- О, нет, ни за что! - ухмыльнулся Сириус и поднялся на ноги, прижимая книгу к груди и пряча название. - Разве мы из тех друзей, которые захотят позорить тебя, Люпин?

- Ну, вообще-то, да, - медленно кивнул Римус, прищурившись. - Никакого пения. Никаких больших вечеринок. Вообще ничего, из-за чего…

- …у тебя могут быть неприятности, мы знаем, - закончил Джеймс, тоже поднимаясь на ноги. - Эй, почему бы нам не пригласить твоих новых друзей, а? Будет не лишним пообщаться с противоположным полом, ты так не думаешь?

- Конечно, - Сириус взмахнул волосами. - Хотя звучит так, будто ты больше хочешь застать Эванс один на один.

- Да как ты смеешь, - ответил Джеймс, его щёки слегка розовее обычного.

***

- Так если ты не в преступной банде, - вслух размышляла Мэри спустя несколько дней. Они проверяли друг у друга эссе по Травоведению, и так как Мэри читала быстрее всех, она уже закончила. - Откуда у тебя все эти порезы и синяки?

- У меня есть кролик, - ответил Римус, всё ещё читая эссе Марлин. - У него дряной характер.

Лили усмехнулась ему.

- О, правда? Я думала, ты из приюта?

- Из приюта, - согласно ответил Римус. - Но нам можно заводить питомцев, - это даже отчасти было правдой - какое-то время у них была золотая рыбка, пока аквариум не перевернул мальчик постарше в приступе ярости.

- Из приюта? - подняла голову Мэри. - Ты тоже магглорождённый?

- Нет, - быстро ответила Марлин. - Люпин - это фамилия из волшебного мира… твой отец? - она посмотрела на него для подтверждения. Он кивнул, немного обескураженный.

- Да, откуда ты знаешь?

- Я видела это имя на трофее.

- На… трофее?

- Ага. Не помню, за что… мне кажется, он был около общей комнаты Когтеврана.

- А… понятно, - он ни разу даже не взглянул ни на один из трофеев, кроме Кубка Квиддича, на который Джеймс пускал слюни хотя бы раз в неделю. Его вдруг переполнил внезапный порыв рвануть в коридор Когтеврана, и он отложил эссе, которое читал.

Лили смотрела на него.

- Иди, Римус, - тихо сказала она, забирая у него пергамент. Мэри и Марлин тоже смотрели на него, немного с долей жалости. Они кивнули. Он практически сорвался со своего места.

Он совсем не знал, что он ожидал увидеть. Он даже не мог читать первые несколько секунд; настолько у него перехватило дыхание от быстрого бега по трём лестничным пролётам. Подставка была сделана из красного дерева и стекла, которое регулярно мыл Филч - или домашние эльфы, наверное. На ней было много трофеев и наград за различные достижения. Чемпион по Магическим Шахматам, Победитель Турнира Трёх Волшебников, Финалист Соревнования на Лучший Пузырь из Жвачки.

И вот Римус его увидел. Большая золотая статуэтка, изображавшая волшебника с поднятой палочкой в довольно глупой позе, будто он держал теннисную ракетку. Лайелл Люпин, Чемпион Хогвартса по Дуэли, 1946 год.

Он очень долго смотрел на нее, читая и перечитывая снова и снова. Он пытался рассуждать логически. Это только подтверждало то, что он уже знал. Его отец учился в Когтевране - Макгонагалл сказала ему это ещё на первом году обучения. Он был хорош в дуэлях - исключительно хорош, по всей видимости. И Слизнорт, и старый пьяный Дариус сказали ему то же самое. На самом деле, этот трофей лишь подтверждал, что его отец учился в Хогвартсе - что он был своим в Хогвартсе. Наверняка прикасался к этому самому трофею. Римус прижал ладонь к стеклу, будто он мог протянуть сквозь него руку и сжать статуэтку.

========== Второй год: Тринадцать ==========

Суббота, 10-ое марта, 1973 год.

Мародеры не могли быть счастливее, чем в тот момент, когда узнали, что день рождения Римуса в этом году выпал на субботу. Этот факт, по их мнению, открывал доступ ко всевозможным развлечениям, которые не были бы доступны в простой будний день.

