Не меньшие трудности ждали бойцов и после тяжких переходов, на привалах и ночёвках. Строд вспоминает «промерзшие, твердые, как дерево, буханки ржаного хлеба». Их разрубали топором, и чтобы согреть «клали чуть ли не в самый огонь». В морозные ночи под открытым небом не спасали даже костры. «Было так, – вспоминает Строд, – пока один бок, обращенный к огню, греется, другой пронизывает ветер. Часто приходилось переворачиваться. Забудешься на часок-другой, потом снова проснешься, и так всю ночь – и спишь, и не спишь».

Но любые тяготы походов меркли перед ужасом боёв в ледяной тайге. Промороженная земля не давала возможности рыть окопы, и чтобы укрыться от вражеских пуль сражавшиеся в зимней Якутии придумали укрепления из… навоза.

Книга Юзефовича хорошо описывает эту нигде больше невиданную особенность той войны: «Бруски замороженного конского и коровьего навоза – балбахи (балбах по-якутски «навоз»). Якуты копят их в течение года, а весной используют как удобрение… Балбаха представляет собой плиту длиной приблизительно 70 см, шириной и толщиной – 15–20. Пепеляев говорил, что пуля не пробивает две положенные рядом балбахи; по наблюдениям Строда, как раз два таких бруска пуля и пробивает, третий раскалывает, четвертый остаётся неуязвимым. Разбить четыре слоя балбах можно лишь сосредоточенным пулеметным огнем».

Из таких «балбах» в пять-шесть слоёв строили невысокую стенку с бойницами, присыпая снегом и поливая водой. Суровые морозы давали стойкость цемента таким необычным укреплениям – и белые, и красные по привычке называли их «окопами».

В феврале 1923 года за такой стенкой из навоза, сооруженной на небольшом пятачке вокруг якутской избушки, отряд Строда почти три недели отражал атаки бойцов Пепеляева. «Окоп» был невысоким и всё это время оборонявшиеся могли передвигаться по мёрзлой земле в лучшем случае на четвереньках. К исходу осады у тех, кто не был убит, нестерпимо болели колени и локти…

Война на морозе дала еще один страшный материал для строительства укреплений, когда спустя неделю пулемётный огонь разрушил в некоторых местах стенку из навоза. Иван Строд описывает это так:

«Нужно было как-то восстановить укрытие. Но чем? Никакого материала у нас нет.

Спрашиваю:

– Сколько во дворе имеется убитых?

– Наших человек пятьдесят. А с белыми больше ста будет.

Выручили мертвые. Мы решили из трупов убитых построить баррикады. Но для этого пришлось ждать ночи…

Всю ночь исправляли красноармейцы разрушенные окопы. Подтаскивали замерзшие, обледенелые трупы, примеряли, переворачивали, укладывали рядами, заменяли один труп другим.

– Этот длинный – не подходит. Тащи покороче. Вот бери того – кажется, Фёдоров…»

За ночь проломы в навозных стенках заложила трупами друзей и врагов. Скованные морозом тела защищали от пуль. Война приобрела инфернальный оттенок: «Звякали пули о мерзлые тела, отрывали пальцы, куски мяса, попадали в голову. От удара пули голова раскалывалась, и внутри был виден серый окостеневший мозг. Труп вздрагивал, некоторые падали наземь. Их клали обратно…»

«Это не хорошо, братья…»

На фоне этого ужаса, особенно потрясает поведение сторон – враги, сцепившиеся в смертельной схватке на губительном морозе, необычайно рыцарственны и даже любезны друг с другом. Никто не расстреливает и не пытает пленных, что было нередким в гражданской войне. Подчёркнуто гуманное отношение к пленникам – это норма боёв в Якутии зимой 1923 года. К этому моменту Пепеляев и Строд, как и многие их соратники, сражаются непрерывно седьмой год, если считать от начала Первой мировой войны. Они не только устали от зверств, но и понимают, что любая немотивированная жестокость только усиливает сопротивление противника и отдаляет победу.

