Итак, ученики ее класса украшали елку и зал, а он, все больше раздражаясь, потому что не мог уйти пораньше, ведь гирлянды надо было проверить в последнюю очередь, помогал. Все устали и проголодались, но перекусить было негде, и он пригласил Ольгу в маленькую комнатку при кабинете физики, где хранились приборы, чтобы выпить по чашечке чая. В этом тоже ничего необычного не было, и она согласно кивнула головой.

   Комнатка и вправду была настолько маленькой и узкой, что двое в ней вряд ли бы разошлись, поэтому Олег Николаевич оказался в затруднительном положении, когда с чайником, наполненным холодной водой, попытался пройти мимо Ольги к окну, где на подоконнике стояла старенькая электрическая плитка.

   Как-то само собой получилось, что Ольга оказалась в его объятьях, и он опомнился лишь тогда, когда уже целовал ее, все еще крепко сжимая в одной руке злополучный зеленый чайник. В эту минуту он понял, отчего было так неуютно на душе в последнее время, - просто он, не смея признаться себе, давно этого желал.Олег Николаевич в ужасе от содеянного как-то неловко попытался отодвинуться, но услышал произнесенное шепотом:

   -Поставьте же, наконец, этот чайник...

   А потом ее руки обняли его за шею, а губы прижались к его губам с такой страстью, что она, казалось, опалила его, и он совсем потерял голову. Когда первое возбуждение спало, он нехотя отстранил ее и подошел к окну. Ольга пыталась поправить прическу, пальцы легко касались тонких волос, но он чувствовал ее растерянность и знал, что она поражена всем случившимся не меньше его.

   -Надеюсь, ты понимаешь, что все это не случайно? - произнес Олег Николаевич почему-то голосом, каким разговаривал с учениками, и тут же поморщился от этого. Но что поделаешь, если ему было просто необходимо выяснить это сейчас, сию же минуту.

   Она молчала, удивившись его вопросу. Стоило ли об этом спрашивать? Все было и так ясно по крайней мере для нее. А когда поняла, что его вопрос продиктован страхом, только что найдя ее, потерять, пробормотала:

   -Боже мой, о каких глупостях ты говоришь...

   И он ужаснулся, и ему стало неловко от сказанного, ведь не такие слова первыми должна была услышать эта женщина с припухшими от его поцелуев губами. Но неловкость сразу же забылась, когда Ольга шагнула к нему и снова оказалась в кольце рук, а он шептал ей, шептал какие-то нежности, в чем-то пытался признаться, о чем-то рассказать... И оба считали, что никогда не были так счастливы.

   Олег Николаевич вышел из кабинета один, кого-то о чем-то спросил, с кем-то пошутил и был несказанно рад, что работа подходила к концу. Об Ольге никто не вспомнил, и он не знал, радоваться ли надо по этому поводу или огорчаться. Одно было ясно, что так терять голову нельзя, чтобы не поставить ее в неловкое положение, и он тут же дал себе слово постоянно помнить об этом.

   Уже подавая ей пальто, он отметил, как она изменилась: что-то новое появилось в походке, наклоне головы, по губам скользила мягкая улыбка, а в глазах таилось столько любви, что сердце Олега Николаевича вновь забилось сильнее, и он подумал, что если бы до конца жизни она не говорила, а лишь смотрела на него такими глазами, то этого было бы для него вполне достаточно.

   Они вышли из школы, остановились, и он пожалел, что даже не может обнять ее на прощание.

   -Оля, милая моя, как же ты теперь? Ты ведь и врать-то не умеешь. Может быть, ты уйдешь ко мне прямо сейчас? - в его голосе звучала неподдельная тревога, но он ничем не мог ей помочь, потому что она отказалась даже обсуждать предложенные им варианты, заявив, что пока она не может уйти от мужа ни к нему, ни куда-либо еще. Он потоптался на месте, повздыхал, но настаивать не решился, чтобы не навредить ей ни в чем, потом жалобным голосом попросил:

   -Пожалуйста, не смотри на меня такими глазами, а то я не смогу уйти.

   Ольга засмеялась и, повернувшись, быстро пошла в темноту вечера. А он тоже побрел домой, думая о том, что и не надеялся найти такую любовь, и удивлялся, обнаружив в себе нерастраченным огромный запас нежности и теплоты.

   И потянулись странные дни, в которые он не хотел ничего иного, как только твердо знать, что увидит ее утром. Олег Николаевич часто писал ей записки, иногда длинные письма и старался незаметно вложить в учительской в ее книгу, она отвечала тем же нехитрым способом. И уже оба не могли существовать без того, чтобы не быть обласканными хотя бы словами.

   Она и вправду изменилась, потому что теперь ее лицо было лицом счастливейшей из женщин, и все замечающие ученики часто гадали, что послужило причиной такого перевоплощения. Изредка Ольга и Олег Николаевич позволяли себе поговорить на перемене, но слов при этом произносилось мало - они просто наслаждались близостью. В такие минуты только слепой бы не заметил, как этих двоих тянет друг к другу.

   И Карамба, и Мишка слепыми уж точно не были. Первый все больше мрачнел, второй, понимая, что это добром не кончится, жалел ее еще больше.

   На мартовских каникулах муж повез лучших спортсменов на соревнования в Свердловск, а влюбленные провели вместе два дня и две ночи. Накануне Олег попросил мать пожить какое-то время у сестры, которая часто недомогала и была бы этому рада. С подобными просьбами он не обращался к ней никогда, поэтому счел нужным добавить, что к нему придет женщина, которую он любит и которая вскоре станет его женой. Мать ни о чем не спросила сына: она уже давно замечала его постоянное беспокойство, желание вечером поскорей уединиться в своей комнате, а кроме того, для нее все было хорошо, что нравилось ему.

   На следующий день старушка приготовила обед повкуснее, перестелила постель сына, как сделала бы для его жены, впервые вошедней в их дом после свадьбы, напекла пирожков, застелила стол чистой скатертью, поставила на него конфеты в простенькой вазочке и когда-то давно припрятанную для особого случая бутылку хорошего вина, а затем отправилась к сестре, чтобы рассказать о грядущих переменах в судьбе сына. В этот вечер обе старушки долго молились, прося Бога не оставить их милого Олеженьку и помочь найти свое счастье.

   Ольга пришла поздно вечером, хотя хотела прийти гораздо раньше, но он настоял на том, чтобы этого не делать, так как боялся, что кто-то увидит ее и обо всем догадается прежде, чем все между ними будет окончательно решено.

   Из коридора он сразу провел Ольгу в свою комнату и стал нетерпеливо расстегивать пуговицы платья, она помогала ему, потому что пальцы его дрожали. Оба молчали, так как все слова были давно сказаны, написаны и прочитаны А сейчас они просто отчаянно торопились стать друг другу еще ближе.