— Теперь мы квиты, дорогая, — добавил мужчина бывшей невесте, сердито поглядывая на нее из-под опущенных век.

— Ну, хоть теперь ты знаешь, что чувствует человек, которому изменили! — ответила Оля, злобно смотря Люсьену в глаза. — Что больно?!

— Очень, — ответил тот.

— Ребята, что вы делаете? — стал корить обоих Павел, поняв, что это добром не кончиться. — Разве можно через один загул разрушать ваши отношения! Вы же любите друг друга. Вы такая хорошая пара. Давайте — миритесь! Простите друг другу свои ошибки и забудьте все это, как страшный сон. И сыграем свадьбу через месяц, как и планировали.

— Олечка, давай действительно все забудем и начнем все с начала, с чистого листа, — стал также Люсьен просить девушку начать все заново и простить его, подойдя к ней и взяв ее за руки. — Ну, ты же знаешь, что я тебя не отпущу, потому что ты моя вторая половинка, а я — твоя. Я не могу без тебя. Я тебя очень сильно люблю. — Он вытащил из кармана пиджака кольцо, которое Оля недавно швырнула ему в ноги. — Так что — мир?! Ты мне прощаешь, и я тебе прощаю. Да?

— Да, — тихо сказала Оля, позволив Люсьену надеть себе на палец кольцо.

— Ты ему простила? — удивилась Вероника, войдя в квартиру через открытую дверь, которую Люсьен забыл закрыть. В ее руках была бутылка мартини. — Оля, ты что?! Уже так скоро забыла его измену?

— Ника, я также изменила Люсьену, — как-то равнодушно сказала Оля. — Ты уже забыла?

— Еще не факт, что между вами тогда что-то было! — настаивала на своем Вероника. — Ты не помнишь ни хрена.

— Что значит — не помнит? — спросил Павел.

— Ну, у нее после мартини произошел маленький провал в памяти!

— Оля, ты, что стала бухать? — удивился Павел, сверля ее сердитым взглядом. — Даже уже до того дошло, что спишь с кем попало, а потом даже не помнишь с кем именно?!

— Папуля, ты все не так понял, — стала оправдываться Оля.

— Я все хорошо понял! — рассердился Павел. — Это все влияние твоих подружек! Особенно этой расфуфыренной! — указав рукой на Веронику. — Посмотри, во что ты одета! Где так можно скромной и воспитанной девушке одеваться?!

— Это не мои шмотки. Это вещи Кати. Я вчера у нее ночевала, и испачкала одежду. Поэтому пришлось нацепить на себя вот это все.

— А что у нее более скромной одежды не оказалось? Одежда говорит, Оля, кто ты есть. Сколько раз тебя этому учил! И вижу — к тебе все равно ничего не доходит. Только надо тебя оставить на несколько дней без присмотра, и ты уже снова под влиянием этих ФИФ! Тебе нужно, Оля, твердая рука, чтобы за тобой смотреть. А то с катушек постоянно слетаешь! Вот и Люсьен хорошо о тебе позаботится. Он — надежный, добрый, порядочный человек, который сможет дать тебе совет, а то я вижу, плохо справляюсь с обязанностями отца.

— Я с вами полностью согласен, Павел Федорович, — поддержал Люсьен отца невесты. — Вашей дочери нужна сильная рука. А у меня именно такая.

— Мальчик мой, сколько раз тебе говорил — не надо так официально ко мне обращаться. Ты мне уже, как сын. Обращайся ко мне на «ты» и по имени. Все мои друзья зовут меня Пашей. Папой называть меня заставлять не буду. Мы же живем в двадцать первом веке.

— Хорошо, Паша, — быстро согласился Люсьен.

— Оля, что с тобой? — вмешалась Вероника. — Тебе указывают, как ты себя должна вести, одеваться и много еще чего. А ты молчишь! Мы же живем, как твой папа хорошо отметил, в двадцать первом веке! Тебя выдают насильно замуж, а ты этому, вижу — рада!

— Девушка, чего тебе надо?! — стал нависать над Вероникой Павел. — Почему ты лезешь к моей дочери? Я — ее отец, и мне лучше знать, что для нее будет хорошо, а что — нет!

— Да вы — тиран! С детьми себя так не ведут, если их любят, — не сдавалась Вероника.

— Да, — поддержала подругу Даша, которая все это время молча наблюдала за происходящим, а теперь решила напомнить о себе. — Сейчас двадцать первый век на дворе. Женщины уже давно эмансипированные и не носят паранджу, и избавились от произвола мужчин. Мы свободны — выбирать сами, что для нас хорошо, а что — нет.