Стороны постоянно обращаются друг к другу с предложениями о капитуляции, чтобы прекратить кровопролитие. «Помните, что народ с нами, а не с генералами» – внушают красные. «Мы сюда пришли по зову населения. К сожалению, вы не считаетесь с мнением народа» – возражают белые. Это реальные сроки из записок, которыми враги обменивались в феврале 1923 года.

Измученные морозами, голодом и боями противники общаются подчёркнуто вежливо, что на фоне укреплений из заледеневших трупов отдаёт чем-то запредельным. Перенося записки с предложениями о капитуляции, враги здороваются, поживая друг другу руки. Когда первый раз красные парламентёры уходят, не попрощавшись рукопожатием, генерал Пепеляев обижается: «А что же вы руки не подали. Это не хорошо, братья».

«Вернулись, пожали руки – вспоминает очевидец, – и пошли к своему отряду, где лихорадочно кипела работа по укреплению позиции». Позиции, напомним ещё раз, укрепляли обледенелыми трупами…

Генерал Пепеляев обращается ко всем своим солдатам и офицерам словом «брат», но точно также он обращается и к красным парламентёрам. И своего главного врага даже за глаза, только среди своих, называет «брат Строд». Так и говорит с неподдельным уважением, когда осаждённые отклоняют очередное предложение о сдаче: «Брат Строд решил умереть под своим знаменем».

«Брат Строд», раненый в начале осады, с пулей в лёгком командующий своими бойцами, действительно, решил умереть, а не сдаться. Из гранат и трёх пудов охотничьего пороха сооружают фугас, который должен взорвать всех, обороняющихся и штурмующих, если «крепость» из замороженного навоза и окоченевших трупов всё же падёт. Но взрыв не понадобится – Пепеляев слишком много времени и сил потратил на эту осаду, к марту 1923 года «красные» из Якутска начинают контрнаступление. Время для «белых» упущено, и они уходят на восток к Охотскому морю.

Спустя несколько месяцев, летом 1923 года в порту Аян отряд Пепеляева будет пленён отрядом «красных», приплывшим из Владивостока. Этой операцией командовал ещё один второстепенный, но не менее яркий герой книги Юзефовича – Степан Вострецов. Брать в плен хорошо вооружённых бойцов Пепеляева его отряд шёл с незаряженными винтовками, чтобы не провоцировать кровопролитие. И белый генерал сдастся без боя. По пути во Владивосток красный командир и его пленник, по воспоминаниям очевидцев, будут обсуждать книгу «Жизнь Иисуса» французского философа Эрнеста Ренана.

Спустя год после страшных боёв в Якутии оправившийся от ран Иван Строд приедет на суд к пленному Пепеляеву и его соратникам. Бывший враг станет фактическим адвокатом разбитого генерала. «Повстанцы допускали зверства, но после прибытия Пепеляева зверства прекратились. – скажет Строд на суде – Пепеляев издал приказ не трогать пленных. Я считаю его гуманным человеком».

Пепеляев впервые увидел своего победителя так близко, и не удержался от короткой реплики: «Мы, все подсудимые, знаем о необычайной доблести отряда гражданина Строда и выражаем ему искреннее восхищение. Прошу это мое заявление не посчитать попыткой облегчить нашу участь».

Наверняка читатель уже не удивится, когда узнает, что участь всех героев той истории, «белых» и «красных», в итоге будет трагична. Но об этом лучше прочитать в книге Леонида Юзефовича «Зимняя дорога».

Трудовые армии большевиков в годы гражданской войны

Созданная вскоре после Октябрьской революции РККА – Рабоче-Крестьянская Красная Армия – не только воевала, но и была рабочей в прямом смысле этого слова. Речь идёт о так называемых Трудовых армиях, существовавших в годы гражданской войны. Обычно интересующиеся историей слышали о них, но не более того. И мало кто знает, как возникли эти необычные армии, сколько их было, на каких «трудовых фронтах» они действовали и чем конкретно занимались.

«Освободившиеся армии употребить на организацию производства…»

К концу 1919 года большевики сумели разгромить армии Колчака, красные части заняли Урал и большую часть Сибири. На огромных пространствах востока страны организованное сопротивление белых распадалось и агонизировало, главным врагом большевистской власти в этой части страны становилась полная хозяйственная разруха и анархия.