— Возможно, — Луи целует линию подбородка, спускаясь к шее.

— Если не прекратишь, — Лестат уже дрожал от желания, — я кинусь на тебя. Я серьезно, Луи.

— Это угроза? — сладким, как мед, голосом, и тут кончик языка коснулся шеи возле уха…

Лестат напрягся как струна, подлокотники, обшитые кожей, жалобно заскрипели от его пальцев, ткань вот-вот готова была разорваться.

— Луи, я серьезно, если ты так будешь продолжать, я не смогу сдержаться… — сдавленно проговорил он, ощущая, как табун мурашек уже бежит по коже.

— Так не сдерживайся…

Лестат, будто не веря своим ушам, уставился на него, затем губы дрогнули в счастливой улыбке и он впился в рот Луи с неистовой страстью, издавая блаженный стон.

Наконец-то они целуются, и у него, Лестата, наконец, приличный вид, а не как был в том чертовом доме…

Луи пришлось самому вцепиться в подлокотники, чтобы не упасть на пол от напора белокурого кровопийцы, который уже запустил руки в его волосы, прижимая еще крепче… Вначале без языков, но затем они позволили себе… Закрыв глаза, двое мужчин забыв обо всем на свете целовались горячо и страстно, их языки то переплетались, то по очереди проводили по линии губ, исследуя каждую черточку, каждый изгиб…

Луи потянул Лестата на пол, заставляя нависнуть над собой. Взгляд Лионкура потемнел от желания, он помедлил несколько секунд, всматриваясь в нежное лицо шатена, лаская пальцами тонкие черты, очертания сочных алых губ…

— Ты словно не веришь, — прошептал Луи.

— Я… это слишком прекрасно… всего лишь поцелуи, ласки губами и языком, а у меня уже голова кругом, — признался Лестат на одном выдохе и Луи нежно улыбнулся ему, не разжимая губ.

— Иди сюда, — и он притянул его ближе, заставляя лечь на него.

Золотые пряди упали ему на лицо, закрывая электрический свет ламп, Лестат продолжал гладить его кожу в растерянной задумчивости.

— Знаешь, — он мазнул шатена робким взглядом, — я чувствую себя с тобой каким-то растерянным и неловким. А это мне не совсем свойственно, ты же знаешь.

— Возможно потому, что ты не ожидал от меня такой прыти?

— Не только поэтому.

— Ммм… я могу открыть тебе небольшой секрет, почему я такой с тобой.

— Потому что я тебе тогда признался? — догадался маркиз.

Луи кивнул.

— И твое поведение, твои эмоции — все вместе подкупили меня, заставили сделать шаг вперед. Я, разумеется, не стал резко вести себя как альфа-самец или Дон-Жуан…

— Мне такой и не надо сейчас, — с нежностью в голосе перебил Лестат.

— Но, — Луи важно поднял верх палец, — уже не так застенчив, как раньше, хотя и у меня в некоторых моментах робость остается.

— Я рад, что ты просто сейчас со мной… любой, но со мной… Я счастлив, — Лестат опустил голову так, что невозможно было разглядеть черты лица, волосы закрыли его. Он уткнулся лбом в грудь Луи, прижался к нему. — И что ты более активен, чем я, мне это непривычно, и в тоже время я…

Де Пон дю Лак не дал договорить, резко положив маркиза на лопатки, и теперь оказался сверху. Лестат уловил в глубинах глаз тот самый особый огонек, который мелькнул у Луи там, в доме, когда он стал расстегивать его рубашку и ему показалось…

— Помнишь когда-то очень давно, вскоре после того, как ты обратил меня, ты сказал, что нам тоже подвластны плотские удовольствия? — Шатен прижался губами к шее Лестата, заставляя того еле слышно ахнуть.

— Дай мне свои губы…

— Не-е-ет, — голос стал интимно-чувственным, — вначале ответь, а потом, возможно, — вампир провели линию губами вдоль края воротничка, — я дам тебе свои губы…

Лестату, слушающему дьявольский дразнящий полушепот, оставалось лишь дивиться переменам Луи.

— Помню, конечно помню…

— Мммм… — Луи плотоядно улыбнулся, и у Лестата невольно дернулись удивленно брови. Сейчас де Пон дю Лак выглядел уж точно соблазнителем, но никак не он, Лионкур. — Помнишь, какой говорящий взор был у тебя? — все тем же интимным шепотом.