— Ну конечно! — не сдавался Павел. — Такие вольные делать всякие глупости после, которых забываете напрочь все, что вытворяли ночью. Это такая по-вашему эмансипация?! Равенство полов! А это что у тебя в руках? — спросил он Веронику, указывая на бутылку мартини. — Что это такое, я тебя спрашиваю? Привезла опять пойла, чтобы травить мою дочь? Ты меня слышишь, девушка? Я тебя, кажется, о чем-то спрашиваю. Отвечай, когда тебя спрашивают!

— Хватить меня девушкой называть, — обиделась на жестокие слова Вероника.

— Ну, правильно, какая ты девушка! Я совсем забыл. Здесь же девственностью уже давно не пахнет! Вы только посмотрите, во что она одета! В этом даже в доме стыдно ходить, и то при выключенном свете!

— Пап! — упрекнула отца Оля относительно его жестоких и оскорбительных слов в адрес ее подруги. — Как ты себя ведешь с моей молочной сестрой?! Ты что забыл, что мама Ники кормила меня своим грудным молоком после смерти мамы?!

Вероника настолько была шокирована обидными словами мужчины, что на мгновение потеряла дар речи, широко разинув рот.

— Я ей за это страшно благодарен, — согласился с этим Павел, — но то, что она сейчас на тебя плохо влияет — я ей этого позволить не могу.

— Между прочим, Павел Федорович, — наконец-то вмешалась снова в разговор Вероника, — хочу донести до вашего сведения, что я — до сих пор девственница! Или может вам надо справку от гинеколога принести, чтобы вы поверили моим словам?! — добавила она, когда увидела по ухмылке мужчины реакцию на ее слова, в которой читалось, что он ей не поверил ни на грамм.

Все молчали, было слышно даже за окном шум транспорта. Вероника долго смотрела сердитым взглядом на Павла своими карими глазами. А после минутного молчания она развернулась и выбежала из квартиры.

— Никуся, подожди меня! — крикнула Даша, побежав вслед за подругой.

— Спасибо тебе большое, папа, за то, что ты так оскорбил мою подругу, — поблагодарила Оля отца. — И за то, что силой меня хочешь заставить выйти замуж. Спасибо большое, папочка!

После этих слов Оля развернулась и побежала за подругами, оставив мужчин наедине.

Догнав подруг у подъезда, Оля сразу попросила прощения у Вероники за ужасное поведение и возмутительные слова отца. И вместе с ними села в машину.

— Может, я сяду за руль, ведь ты сейчас в таком состоянии, что еще нас всех отправишь на тот свет? — предложила Оля.

— Ты сама не в лучшем состоянии, — среагировала мгновенно Дарья.

— Нет, все в порядке, — ответила спокойно Вероника. — Слова твоего отца меня совсем не тронули. Даже наоборот разозлили. И теперь я еще больше убедилась в том, что все мужчины — козлы! Редкие козлы!

— Да, Ника, ты права!

— А ты, что, не согласна с нами, подруга? — спросила Вероника Олю, которая молчала, размышляя над сказанным подругой. — Из-за того, что он твой отец?

— Да, — кивнула она.

— А то, что он твой отец не дает ему права тебе указывать, что, как, где и с кем делать! Ты меня поняла, Олечка?! Не давай ни одному мужчине собой управлять и манипулировать, даже отцу! Слышишь меня, подруга?

— Да, — согласилась Оля.

— А теперь давай ко мне, — предложила Вероника, — мартини у нас уже есть. Устроим себе пати!

— Но перед этим было бы хорошо заехать в какой-то магазинчик, а то я босиком из дома сбежала, — сказала Оля.

— Твой отец — тиран! И не смей выходить за Люсьена. А то он такой же, как твой отец. А может, и хуже. Если он тебя нацепит брачные узы, то ты уже не сможешь даже в туалет сходить без его разрешения.

В магазин подруги ввалились так громко, что все посетители дорогого салона уставились на странную тройку девушек, одна из которых была босиком, а двое других по их громкой манере разговаривать — были похожи на неадекватных. Консультантом в магазине была молоденькая девушка, приятной внешности, которая выглядела пушистым зайчиком среди серых волков, которых ей приходилось обслуживать. А было в магазине аж две клиентки, которые, только раз взглянув на девушек, сразу составили о них свое мнение, к сожалению, не в пользу подруг.