«Ничего, ничего, я потерплю несколько дней и разберусь со всеми делами. Так что не лезь, пожалуйста, в душу!»

− Хорошо, хорошо, прости.

«Может поговорим о тебе?» − вкрадчиво предложила я.

Но Тормигону предложенная тема для разговора не понравилась. Он предпочел исчезнуть. Потом явился лишь перед самым ритуалом.

Все происходило так же, как и прошлой ночью.

Тормигон произнес для своих людей немногословную речь, затем я повторила примерно то же, что и в прошлый раз. Во время своего выступления я искала глазами Карайтера. Отличить его от остальных, одинаково облаченных фигур, без особых способностей было практически невозможно. Но я нашла его. Он держался особняком, скрываясь в темноте. Он пришел сюда не за чудом, и даже не за надеждой. Он просто вынужден был начать жить по новым правилам. Все меньше и меньше в нем оставалось свободного духа, но он еще не смирился. Не смирились со своей участью многие из новообращенных. От общей массы их отличала некая отстраненность, они словно присутствовали не на ритуале, а все еще в своем внезапно потерянном привычном мире.

В этот раз я не стала покидать ритуал в самом его начале. Я решила увидеть все своими глазами. Тормигон воспринял мое решение неоднозначно.

Дождь к этому времени прекратился.

Принесли жертвенник, подбросили в костер хвороста. Потом Тормигон начал читать заклинание, от которого вокруг нас образовался густой зеленый туман. Обстановка приобрела таинственные, пугающие очертания. В тумане вскоре я могла разглядеть лишь светящиеся глаза присутствующих.

И вот слова заклинания закончились. Туман в тот же миг образовал вокруг ритуальной поляны густое кольцо, в центре которого полностью рассеялся. Тормигон снял с жертвенника белое покрывало. Под ним лежал обнаженный младенец – мальчик. Он крепко спал, сжав ручки в кулачок. Даже удивительно, как суета и резкие звуки не разбудили его. Я решила, что ребенка чем-то напоили особо успокаивающим.

Конечно, мне было не по себе, смотреть на это беспомощное человеческое дитя и не попытаться ему помочь. Разумеется, я могла решиться на какой-нибудь авантюрный поступок, но что бы изменилось?

− Ты можешь уйти, когда пожелаешь, − напомнил Тормигон, догадываясь о моих чувствах.

«Да, я знаю»

И я осталась стоять на месте.

Кольцо тумана расширяясь, уходило все дальше к лесу. Его фосфоресцирующее сияние вспугивало спящих в ветвях деревьев птиц и те, встав на крыло, образуя стаи, принялись носиться высоко над ритуальным собранием. Их крики напоминали щелчки и стоны синих китов, обитающих на Неосфирите, известных мне со времен учебной экскурсии по биологии. И волнительно делалось на душе от них, и жутко. И все больше становилась стая птиц над нашими головами. В черноте неба птиц не было видно, но хлопанье многочисленных пар крыльев заглушало даже треск костра.

Вскоре я заметила, как многие колдуны-зомби начиная уже самостоятельно проговаривать слова заклинания, стали падать на землю и биться в страшных конвульсиях. Движения их тел походили на агонию умирающих. Слова заклинания постепенно переходили в истерический хохот, крик и нецензурную лексику. Смотреть на все это было неприятно.

− Они одержимы, − коротко пояснил Тормигон.

«Почему не все?»

− Сегодня их число во много превосходит прошлые ритуалы. Но у тех, кто спокойно смотрит на все это всего-навсего демоны посерьезнее будут.

«Как у тебя?» − коварно поинтересовалась я.

Предводитель зомби предпочел промолчать.

Ребенок проснулся и пока еще как бы нехотя начал покрикивать. Но постепенно плач усилился и вот уже его крик не могли заглушить даже крики птиц. Плач перешел в истерику.

Хотелось заткнуть уши и убежать.

Внезапно в стороне послышались непонятные шумы и возмущенные возгласы. Колдунов − зомби расталкивала какая-то сила, прокладывая дорогу к жертвеннику.

− Пошли прочь, красноглазые уроды! – услышала я раздраженный женский голос. – Бессердечные скоты!

Тормигон терпеливо ожидал появления незваной гости.

Всюду начали слышаться грозный рок и скрежет зубов.

