- Поговорите потом, — услышали они приказной голос одной из медсестер. — Девочке сейчас нужен покой. Мы ей вкололи обезболивающее, поэтому она сейчас уснет.

Медсестры повезли Зою дальше, пока она не скрылась за поворотом.

— Оля, зачем ты ей соврала, дала ей бесполезную надежду? — услышала Невская упрек в словах Лидии Михайловны. — Что я скажу в случае, когда она будет спрашивать про папу, а он не придет?

— Ну, насколько далеко он от Киева уехал?! Вернется через день.

- Он очень далеко от Киева, Оля, — грустно сказала старуха, наблюдая внимательно за реакцией девушкой. — И за день он точно не вернется.

— Как? — очень удивилась Оля. — Почему он уехал, когда он так нужен своей дочери?

— Он поехал заработать денег, чтобы вернуть их тебе за операцию, — пояснила Лидия Михайловна.

Где-то за полтора часа, как девочка проснулась, к счастью, Оли также позволили зайти в палату. Потому что она боялась, что ее не пустят так рано к пациентке, поскольку она не являлась членом семьи. Лидия Михайловна взяла девочку за детские ручки и стала их целовать.

— Мое ты солнышко, родная, я так тебя люблю.

— Бабушка, где мой папа? — единственное, что интересовало девочку. — Я хочу к папе!

- Понимаешь, маленькая, он сейчас не может быть рядом с тобой, — попыталась старушка объяснить внучке всю правду. — Он сейчас в Лондоне, зарабатывает деньги на операцию.

— Но почему именно сейчас, когда он мне так нужен? — продолжала Зоя капризничать.

— Зоинька, котеночек, ты понимаешь, что твой папа это делает для тебя, — вмешалась в разговор Оля, попробовав успокоить девочку. — Он тебя очень любит. И сейчас бы хотел быть рядом с тобой, но ситуация так сложилась, что он вынужден был тебя покинуть, чтобы оплатить операцию, которую тебе сделали. Чтобы ты была красивая и здоровая. Невская взяла девочку за вторую руку, ласково глядя на ребенка.

— Но я хочу к папе! — стала Зоя плакать.

— Но у тебя есть твоя бабушка. Она тебя очень любит и хочет, чтобы ты скорее выздоровела. Но ты не должна плакать, потому что ранка на твоем личике не будет заживать. И ты не сможешь выйти из больницы. А ты хочешь домой, ласточка?

— Да, очень, — тихо ответила девочка, продолжая плакать.

— Тогда ты должна быть терпеливой и слушаться бабушку. И уже очень скоро твой папа приедет. А знаешь, как он обрадуется, когда увидит тебя здоровой! Но для этого ты слушайся врачей и медсестер. Ты будешь слушаться взрослых, правда, зайчик? Ты же не хочешь расстраивать своего папу?

— Нет, не хочу, — тихо ответила Зоя, всхлипывая.

- Вот и хорошо, котеночек. Сейчас тебе медсестричка принесет кушать. А ты должна не капризничать, а все съесть, чтобы быстрее выздороветь.

Именно в эту минуту в палату вошла медсестра с подносом в руках.

— Где наша маленькая пациентка? — громко и радостно спросила она. — Где эта красавица-принцесса?

- Я здесь, — сказала, улыбаясь девочка, даже забыв о том, что еще минуту назад она горько плакала.

— Ох, какая у нас здесь красавица! А чего же такая красавица находится в больнице? Твое место — во дворце!

- Мне делали операцию на лице, — серьезным тоном ответила Зоя. — Видите, вот эту повязку? Здесь у меня ранка, — указала девочка ручкой на щеку.

— Где? Почему я не вижу? — притворилась медсестра, не замечает никакой повязки.

- Да вот здесь. Вы разве не видите? — удивилась девочка, одновременно радуясь тому, что женщина не заметила ее обожженную щеку.

- Нет. Или вот эту маленькую незаметную «бубку» ты считаешь ранкой? Да ее замазать «зеленкой» и за неделю от нее следа не останется.

Теплые слова медсестры так ободрили девочку, что она вся стала светиться от счастья.