— Я приятно удивлен, что ты сам помнишь эти моменты, — Лестат отвел смущенный взгляд, а Луи в этот момент почувствовал, что хочет его все больше. — Соитие возможно, но очень часто мы его заменяем ласками, поцелуями и крайне интимным процессом — испитие крови друг у друга… Многие считают этот процесс даже более интимный, чем сексуальные утехи…

— Конечно возможно, ведь эрекция у нас есть, вот как у меня сейчас! — и чувственный рот задрожал, не сдерживая улыбку.

— Луи! — охнул блондин.

— Ты смущен? Или удивлен?

— Кажется все вместе…

— Мне нравится смущать тебя, — сладко прошептал Луи, — меня это… заводит…

— Кто бы мог представить, что мое смущение будет так действовать…

— Да уж… — и губы Луи вновь припали к шее Лестата, а затем маркиз почувствовал, как пальцы стали расстегивать пуговицы на рубашки…

Одну за одной, а губы продолжали осыпать неторопливыми поцелуями шею и… спускаться ниже, рубашка приоткрыла грудь, затем торс…

— Ты… подожди… подожди, Луи…

— Что такое?

Он больше распахнул рубашку, и теперь взору его открылась идеально гладкая мраморная грудь и плоский подтянутый живот. Он не раз за многие годы проживания видел Лестата обнаженным по пояс, но сейчас он смотрел на него иначе. Как на то, чем можно обладать.

Чем ОН сможет обладать.

— Здесь неудобно…

— Неудобно? — язык коснулся кожи и Лестат еле заметно вздрогнул.

— Да… слишком твердо.

Луи отстранился, замерев, а затем громко рассмеялся.

— Что? Тебе твердо?!

— Ну… я…

— Лестат, ты спал в гробу, — с улыбкой до ушей, — и тебе твердо?

— Вообще-то я сейчас не совсем сплю, — пробормотал блондин, не отрывая глаз от смеющегося мужчины.

Он никогда так не смеялся, когда они жили вместе. Никогда за все годы — задорно, глаза светились весельем.

«Неужели это Луи? Неужели это мой Луи? Ах, черт тебя раздели, Лестат, не мечтай, иначе слишком будет больно падать! Он не твой… пока не твой… все только начинается и как бы только не закончилось на самом начале пути»

— Идем? — Отсмеявшись, Луи поднялся и подал Лестату руку.

— Куда?

— В постель, несмышленыш ты мой, — с усмешкой в голосе он взял его за руку.

— Мои мозги, наверное, отсохли за то время, пока я пробыл в том доме, — виновато ответил Лионкур.

— Все хорошо, — легонько сжал пальцы будущего любовника, — я же шучу.

Они вошли в спальню, и Лестат чувствовал, что сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он так же прекрасно знал, что Луи отчетливо слышит его гулкие частые удары.

— Твое сердце бьется не так часто, — решил вслух заметить Лионкур. — Видимо, ты не так нервничаешь.

Нет, Луи тоже испытывал волнение и нервничал, но происходила и еще одна метаморфоза — чем сильнее он убеждался в своей власти над Лестатом, тем становился более уверенным и вел в отношениях. И это все больше нравилось ему.

— Ну кто-то должен нервничать меньше, — с тонкой улыбкой заметил в свою очередь Луи, — а то мы так не до чего и не дойдем.

«А если ему не понравится? Если в процессе его что-то оттолкнет, и он передумает?» — пронеслось в голове Лестата и он спросил:

— У тебя же не было подобного опыта… с мужчиной, почему ты так уверен? Или… был?

— Потому что это ты. Другие мужчины здесь вообще не причем. И нет, в постели я не был с мужчиной.

Сердце маркиза сладко дрогнуло после услышанных слов.

— Так, — пальцы продолжали гладить его лицо, — мы попытаемся здесь, где тебе не так твердо.

— Черт, Луис, не издевайся! — Лестат издал нервный короткий смешок.

— Я пытаюсь разрядить обстановку. Ммм… может музыку включим?

— Не надо, Луи, давай пока без музыкального сопровождения!

Оба одновременно рассмеялись. Немного расслабленные они подошли к огромной кровати. Луи не отрывая взгляда от мужчины напротив, снял пиджак, а затем стал расстегивать рубашку, после чего сам вытянул все еще заправленную рубашку из брюк Лестата и широко распахнул на груди. Движения неторопливые, плавные, взгляд потемнел. Он слушал учащенное дыхание Создателя, а ведь они еще не легли в постель. Лионкур сделал тоже самое с рубашкой Луи, а затем оба неспешно освободили друг друга от одежды, оставшись обнаженными по пояс. Пальцы обоих заскользили по голым плечам и груди, руки исследовали каждый изгиб, каждую линию…