– …послушайте… а почему вы не можете быть просто осью?

– Как так просто осью?

– Ну, вот так… осью… безо всего…

– Но… так же нельзя…

– Ну, кто сказал, что нельзя, все можно… просто осью… самой по себе… Я вот даже на карте нарисую… ось… просто ось…

Нет, все-таки это не сон, если я могу что-то нарисовать на карте.

Или нет.

Все-таки сон.

Потому что я просыпаюсь, потому что я включаю карту, потому что я отмечаю на ней ось.

И проверяю отклонение от курса.

Отклонение, которого нет.

Вспоминаю, что так и не попрощался с осью.

И вспоминаю еще кое-что.

Разворачиваю карту – ту, самую первую, на которой увидел ось, приглядываюсь к записи про ось, начинаю узнавать свой почерк.

Спрашиваю себя, сколько раз я был здесь, и был ли это я.

Спрашиваю себя, сколько раз пересекал Столпы Творения, сколько раз натыкался на ось – по кругу, по кругу.

Спрашиваю себя, вокруг чего я мотаюсь – по кругу, по кругу, где та ось, надо найти её, надо сказать ей, что можно быть просто осью…

Мне сказали, что Кэп подойдет в половине седьмого – но в половине седьмого никакой Кэп не подошел, и, судя по всему, подходить не собирался. Я терпеливо прождал до семи – порт понемногу просыпался, оживал, люди спешили туда-сюда – но Кэпа по-прежнему не было. Я посетовал, что не взял его номер телефона, но тут же спохватился, что в наше время телефоны еще не изобрели, так что номер мне ничего бы не дал. Время потихоньку подходило к восьми, когда я начал волноваться не на шутку: часы на башне показали десять, когда я понял, что меня просто-напросто обманули.

Кэп появился в половине двенадцатого – когда я уже собирался уходить. Он выскочил из подлетевшего экипажа и торопливо поклонился мне. Я многозначительно посмотрел на него, всем своим видом показывая, что жду объяснений – Кэп хотел снова поклониться, но вспомнил, что я его всего лишь его напарник, и ограничился легким кивком.

– Друг мой, вы обязаны меня простить, да что там, вы просто не имеете право меня обвинять, когда поймете, что случилось…

– А что случилось? – осторожно спросил я.

– Чай, друг мой!

– Чай?

– Да не чай, а Ча-а-ай! Вы даже представить себе не можете, какой это был чай, это был всем чаям чай! Кафе Кап оф Ти на перекрестке, божественный вкус…

Меня передернуло – мне показалось, что я ослышался:

– Вы хотите сказать… что… вы всё это время пили чай?

– Да какой чай, какой чай! Это был не просто чай, это был ча-а-а-й… божественный вкус… черный… байховый… с нотками бергамота… Ладно, друг мой, пойдемте, Чаша заждалась нас.

Когда я услышал о чаше, то подумал, что Кэп приглашает меня выпить чашку чая – но вскоре я понял, что Чашей называется корабль, на котором мы должны были отправиться в плавание.

– А, ну да, будем знакомы – спохватился Кэп, когда поднялся на борт – Кэп.

– Очень приятно… Форк.

– Отлично, отлично, очень приятно, – сказал Кэп и поспешил на корабль, покрикивая – подня-а-а-а-ть паруса-а-а-а! Полный впере-о-о-о-о-д! – хотя никого кроме нас двоих на корабле не было.

Я планировал доставить груз в течение недели, однако, у Кэпа на этот счет были свои планы: не было ни одного порта, в котором не останавливалась бы Чаша – и не на час, не на два, а на полдня, не меньше. Кэп уходил на берег, возвращался поздно, в необычно приподнятом настроении, приговаривая – чудесный вкус… божественный вкус…

На седьмом порту мое терпение кончилось – я заявил, что собираюсь пойти в порт вместе с ним. К моему удивлению, Кэп довольно быстро согласился – казалось, он даже обрадовался, что я пошел с ним. Как я и предполагал, Кэп направился в ближайшее кафе – однако, к моему удивлению он заказал себе вовсе не что-нибудь покрепче, а повелел принести все сорта чая, какие только были в кафе. Он пробовал их один за другим, даже не просто пробовал – смаковал, крохотными глоточками, то довольно причмокивал, то наоборот, брезгливо морщился. На корабль мы вернулись поздно вечером, и я осторожно заметил, что, конечно, мне очень понравились наши посиделки, но если груз не будет доставлен в срок, то покупатели будут крайне недовольны.

