― Серсея. Ты была у Екатерины? Как она себя чувствует? ― задал дежурные вопросы прорицатель, выпрямляясь и обходя стол. Жена тепло улыбнулась одними уголками губ, но не стала отвечать.

Серсея внезапно быстро приблизилась, точно кобра во время прыжка. Девушка оплела шею Нострадамуса руками и прижалась к мужчине ещё ближе. Серсея жадно поцеловала супруга, слегка прикусывая мужские губы. Она пыталась углубить свои действия, а Нострадамус ей и не сопротивлялся. Он крепко обнял её за талию, аккуратно прижимая к себе, с привычной нежностью желая ощутить её рядом с собой.

Поцелуй был чувственным и страстным, жадным, как их первый поцелуй, казалось, многолетней давности. Они оба наслаждались моментом. Решительные действия жены заставляли прорицателя сходить с ума от нарастающих эмоций. Девушка слегка прогнулась назад, и эта поза была явно неудобна. Сильные мужские руки скользнули по округлым бёдрам. Девичьи ладошки сжали тёмную рубашку на плечах.

― Всё хорошо, любовь моя?

Серсея рассмеялась. Нострадамус лишь усмехнулся и потянулся к её волосам, убирая какую-то заколку, и позволяя светлым локонам свободно упасть на плечи девушки. Серсея вновь потянулась за очередной порцией ласки. Жар его ладони чувствовался через одежду.

― Я счастлива. И наш сын счастлив не меньше меня, ― прошептала принцесса и уложила его ладонь себе на живот. Нострадамус подумал было, что она неспроста упомянула ребенка, подняв в груди волну нежности и любви, но в следующий миг прильнула к нему губами, и все сомнения мгновенно растворились, рассыпались в приступе заботы и радости.

========== двадцать четыре. ты колдун и приворожил мою сестру ==========

― Спрячьте меня! ― потребовал влетевший в комнату Карл, и раньше, чем Серсея или Нострадамус успели хоть что-то сделать ― или хотя бы сказать ― принц Франции метнулся за ближайший гобелен и притих. Супруги удивлённо переглянулись, Серсея слегка покраснела, приглаживая растрёпанные волосы и вопросительно глядя на прорицателя. Муж хмыкнул, поцеловав её в макушку, всем своим видом предлагая просто подождать развязки.

Прошло несколько минут, прежде чем в дверь коротко постучались, и вошёл Генрих. На закорках у него сидел Эркюль, сонно причмокивая губами. Он кивнул сестре и её супругу, деловито огляделся, спросил:

― Карл здесь?

Серсея прикрыла улыбку костяшками пальцев и покачала головой.

― Я его не видела, ― сказала она, но было видно, что Генрих не поверил ей. Он огляделся ещё раз, бесшумно прошёлся, заглянул под кушетку, за шторы и даже с молчаливого разрешения Нострадамуса открывал большие шкафы, но брата не обнаружил.

― Серсея! ― внезапно крикнул проснувшийся Эркюль со спины Генриха. Девушка ему широко улыбнулась. Как и до этого, дети подняли в её груди нежность, она не могла нарадоваться, глядя на маленького, светловолосого ангела, который отчаянно потянулся к ней.

― Эркюль, душа моя!

Младший принц заметно оживился, заметив старшую сестру, и молча протянул к ней руки. Серсея присела перед ними, и Генрих спустил брата. Эркюль быстро притопал к Серсее, попав в её объятья, и довольно улыбнулся. Конечно, его первым делом привлёк живот сестры ― он аккуратно положил на него руку и погладил. Потом нахмурился и погладил снова, делая это с таким усердием, что Серсея невольно задумалась о том, какой реакции ждёт брат.

Нострадамус делал вид, что увлечён какими-то документами, но Серсея чувствовала его слегка насмешливый, но нежный и внимательный взгляд.

― У тебя животик, а там ребёночек? ― спросил он со всё возможной детской серьезностью. Серсея усмехнулась.

― Верно.

― Девочка родится? ― неожиданно спросил Эркюль, продолжая гладить живот, словно находящееся внутри дитя могло дать ему ответ. Генрих посмотрел только краем глаза, обыскивая лазарет, и теперь Нострадамус следил, чтобы принц не залез, куда не надо. Карл выбрал лучшее место, чтобы спрятаться ― нища находилась в дальней части лазарета, а гобелен был тёмным и плотным, сложно было представить, что кто-то мог там спрятаться.

