- Соглашайся, я больше года не проживу. Ты меня и похоронишь.

  После таких слов они начинали плакать вместе.

   Предложение было заманчивым, но все же Наталья Петровна колебалась. И причин было несколько: во-первых, у нее самой часто побаливало сердце, а уход за лежачим человеком - дело тяжелое; во-вторых, квартира подруги Зины была больше всего на десять квадратных метров. Деньги это были не такие уж и большие, чтобы на них можно было нанять сиделку, а самой только контролировать. А это значило, что вся работа ляжет на плечи не только Натальи Петровны, но и внучки, потому как одной ей не справиться. Но желание оставить в наследство Юле большую квартиру пересилило все страхи и опасения: она согласилась. Дочь бабы Зины таким решением матери осталась недовольна, но делать было нечего, и пришлось, скрипя зубами, дать согласие. Обмен состоялся.

   Жилось Юле с бабушкой в то время довольно тяжело: баба Зина всю жизнь проработала в библиотеке и пенсию имела маленькую. При переезде в своей бывшей квартире Наталья Петровна сделала ремонт, купила для подруги специальную медицинскую кровать для лежачих больных, бесшовное белье и многое-многое другое. Однако большая часть денег уходила на лекарства, средства гигиены и часто приглашаемую массажистку. Сбережения на черный день, которыми когда-то в душе гордилась Наталья Петровна, быстро таяли. Прошел год, потом еще год. Деньги были уже давным-давно отработаны, и Наталья Петровна после долгих раздумий решилась на разговор с дочерью подруги. Разговора, правда, не получилось.

   - Что Вы хотите? - заявила "заботливая" дочь. - Обмен сделали, а теперь заявляете, что денег не хватает! А может, Вы всю квартиру заграбастать хотите? Не выйдет! Только попробуйте мать бросить или квартиру на себя переписать! Я Вас засужу!

  - Деточка, да что ж ты говоришь? - чуть не плакала Наталья Петровна. - Мы давно уже деньги отработали. У меня больше нет сил, да и Юленьке надо по-другому молодость проводить. Приезжай, надо что-то решать.

  В ответ послышалось решительное:

  - Приехать не могу.

   Баба Зина со страхом прислушивалась к разговору.

  - Наташенька, - спросила она дрожащим от волнения голосом после того, как дочь в раздражении бросила трубку, - ты ведь меня не бросишь, не сдашь в дом престарелых?

  Наталья Петровна в растерянности опустилась в кресло и прижала руки к горевшим от унижения и чувства беспомощности щекам.

  - Бог с тобой, Зина! Проживем как-нибудь, - только и смогла она сказать своей подруге.

   После этого разговора Наталья Петровна долго не могла успокоиться: поднялось давление, началась бессонница, постоянно болело сердце. Перед восьмым марта она дольше обычного пробыла у подруги, а утром не проснулась. Так Юля осталась одна.

   В этот день она впервые после переезда в город позвонила матери, которая теперь жила в семье старшей дочери и нянчилась с внучкой.

  - Я на похороны не приду, - безразличие сквозило в каждом сказанном матерью слове, словно разговор шел не о смерти свекрови, а о каком-то совершенно обычном деле. - Ребенок болеет, не с кем оставить. Как-нибудь справляйся сама.

  - Я поняла. Справлюсь.

   И она справилась. Помогло письмо Натальи Петровны, которое Юля нашла в комоде вместе с перетянутой резинкой тоненькой стопкой денег. Кроме последних слов прощания и любви бабушка подробно написала, куда следует обратиться насчет похорон. От какой-либо помощи Сергея Юля наотрез отказалась. Ей хотелось именно самой сделать для родного человека то последнее, что она могла.

   Сергей, несколько обиженный этим непонятным отказом, на похоронах был, но после поминок быстро уехал. Приехал лишь вечером другого дня, привез продукты и приготовил нехитрый ужин.

   - Вставай, надо поесть, - войдя в комнату, тихо сказал он и коснулся плеча сидевшей на диване девушки.

  - Мне страшно, - Юля медленно повернулась к нему и повторила, - Сережа, мне очень страшно.

  - Конечно, страшно, - тут же с готовностью согласился он, - кто же думал, что так получится? Но я буду помогать деньгами. Проживем, не бойся.

  - Нет, ты не понял, - в голосе девушки послышалась легкая досада, - я не об этом. Раньше знала, что у меня есть ты и бабушка. Потом не стало тебя, а сейчас и бабушки. Остаться одной страшно.

   Сергей сел рядом и обнял ее. Он чувствовал боль Юли, знал, кем был для нее, и понимал, что если бы не смерть Натальи Петровны, то слова об отношении к нему, Сергею, никогда бы не прозвучали. И еще он прекрасно помнил, как сам учил маленькую девочку сдержанности в словах и проявлении эмоций, потому что так легче было жить нелюбимой дочери в родной семье. Юля оказалась прекрасной ученицей.

   Она тоже обняла его. Обняла так доверчиво, как когда-то давным-давно... Лето в том году было жаркое, и многие ребята старались провести день у воды. Маленькой девочке было всего пять, когда она увязалась за старшей сестрой, собравшейся с подругами на реку купаться. Ей почему-то казалось, как она потом рассказывала Сергею, что каждый человек умеет плавать точно так же, как каждый - ходить. Она бесстрашно вошла в воду и сразу же была подхвачена сильным течением. На ее счастье, это заметил Сергей, загоравший с ребятами тут же на берегу. Воды Юля, конечно же, наглоталась, очень испугалась, но все, к счастью, закончилось хорошо.

   Он нес на руках спасенную малышку, а она, все еще объятая страхом, по-детски доверчиво прижималась к нему, крепко обхватив руками за шею, словно боялась отпустить. Всю дорогу до дома девочка молчала, и он лишь изредка чувствовал, как вздрагивало от старательно сдерживаемых всхлипов ее худенькое тельце. Только у самого дома она подняла голову с его плеча, как-то очень по-взрослому посмотрела в глаза своему спасителю и вдруг сказала:

  - Когда вырасту, буду твоей невестой.

  Сергей, растерявшийся от таких слов, не нашел ничего лучшего, как ответить:

  - А я твоим женихом.

   С тех пор и стали их в шутку называть женихом и невестой, а Сергей никогда не тяготился тем, что оказался главным человеком в жизни маленькой девочки. Потом он окончил школу, уехал в город, поступил в институт. На субботу и воскресенье приезжал домой, к деду. И не было случая, чтобы молодой человек не нашел времени для своей подружки. Долгие разговоры велись обычно на скамейке за старенькой банькой, стоящей на границе с соседним участком.