Кэп клятвенно заверил меня, что подобное никогда не повторится, впрочем, глядя на своего спутника, я не очень-то ему и верил. Однако, как оказалось впоследствии, это были еще цветочки.

На следующий день мне зачем-то понадобилось спуститься в трюм, где лежал груз. Я заглянул в трюм, ожидая там увидеть всё, что угодно, кроме того, что предстало моему изумленному взору – вместо бесконечного ряда брикетов с чаем меня встретила пустота.

Чая не было.

Не помня себя от ярости, я кинулся к Кэпу и застал его на месте преступления – Кэп как раз заваривал остатки чая, наслаждался вкусом.

– Попробуйте, Форк, – кивнул он мне вместо приветствия, – божественный аромат, цейлонский байховый с жасмином…

Моему возмущению не было предела, в первые секунды я даже не знал, что сказать, наконец, прохрипел:

– Вы… вы выпили весь чай!

– Ну а что же с ним еще делать, смотреть на него, что ли? Друг мой, вы меня удивляете, – видеть чай и не пробовать его, ну это ж надо!

Меня снова передернуло:

– Да вы… да вы хоть понимаете, что этот чай мы везли на продажу? За него заплачены деньги, в порту ждут этот чай, а вы…

Я не успел договорить – раскат грома прервал меня на полуслове, Чаша бешено закачалась на волнах, и в какой-то момент мне показалось, что мы сейчас перевернемся.

– К берегу… – прошептал я, – мы должны плыть к берегу…

От волнения я даже не мог вспомнить, что нужно делать во время шторма – вести корабль к берегу или, наоборот, как можно дальше от него. Я надеялся, что Кэп немедленно возьмет командование на себя и скажет, куда направлять корабль. Однако, Кэп не спешил что-то командовать – все его внимание было поглощено чаем. Я уже готов был пойти на крайние меры, а именно – вырвать у него из рук чашку и выбросить за борт – но на мое (вернее, на наше) счастье на горизонте показался очередной порт – вначале я видел его огни, а потом показался берег, большой, белый, сияющий.

– Скорее к берегу! – закричал я, – там таверны! Там чай! Великолепный чай!

Кэп насторожился, как будто задумался, а стоит ли плыть за каким-то другим чаем, когда здесь, в чашке, столько этого великолепия – но интерес к новому чаю взял верх, Кэп сжал штурвал и повел Чашу к сияющему берегу. Однако, ликование мое было недолгим – на подступах к берегу Кэп настороженно принюхался и недовольно фыркнул:

– Что это? Однако, что я слышу? Белый чай? С бергамотом? Да я же его терпеть не могу, как вы вообще могли предложить мне такую гадость?

Я не успел ничего возразить – Кэп резко вывернул штурвал и направил Чашу в открытое море. Дар речи понемногу вернулся ко мне, я начал отчаянно доказывать, что мы погибнем среди бушующих волн. Однако, Кэп и слышать ничего не хотел – он вел чашу прямехонько в шторм, не переставая кричать, что его напоили такой гадостью, как белый чай.

– Не беспокойтесь, дорогой Форк, – крикнул мне Кэп, заметив, наконец, мою тревогу, – вы просто не представляете, насколько я виртуозно управляю Чашей, – любой шторм будет нам нипочем!

Вскоре я убедился в правильности его слов – действительно, казалось, чем выше поднимались волны, тем ловчее и виртуознее Кэп поворачивал штурвал. Чаша буквально порхала по волнам, то поднимаясь до самых звезд, то опускаясь в морские пучины, казалось, к самому центру земли. Я уже почти было успокоился, доверясь Кэпу – если бы не одно маленькое Но:

Сначала мне показалось, что пальцы Кэпа как-то подозрительно подрагивают, потом через пару минут я понял, что не ошибся – его руками овладела нервная дрожь, которая с каждой минутой становилась всё сильнее – и вскоре Кэп уже без сил свалился на палубу.