Сначала, Николаю показалась Оля невинной и чистой, как горный родник, и он после часа разговора с ней, был готов поклясться в ее целомудрии, но потом, вспомнив, как девушки могут искусно строить из себя милых ангелочков и, увидев ее грудь сквозь промокшее платье, его все благие намерения исчезли молниеносно. Его затопила жаркая волна возбуждения, и он не смог отпустить девушку, которая так просто сама шла ему в его руки. А Оля в то время тяжело дышала, от чего ее девичьи прелести, то поднимались, то опускались с каждым ее вздохом, а сама она была похожа на соблазнительную Богиню, которая не могла быть чистой и непорочной, будучи столь сексуальной и желанной.

И она оказалась действительно похабной, как все его предыдущие девушки, с которыми он трахался. Оля стонала от его поцелуев: то выгибалась, то прижималась к его телу, словно умелая проститутка. Невинностью там и не пахло!

Подруги быстро спустились вниз и сели в машину. Они минуты две громко дышали, пытаясь привести дыхание в норму.

— Заводи мотор! — приказала Катерина Оле. — Надо отсюда чухать! Не дай Бог он еще передумает и пуститься за нами вдогонку.

— Да, да, Катька — права, — поддержала ее Дарья.

— Жми на газ, — добавила Вероника. — Надо отсюда делать ноги! Позже поговорим обо всем увиденном и случившемся.

Невская завела машину и укатила из темной улицы поближе к центральному проспекту.

— Эта девочка — его дочь? — спросила Дарья у всех.

— Что у бедняжки с лицом? — добавила Вероника.

— Похоже на ожог, — припустила Катерина. — Такая маленькая, а такая уже несчастная! Надо же, чтобы над ней так уже судьба поиздевалась!

— Что ты, Оля, молчишь? — спросила у нее Вероника.

— Она не несчастная, она — самая счастливая девочка в мире, — ответила девушка, притормозив у обочины. — Иметь такого отца, которого имеет она — да об этом можно только мечтать!

— Ты чего, Олька, с дуба упала?! — удивилась Катерина. — Он украл у тебя деньги!

— Он украл эти деньги для ребенка, — продолжила Ольга. — На операцию.

— Что?! — воскликнули одновременно подруги.

— Откуда ты это взяла? — спросила Катерина.

— Кто тебе это рассказал? — добавила Дарья.

— Мне об этом поведали его глаза, — ответила Оля голосом полным горечи и раскаяния.

Невская остановилась возле дома Катерины. Подруги даже этого сразу не заметили. Они размышляли над услышанным.

— Этот мужчина и тот парень с пляжа, спасатель — одно и то же лицо! — добавила Оля.

Подруги замолчали, не веря своим ушам.

— Выходите, — попросила Ольга. — Я хочу побыть одна наедине с собою.

Девушки вышли из машины молча.

— А я все думаю, откуда мне знакомо лицо этого стриптизера! — воскликнула радостно Вероника. — А оказывается — это тот спасатель!

Невская быстренько умчалась в неизвестном направлении. Ее мысли путались, сердце гулко билось, глаза застилала печаль. Олю охватило чувство одиночества, неразделанная любовь вырвалась наружу и полностью охватила ее. Почему-то появилась злость на всех и все в этом мире лжи и несправедливости, особенно на мужской род. Раскаяние, как удар по голове, привел девушку в чувства реальности. «Надо было сделать по-другому, — твердила она себе. — Тогда сейчас было бы все иначе».

***

- Девочки, расскажите мне, наконец, кто такой этот спасатель? — потребовала Дарья, когда подруги вошли в квартиру Катерины. — Ведь когда это произошло, я еще с вами не была знакома.

— Сейчас мы тебе все расскажем, — ответила спокойно Катерина. — Только давай я сначала сделаю нам кофе, а то рассказ будет длинным.

— Хорошо, — согласилась Дарья. — Только мне без сахара. Ты знаешь.

— Конечно, я все помню. У меня отличная память.

— А мне шесть ложечек и сливок побольше, — сказала Вероника.

