– Папа, ты теперь его любишь? Да? Мы тебе не нужны. – вроде уже большие: Андрюше 11, а Алёнке 10, а ведут себя как маленькие.

– Ну что вы, дорогие мои. – Крис обнял детей. В прихожей стоял чемодан с вещами. Всё ждал, что Роксана скажет: «Ну и чёрт с ним, оставайся».

– Крис, ты давай, отсюда, а то нам ужинать пора. – Роксана помахала рукой, мол: «Да, свали уже, что ли…». – Андрюша, Алёна, папа любит вас, он меня не любит. Вы будете с ним видится столько, сколько захотите. Я с папой разошлась, а не вы. Он был и останется вашим папой. Всё понятно? – Роксана строго посмотрела на детей. – А теперь папе пора идти. Крис, давай уже, у нас на столе стынет.

Потом этот немой упрёк в глазах детей ей долго снился. Может, надо было по-другому? Ради детей… А ради себя? Она же не лишила их отца совсем…

Дети не стали ужинать. Повернулись и ушли. Да и у само́й аппетита не было. Выключила свет. Подошла к окну и смотрела, как удаляется от подъезда Крис. Вот обернулся, поднял голову, неуверенно махнул на прощание. Так, на всякий случай. И пошёл в темноту.

Вроде всё правильно, но слёзы катились по щекам. Не так просто рвать с прошлым, даже если в душе понимаешь, что так и надо, что это правильно. Вспомнилась любимая книга юности «Унесённые ветром» и фраза оттуда «Я об этом подумаю завтра».

Зашла в душ. Горячая как кипяток вода и кокосовый аромат геля для душа облегчили страдание души. Вышла, завернулась в большое махровое полотенце… Стряхнула капли с рыжих локонов. Засунула ноги в мягкие тапки с кошачьей мордочкой… Зашла в комнату дочери, поправила одеяло. Заглянула к сыну. Тот не соизволил оторваться от книги. Прошаркала в спальню. Крис согласился отложить на потом вопрос о квартире. Новая пассия жила одна с малышом в трёхкомнатной.

Первый день новой жизни начался с торопливого детского шёпота:

– Алёнка, ну давай быстрее жарь яйца.

Потом что-то упало. Алёнка вскрикнула. Андрюша ойкнул.

Перед глазами Роксаны предстала дивная картина: Андрюша пытался ложкой «поймать» яйцо, которое «бегало» по столешнице, норовясь скатиться к краю. На полу валялась сковорода, с неё стекало масло…

– Вы чего? – Роксана улыбнулась, – Молодцы, что завтрак себе готовите. Давайте вместе… Алёна, поднимай сковороду. Андрей, вытри масло с пола, а я пока яйца взобью. Сделаем омлет.

Дети, поглядывая на мать уже не так сурово, как это было вечером, принялись выполнять её поручения. Роксана же сделала вид, что ничего не произошло. И лишь перед тем, как выйти на лестничную площадку, уже будучи одетыми, тихо сказала, глядя им в глаза:

– Мои дорогие и любимые. Мне тоже больно. Но иногда надо сделать больно, чтобы потом всем было хорошо. Мы уже сказали, что и я и папа вас любим. От того, что мы с папой расстались, ни он, ни я не стали хуже.

– Мама, – вдруг подняла Алёнка на неё свои глаза, полные слёз: – А папа ушёл, потому что у него теперь есть другая лялечка, а ты не можешь её иметь?

Как же сложно объяснить. Растолковать так, чтобы дети не ожесточились. Чтобы приняли расставание как жизненную необходимость, без ненависти.

– Алёна, Андрюша, к сожалению, так бывает в жизни. Папа будет с вами встречаться. И братика вы тоже полюбите. Но он маленький пока, понимаете. – «Но почему я должна объяснять детям, что папа просто неудачно сходил налево…» – подумала Роксана. А вслух произнесла: – Значит так, Андрей, ты, как всегда, доводишь Алёну…

– Чего её доводить? Она всего-то на год меня младше. – буркнул сын.

– Ладно, это вы сами. Сварите картошку себе с сосисками. А я… я первый раз иду на новую работу и домой приду в 6 часов. Больше не буду по ночам сидеть над бумагами, и даже смогу сегодня вам почитать перед сном.

– Мама, ты чего? – Андрей посмотрел на мать.– Мы, вообще-то, уже сами читаем.

