Некоторое время спустя он, все еще прижимая ее к себе, удивлялся, как долго мог прожить без этой женщины и всего с ней связанного, и убеждался, что ожидание близости с любимой женщиной того стоило. Ольга тоже удивлялась, что близость с мужчиной может быть такой желанной, такой яркой, и тоже убеждалась, что звезды находятся гораздо ближе, чем она думала, потому что ее душа только недавно, задыхаясь от неизвестного ей ранее восторга, вернулась оттуда. Он уже собрался поделиться с любимой своими размышлениями, но, посмотрев в ее глаза, увидел столько обожания и счастья, что тут же снова утонул в них. Разумеется, она не была против.
Уже под утро они пили, лежа в постели, вино, много говорили о своих чувствах, и она, смеясь, уговаривала его хоть немного поспать. Он шутливо обижался, дурацким голосом сетуя, что уже надоел ей, и убеждал Ольгу в том, что заснуть рядом с ней сможет только по прошествии двадцати лет счастливой семейной жизни. Однако, когда вино в бокале было допито и за окном стало светать, неожиданно для себя крепко заснул, продолжая держать ее за руку, а она еще некоторое время лежала, глядя на него и думая, что после этой ночи, может быть, в ней зародится новая жизнь, и вспоминала, как он шептал ей о своем желании иметь от нее ребенка.
Они проснулись в полдень почти одновременно, но еще некоторое время лежали, не двигаясь, лишь слушая дыхание друг друга. Чувство счастья было таким полным и осязаемым, что разрушать его словами не хотелось. Потом он обнял ее, а она уютно устроилась на его плече, прося Бога , чтобы время шло не так быстро. Ближе к вечеру, когда они окончательно проголодались и решили поесть, он с умилением смотрел на голубенький в цветочек халатик, который она принесла из дома, а сейчас накинула на плечи, и, разогревая обед, думал о том, что прошлое, где было так много ненужных встреч и расставаний, куда-то отодвинулось и осталась в его судьбе только она, Ольга. За столом, пододвигая ей то хлеб, то чашку, Олег Николаевич все время старался хотя бы мимолетно коснуться нежной руки, а она улыбалась, смотря на него все понимающими глазами.
Позже он растопил печь, потому что в комнате похолодало, они устроились на полу на одеяле и смотрели на огонь. Странно, в ожидании этой встречи он думал, как о многом ей скажет, но слова часто оказывались не нужны, они и так прекрасно понимали друг друга. Этим Ольга была совсем не похожа на женщин из прошлой жизни, которые жадно ждали слов и обещаний, и он понял, что все это оттого, что она была ЕГО женщиной, безоглядно поверившей в их любовь.
Когда настало время расставания, он опять стал настойчиво просить Ольгу остаться, беря все переговоры с ее мужем на себя, но она упрямо не соглашалась, приводя собственные доводы. И он в который раз должен был выслушивать, что ее муж - страшный в гневе человек, что он никогда не смирится с ее уходом, что она больше всего боится за него, Олега, что в маленьком городке им будет жить трудно, что единственный выход - уехать, что она уже договорилась обо всем с одинокой теткой, живущей в Новосибирске, что уехать они смогут только после окончания учебного года, что осталось потерпеть совсем немного, что она тоже все время думает о Олеге и страшится лишь одного - назвать мужа его именем. Эти рассуждения были одновременно правильными и совершенно неправильными, логичными и совершенно нелогичными, и он, когда-то раньше гордившийся умением здраво мыслить и убеждать, оказался перед ними бессильным.
Все эти ни к чему не приведшие речи закончились ее тихими слезами, после чего Олег Николаевич был согласен на все, лишь бы не видеть ее плачущей еще хоть раз. И его козырная карта, ревность оттого, что она каждую ночь будет в постели не с ним, так и осталась лежать в рукаве: он просто не мог расстроить Ольгу больше, чем уже расстроил.
Она сама повернула ключ в замке, сама открыла дверь, потому что он не мог заставить себя это сделать, и вышла в ночь одна: ему была недоступна даже такая малость, как проводить любимую женщину. А он лег на кровать, которая, казалось, еще хранила ее тепло и запах любимых духов, долго ворочался, потом заснул тяжелым сном, часто вздрагивая во сне.
Кто мог видеть в темноте ночи женщину, одиноко бредущую домой? Ольга не встретила ни одного человека, но вскоре ее имя уже нередко произносили рядом с его.
А между ними все осталось по-прежнему: они писали нежные письма, украдкой передавая их друг другу, и считали дни до окончания учебного года. В мае Ольга сообщила ему, что беременна, и теперь он в каждом письме требовал, чтобы она подробно рассказывала о своем самочувствии и о связанных с этим событием ощущениях.
Самым большим желанием Олега Николаевича в то время было погладить ее живот и таким образом приласкать еще не родившегося, но уже существовавшего их ребенка, и он, опять забыв о клятвах самому себе быть предельно осторожным, сумел уговорить ее зайти после уроков в тот самый закуток, где хранились приборы и где они впервые целовались . В их распоряжении было не более десяти минут, но в это время все произошло так, как хотел он. Добрый молодец пока ни о чем не догадывался, говорят ведь, что мужья узнают обо всем последними.
Закончились занятия, а потом и экзамены. Выпускной вечер - это было последнее, что связывало их со школой, после него - свобода, после него - новая жизнь...
Карамба появился, когда уже закончилась официальная часть и начались танцы, и все с удивлением отметили, что перед ними совсем другой человек. Куда-то исчезли постоянная угрюмость, желание быть в стороне от всех. Он с явным удовольствием раскланивался с учителями, пожимал парням руки, угощал их хорошими сигаретами за углом школы, постоянном месте сбора злостных курильщиков, отвечал на вопросы о Москве, словом, казался на первый взгляд обыкновенным выпускником. Однако, все же странным парнем на деле оказался Виктор Тимошевич, отдавший предпочтение выпускному вечеру в Городке, но на размышления об этом ни у кого не было времени.
А музыка все звучала, и выпускники танцевали, смеялись, флиртовали, тайно понемногу выпивали и старались не упустить ничего из начала той новой жизни, которая открывалась перед ними. Виктор тоже танцевал, приглашая бывших одноклассниц, и они с радостью соглашались, потому что Тимошевич был очень хорош в новом, явно сшитом на заказ, костюме, с открытой улыбкой, совершенно преобразившей его лицо.
Ольга была среди ребят, поэтому не удивилась, когда Виктор остановился перед ней. Он по-прежнему улыбался, и эта улыбка была предложением мира. Они поговорили немного о его планах, о Москве, в которой она еще никогда не была, и на вопрос о том, правда ли, что у нее все хорошо и она счастлива, спокойно и с достоинством ответила, что это так. Она прекрасно поняла, что он имел в виду, и ответила честно, потому что почувствовала, что иначе было нельзя .Он пробормотал что-то вроде того, что рад за нее, и сразу же отошел. Это не испортило ей настроения, потому что сделать это в такой день было просто невозможно.