− Только посмей укусить, тварь безмозглая! Враз глазелки выцарапаю!

И вот, наконец, женщине удалось пробраться через рычащую толпу. Я узнала в ней нищенку, которая в молодости жестоко обращалась с детьми. И вдруг меня осенило. Я поняла, зачем она осмелилась, рискуя жизнью прийти сюда. Она собиралась спасти ребенка от гибели! Она пришла, сознавая, что вряд ли ей это удастся. Проклятье, приведшее ее к жалкому существованию без колдовской силы, теперь приступило к заключительной стадии своего предназначения – оно толкало ее на смерть!

Не обращая внимания на присутствующих, нищенка подошла к жертвеннику и ласково улыбаясь, протянула к младенцу руки, пробормотав:

− Кажется… успела…

− Остановись! – властно выкрикнул Тормигон.

Женщина, вздрогнув, посмотрела в его сторону. Но затем она вновь склонилась над ребенком.

− Тише, тише, маленький… Никто тебя не обидит…

Она взяла его на руки и прижала к груди. Сладострастная истома отразилась на ее лице. И среди уродливых наростов, бородавок, морщин на короткое мгновение мелькнули черты прежнего лица, наполненные красотой и счастьем. Изменения были скоротечны, она даже не успела понять, что проклятие оставило ее. Когда ребенок успокоился, и загугукал что-то по-своему, случилось неожиданное… Стая птиц ринулась к женщине и скрыла ее от нас под своими телами. Сотни птиц, объятых лютой ненавистью, с криком терзали несчастную женщину и младенца. Крики последних внезапно разрезали ночь и резко оборвались.

Я была потрясена случившимся. Все произошло так быстро, что душа моя будто онемела от шока.

− Все кончено, − холодно произнес Тормигон.

Черные тени стремительно рванулись прочь с места расправы, по пути принимая облики птиц.

Я вздрогнула и сделала шаг назад. Из горла рвался беззвучный крик.

Там, где мгновение назад стояла женщина, остались два обглоданных кровавых скелета. А вокруг трава была залита кровью. Не прошло и нескольких секунд, как скелет женщины покачнулся и с шумом упал, подмяв под собой скелет младенца.

«Что это было?» − с трудом спросила я, отводя взгляд от скелета.

− Она нарушила ход ритуала. Но жертва принесена… Некоторые избавились от демонов.

Вскоре я заметила, как те, кто еще до кровавой расправы крутились по земле в страшных конвульсиях, полежав немного неподвижно, начали подниматься и уходить с ритуальной поляны. А те, кто обессилел до того, что не мог встать, медленно расползались в разные стороны.

«Как ужасно… все это…»

− Я предлагал тебе уйти.

«А где Карайтер?» − оглядываясь в его поисках, спросила я.

− Он ушел еще до того, как появилась проклятая нищая. Его ожидала любящая женщина. Он просто не верил в возможность изгнания собственного демона.

«Если я оживлю женщину и ребенка, ты позволишь им уйти?»

Колдун-зомби взглянул на меня резко и испуганно.

− Нет! – воскликнул он. – Остальные тоже захотят пройти изгнание. Их вера возросла. Эти двое опять превратятся в жертв. Может завтра, когда страсти улягутся, или, что было бы лучше – никогда! – он, волнуясь, начал летать передо мной. – Пойми, она хотела избавиться от проклятья, и ее желание исполнилось. Если ты вернешь ее, вернется и память о содеянных в прошлом преступлениях.

Он замолчал, ожидая моего решения.

«Возможно, ты прав, − согласилась я с его доводами. – Просто я ставлю жизнь выше смерти»

− Но они равны по значимости в судьбе души, − закончил он, и переспросил: − Значит, ты позволишь предать их огню?

«Делай, что пожелаешь нужным»

Ответив ему, я в последний раз откинула взглядом присутствующих, прислушалась к далеким уже негромким крикам птиц, продолжающих кружить над поляной, но уже в меньшем количестве и прикоснулась к талисману.

События, произошедшие во время ритуала, надолго выбили меня из душевного равновесия. Я не могла спокойно сидеть на месте, мне непременно надо было двигаться. Я беспрестанно ходила по комнате в течение нескольких часов. Мне трудно было сосредоточиться даже на том, чтобы отыскать Бель и Карайтера. Мысли все время сбивались, и я возвращалась обратно к себе в комнату.