Начальница окинула взглядом новенькую. От её строгого взора не укрылось ни шикарные рыжие локоны, убранные в хвост, ни тени под глазами, ни уверенный дерзкий взгляд.

– Вы, Роксана Александровна, имели свой бизнес. Я не буду скрывать, просмотрела финансовые отчёты, выложенные в интернете. Ваше предприятие держалось на плаву достаточно стабильно. Что же заставило Вас его бросить и наняться к нам в корпорацию? – стальные глаза сканировали, тонкие губы сжаты в ниточку, выложенную в вежливую вынужденную улыбку, руки спокойно лежат на столе. Ногти… Роксана даже залюбовалась таким произведением искусств: на мизинце и среднем пальце ногти овальной формы, у основания они тёмно-серые, на кончиках серебристые. На остальных пальцах ногти были насыщенно-розовыми у основания и отсвечивали топазовым блеском на кончиках.

Роксана сидела, держа спину прямо, подбородок гордо поднят:

– Да, Вы правы, Милана Сергеевна. Я продала бизнес, чтобы вложить деньги в семейное предприятие своих родителей, а сама решила, что мне не мешает получить опыт в другой сфере деятельности. – уверенная улыбка.

– Ну что же. Добро пожаловать к нам. Я хочу сразу предупредить, что я требовательная. И прошу Вас не забывать, что Вы больше не шеф Вашего предприятия. Поэтому, если где-то Вам покажется, что я неправа, не сто́ит качать права. Надеюсь, что мы сработаемся…

Коллектив, в который попала Роксана, состоял в основном из молодёжи. Молодая дама хорошо и быстро вписалась. Правда, в первые дни женская часть встретила насторожённо: гордая красавица – всегда потенциальная угроза.

– Привет, не хочешь после работы вместе поужинать? – лицо с обворожительной улыбкой появилось перед глазами. Это известный на всю корпорацию Казанова: лез на всё, что шевелится. Высокий, красивый нарцисс.

– У меня на лбу написано, что мне нечем заняться вечером? – как глянула, так и отшила сразу.

Встала, чтобы поставить папку. Рука мужчины коснулась её попки. Звонкая громкая пощёчина прекратила всякие разговоры. Все дружно повернули головы в сторону Роксаны и обидчика. В этот момент отворилась дверь, и появилась Милана Сергеевна.

– Значит так, говорю один раз и сразу всем! Я не встречаюсь, не хожу по ресторанам, не ищу себе ни спутника жизни, ни развлечение на вечер. Ясно? Ещё одна попытка, и я скажу бывшему мужу. Он хоть и бывший, но порвёт. Советую поверить на слово.

– Кх, кх… Роксана Александровна, что происходит? – начальница, громко стуча каблучками, подошла к столу женщины.

– Ничего, небольшое недоразумение. Комар на щеке товарища сидел. – и красноречиво посмотрела на мужчину, который залился краской.

– Ну ничего, ещё будет встреча…– пробурчал он под нос.

– Роксана Александровна, зайдите ко мне. – и начальница процокала в другую сторону.

Приглашённая последовала под одобрительные взгляды женской части и удивлённые мужской.

– Вы у нас человек новый, – начальница говорила спокойно, но взглядом, казалось, пыталась ослепить подчинённую. – Вы, наверно, не знаете, что Николай Михайлович приходится племянником главе корпорации.

– Не знаю. А как это обстоятельство может повлиять на его отношение ко мне? Я устраивалась работать по специальности, а он меня явно пытается понизить в должности. У меня не входит в должностные обязанности ублажать похоть племянника корпорации. – и Роксана приподняла одну бровь. – Мне писать заявление на увольнение? – внутри клокотал огонь. Несправедливость. Неужели всем мужикам надо под юбку залезть?

Милана Сергеевна прошла по кабинету туда обратно. Посмотрела на женщину, отметила безукоризненный стиль подчинённой: элегантный костюм цвета шампанского, состояний из кружевной блузки с рукавами длиной 2/3. По полочкам от середины плеча до линии талии шли тонкие рюши в тон, на планке на равном расстоянии друг от друга располагались жемчужные пуговицы в цвет блузки. Прямая юбка в тон блузке и из того же материала, что и воротничок кофточки, доходила ровно до середины колена. Пояс слева оформлен бантом. Из-под банта к правому колену по переднему полотну шёл шов, который не доходил до низа сантиметров 5, создавая видимость раскрытия полотнищ. На ногах простая классика на высоком тонком каблуке.