― Когда-нибудь у меня будет и чудесная девочка, но прежде Нострадамусу мне нужно сына родить, ― заметила Серсея, кинув быстрый взгляд на мужа через плечо. Прорицатель усмехнулся. ― А потом может появится и дочка.

Почему-то она была уверена, что оба её первых ребёнка будут похожими больше на отца, нежели на неё ― темноволосые, и такие же… колдовские. Было в Нострадамусе что-то от чародея, и, возможно, это передастся их детям, но такая перспектива уже не пугала Серсею.

― А сначала все хотят родить сыночка? ― снова спросил младший принц Франции. Серсея погладила его по светлым кудрям.

― Как Господь решит, так и будет. Не думай об этом.

Генрих остановился посреди комнаты и вдруг требовательно фыркнул.

― Что же, я хотел найти его, чтобы сказать, что мама ищет нас. Но, видимо, он не хочет с ней видеться, ― громко и отчётливо произнёс принц. ― Пойдем, Эркюль, ― позвал он и, громко вышагивая, подошёл к сестре и младшему брату. Серсею Генрих поцеловал в щеку своими вечно холодными губами.

Манипуляция была откровенно несерьёзной и вместе с тем ― безумно действенной, Серсея не могла этого не оценить. Генрих обладал хитростью их отца, умением манипулировать людьми даже в таком юном возрасте, поэтому сейчас безошибочно выбрал точку, на которую надо было надавить. Карл всегда ревностно любил мать, рвался к ней, и в последний раз, когда его видела Серсея ― это было несколько дней назад ― Карлу даже нездоровилось. Физических недомоганий врач не обнаружил, и сообщил принцессе о том, что болезнь вызвана скорее переживаниями, нежели чем-то иным.

Поэтому ничего удивительного в том, что Карл лишь с секундным колебанием выпал из ниши, не было. Генрих рассмеялся, и Карл понял, что его обманули, и тут же обиженно насупился. Серсея тихо рассмеялась и подошла к брату, помогая Карлу подняться. Как всегда, принц поцеловал её в живот ― дети всегда прикасались к нему, когда сестра приходила к ним.

― Я уверена, что мама будет рада вас видеть, ― сказала она, улыбаясь. Нострадамус подошёл к ней, и она, зацепившись за любезно подставленную руку, поднялась. ― Камила может вас проводить.

Мальчики заметно оживились. После того, как Карл заболел, Серсея настояла на том, что Екатерина сможет навещать детей тогда, когда ей захочется, и дети могут приходить к ней. Королю нечего было возразить, кроме того, на него давили со всех сторон ― и Серсея, и Франциск, и его советники, которые откровенно не одобряли такое изменение в престолонаследии, и Генрих был вынужден дать разрешение видеть своей жене их детей. И, конечно, он видел, как этой маленькой победой гордились Франциск и Серсея, которые неожиданно объединились против Себастьяна, Марии… и самого Генриха.

Карл смотрел на сестру с каким-то интересом, а потом неожиданно обратился к зятю:

― Нострадамус, а то, что говорят ― правда?

― А что говорят, маленький принц? ― спокойно спросил Нострадамус.

― Что… что ты колдун и приворожил мою сестру.

Серсея поперхнулась воздухом, и даже Нострадамус, который за многие годы жизни при французском дворе слышал о себе вещи и похуже, отопрел от неожиданности. Серсея отошла быстрее ― она ещё раз повторила про себя вопрос младшего брата, представила, какие слухи ходят об этом между слуг, и неожиданно громко рассмеялась.

Принцесса давно не смеялась с таким удовольствием, и такой искренностью ― спокойный смех, вызванной нежностью или небольшой радостью был не в счёт, да и поводов для веселья в последнее время не было. Тут же ей даже пришлось прикрыть рот рукой и слегка опереться на Нострадамуса, который аккуратно обхватил её за талию, поддерживая. Спустя какое-то время смех утих, и она только сдавленно попискивала от шквала эмоций. Глаза у неё заслезились.

― Карл, нельзя такое спрашивать! ― вскинулся Генрих, подкидывая Эркюля на закорках, но, судя по всему, он и сам интересовался таким вопросом. Только Эркюль нахмурился, и его тёмные, материнские глаза неожиданно сверкнули недовольством. Видимо, ему было всё равно, приворожили его сестру или нет. Или просто в силу юного возраста не совсем понимал значения слова «приворот» и был искренне уверен, что без собственного желания и любви Серсея ни замуж бы не вышла, ни ребенка бы не понесла.