- А что так хорошо пахнет? — спросила она, разглядывая глазами содержимое подноса, который держала женщина.

- О! У меня здесь волшебный супчик, который тебя моментально исцелит, и ты уже завтра будешь бегать от его чудодейственного воздействия.

Благодаря такому маленькому спектаклю медсестре удалось без уговоров накормить девочку «мерзким», однако целебным супчиком.

Невская наведалась к Анатолию Борисовичу, когда Зоя задремала после вкусного завтрака и получасовой болтовни с бабушкой и с ней. Бернский был в своем кабинете. Он очень обрадовался появлению девушки.

— Олечка, наконец, ты меня навестила! — Мужчина встал из-за стола и подошел, чтобы обнять и поцеловать девушку. — Я понимаю, что то рыжее чудо и отец полностью оккупировали твое внимание, но ты не должна забывать о существовании других людей. — Он крепко обнял дочь своего лучшего друга и легко чмокнул ее в щечку, сев обратно за свое рабочее место. — Любовь — это прекрасно, но не забывай, что кроме твоего ненаглядного и вашей дочки существует еще кто-то другой!

— Какой ненаглядный?! — стала сердиться Оля на безосновательные подозрения мужчины. — Какая любовь? Что вы такое придумали, дядя Толя? — Оля не могла понять, где она прокололась. Откуда Бернский решил, что между ней и Горским, что то есть? А тем более любовь!

Невская подошла к креслу, что был напротив стола и села в него.

— Вся покраснела! — продолжал на своем Анатолий. — Да ты не стесняйся. Ты ведь уже не маленькая девчонка! Тебе уже можно. Ты скоро замуж уже выходишь. Так, стой, — задумался на минуту Бернский. — Ты же вроде с Люсьеном. Или я ошибаюсь? А почему это у тебя глаза горят от этого мачо-стриптизера? Так не должно быть!

— Да, я действительно выхожу за Люсьена, — подтвердила Оля. — А какие-то огоньки в моих глазах вам, дядя Толя, привиделись. Этот Горский — последний человек, с которым я бы даже картошку копать не пошла, не то, что в ЗАГС! Вы что-то себе нафантазировали, как всегда.

— Да под венец ты, может, и пойдешь с Люсьеном, но сердце твое медленнее биться не станет при встрече с этим Горским! — Все не сдавался Анатолий, а продолжал отстаивать свою точку зрения.

Такси остановилось у большого здания, которое поразило Горского своим видом. Это был трехэтажный дом, который вообще не вписывался в общий пейзаж Лондона. Дом напоминал какое-то причудливое сооружение времен средневековья, когда строили страшные храмы и церкви специально, чтобы навевать людям величество Небес и подчеркивать этим ничтожество и скудность самого человека, и чтобы этим каждый день напоминать о неизбежной их смерти. А всевозможные гоблины и тому подобные существа намекали, кто ждал их в загробной жизни, если они будут грешить, и направятся прямо в ад на встречу с этими «сказочными» созданиями. Поэтому такие изображения сдерживали людей от греховного способа бытия и стимулировали вести себя как можно вежливее при жизни земной.

- Here we go, — услышал Коля голос таксиста, и сразу расплатился с мужчиной, выйдя из машины.

«Здесь ты проведешь свои следующие десять дней, — подумал Горский, внимательно рассматривая сооружение. — Или всего пять, если не пройдешь в финал, или вообще три, когда вылетишь еще в первом туре соревнований».

Коля зашел внутрь. На входе со стороны была приемная, где сидела, приятной внешности, молодая чернокожая девушка, которая выдала ему ключ от комнаты и дала ему открытку с разъяснениями того, как должны происходить соревнования.

Добравшись пешком до третьего этажа, где находилась двадцать шестая комната, Коля открыл ее ключом и удивился, найдя в ней уже двух других участников соревнований. «Ну, а ты что думал — тебя поселят в отдельную комнату?»

— Hello! — поздоровался он, переступив порог комнаты.

«Хорошо, что хоть будем спать мы не на одной кровати и тем более не на полу, бросая монетку, кому спать на перине, а кому на твердой, холодной поверхности».