Катерина пошла на кухню и включила чайник. Пока грелась вода, она приготовила чашки, насыпав туда кофе, сахара и сливок. Услышав свист чайника, она взяла его и налила воды в каждую чашку. Поставив их на поднос, Катерина направилась к подругам.

— А вот и кофе! — сказала она, войдя в зал, где сидели на мягком, кожаном диване девушки.

— Ну, давайте, рассказывайте быстрее! — потребовала Дарья. — Я сейчас не вынесу неизвестности!

— Разбирайте чашки, — попросила Катерина, поставив поднос на столик перед диваном. — Вот эта справа без сахара, — обратилась она к Дарье.

Разобрав горячие напитки, девушки уютно разместились на диване.

— Случилось это в самый разгар летнего сезона, — начала Вероника. — Мы тогда отдыхали в Ялте. Моя семья, семья Катьки и, конечно, Олька, и ее отец.

Катерина, Вероника и Оля были подругами еще с детства, потому что их матери когда-то учились в одном классе. С тех пор родители девочек были неразлучны, пока одна трагедия не унесла жизнь Олиной мамы. Та умерла во время родов, дав жизнь девочке, но потеряв свою собственную. Отец Оли, Павел Федорович, очень любил покойную жену, поэтому ее кончина его страшно потрясла. Он вместо того, чтобы заботиться о родившейся девочке, ушел в работу с головой. Поэтому за малышкой стали приглядывать матери Вероники и Катерины, Анастасия и Марина. У них самых в то время были уже годовалые ребятишки. Поэтому сложностей у них это не вызывало, наоборот женщины радовались возможности воспитывать дочку их покойной подруги. Хотя Олечка тогда потеряла свою родную мать, но как подарок свыше у нее появилась другая мама. Да не одна, а целых две любящие матушки, которые как наседки взяли под свое крыло чужого ребенка, обогрели и накормили несчастную малышку. В прямом смысле этого слова. Мать Вероники, Марина, в то время кормила еще грудным молоком семимесячную Нику. Этой живительной материнской субстанции у женщины было так много, что она с радостью стала кормить своей грудью и новорожденную Олечку. Поэтому девочка привыкла называть Марину своей кормилицей, а Нику — молочной сестрой.

Разница в возрасте подруг была минимальной. Из-за этого они также сдружились так крепко, как и их родительницы. Хотя и учились в разных школах, и получали высшее образование они также в разных учебных учреждениях, это не мешало им все это время дружить и проводить свое свободное время вместе.

Когда Оле и Веронике было по восемнадцать лет, и они закончили одиннадцатый класс, их семьи решили отпраздновать такое событие совместным отдыхом в Крыму. Хотя и Катя была старше своих подруг на год, и была уже студенткой-первокурсницей, это не мешало ей вместе с девочками праздновать их окончание школы. Они вместе веселились, ходили вместе на пляж, вместе плавали. Словом, радовались жизни под жарким крымским солнцем.

Но вот в один прекрасный день подружки увидели «ЕГО». Сказать, что он был просто красив — все равно, что ничего не сказать. Он был идеальным во всех смыслах этого слова. Просто альфа-самец какой-то! Купидон с крыльями, который словно порхал над песком под крымским солнцем. Красивые черты его лица были столь изумительно слепленными самими Богами! Глаза столь глубокие, что в них хотелось утонуть. Губы были столь полными и сладкими, призывно манящие к поцелую. Белокурые волосы, вьющиеся, словно волны в море, делали его подобным с ангелом, столь невинным, который только что сошел на эту грешную землю и еще не познавшим запретного земного плода, не испившим еще сладкого нектара земных дев.

Такие мысли летали в головках каждой из трех девушек. И это они еще не успели опустить свои скромные глаза ниже лица молодого Адониса. Сделав это — подружки поняли, что они пропали. Молодой юноша был столь прекрасно сложен, словно запретный райский плод, чей сладостный аромат манил укусить или лизнуть хоть маленькую частицу этого божественного творения.