С приближением знаменательного дня Римусу всё больше приходилось игнорировать их насмешки и намёки по поводу предстоящей вечеринки. Ему было всё равно, что они там задумали, он им доверял - да, они, без сомнения, выставят полнейшими дураками себя, но ещё ни разу они не смеялись за счёт Римуса, делая его козлом отпущения. Всю прошедшую неделю Джеймсу постоянно приходили странные мятые упаковки в коричневой плотной бумаге, и Римус лишь надеялся, что это не подарки для него - он никогда в жизни не сможет отплатить тем же.

Римус много думал о тринадцатилетии - особенно о том, как быть тринадцатилетним волшебником с небольшой пушистой проблемой. Наличие трофейной подставки у Когтеврана принесло странные изменения в его мысли. Он всегда считал, что довольно неплохо знает, кем является - ребёнок из приюта, бедный, немного тощий, злой, плохой, весь в шрамах, тупой, когда дело касалось школы, но достаточно умный там, где надо. Конечно, учёба в Хогвартсе внесла в это свои коррективы - может, он был не таким уж и тупым, пусть даже он всё ещё был уверен во всём остальном.

Его отец был по-настоящему умным. Он же учился в Когтевране, в конце концов. Распределяющая шляпа тоже думала, не отправить ли его в Когтевран, но передумала. В то время для него это ничего не значило, но теперь он не мог перестать об этом вспоминать. Что, если бы его распределили в Когтевран? Узнал бы он больше о своём отце? И о себе самом?

Что, если бы его отец не убил себя? Что, если бы его не укусили? ‘Что, если’ было очень опасной игрой.

Ночью перед своим днём рождения Римусу приснился сон, который он уже очень давно не видел.

Он лежит в кровати в небольшой бледно-голубой комнате. Сейчас лето, и окно открыто нараспашку; шторы раздуваются до середины комнаты. Окно просто огромное - достаточно большое, чтобы взрослый мужчина мог пролезть в него. Римус очень маленький. Он очень напуган.

С ним в комнате есть кто-то ещё, и этот кто-то сделает ему больно. Это монстр - его мама говорила ему, что их не существует, но боже! Боже, она кошмарная лгунья, кошмарная лгунья, потому что вот он монстр, и он приближается к нему прямо сейчас; он идет прямо к нему, и он съест его!

- Кто тут боится большого страшного волка?

Он изо всех сил зажмуривается и прячется под одеялом и дрожит и рыдает.

А после… после ничего нет - ничего значимого, ничего настоящего. Ему так больно и вокруг так много крови и так много слез и здесь ужасно громко. Он просто хочет спать. Другой мужчина нависает над ним, высокий и худой и напуганный.

- Папа.

- ЛЮМОС МАКСИМА!

Римус проснулся будто от толчка, чуть ли не крича. Спальня наполнилась ярким неестественным светом, который прорезался сквозь закрытые занавески и заставил его щуриться. Он едва успел вытереть слёзы с щёк, когда Сириус и Джеймс раздвинули тяжелую ткань и закричали:

- С днём рождения, Люпин!

- Ещё ночь на дворе, вы, кретины, - зажмурился он, потирая глаза и садясь прямо. Он попытался заставить своё сердце перестать биться как сумасшедшее.

- Сейчас ровно одна минута после полуночи, - сказал Сириус. - Следовательно, твой день рождения официально наступил.

- Где Пит? - Римус выполз из кровати в комнату. Парни беспорядочно украсили ее лентами, которые обычно висели на поле для квиддича во время матчей, и яркими гирляндами, которые остались после рождества.

- На миссии, - ответил Джеймс, сверкая глазами. - Давай, одевайся скорей.

- Куда мы идём?

- Никуда, - как ни в чём не бывало ответил Сириус. - Но ты наверняка захочешь быть при полном параде, когда твои гости прибудут.

- Мои гости?!

- Конечно, - ухмыльнулся Сириус. - Мы пытались оставить всё между мародерами, но понимаешь, так много людей хотят отпраздновать с тобой.

Римус не мог понять, шутит Сириус или нет, поэтому он решил ничего не отвечать и просто натянуть свои джинсы и толстовку, которая выглядела достаточно чистой. К тому времени, как он оделся, в дверь отрывисто постучали.

- Заходите! - радостно крикнул Джеймс. Сириус заметил, как Римус скривился, и объяснил:

- Всё нормально, мы наложили заглушающие чары на комнату.