страшно и как сильно она не хотела уходить. Но она была такой смелой, что пожертвовала собой чтобы остановить своего сумасшедшего брата. Виктория умерла ради Уильяма и их дочери.

Вынести такое было почти невозможно. Почти – главное слово. Уильям просто скатился вниз на пол и закрыл себе голову, буквально воя от боли и плача, а Эрих его совершенно не трогал. Смириться с тем, что ты не смог защитить любимую и именно поэтому её тело лежит в холодном морге – такое и врагу не пожелаешь.

В себя же он пришёл лишь от того, что услышал детский плач, который оказался громче его вопля. В слезах и истерике он поднял голову, где увидел на пороге Эмму с ребёнком на руках, который и плакал. Малышку обещали выписать после Рождества и врачи сдержали своё слово. Только это было очень не вовремя.