И это всё было просто прекрасно, потому что именно этим человеком ему нужно было быть, для Гарри.
Боже, Гарри.
Гарри Поттер был безупречной смесью Джеймса и Лили; всё это очарование, и дерзость, и сила, и доброта. Римус сначала волновался – зная, что детство у пацана было далёким от идеального – что Гарри будет трудным ребёнком. Римус хорошо помнил свой собственный колючий темперамент в тринадцать лет; жестокие взрослые порождают озлобленных детей. Но нет. Гарри был таким же добросердечным и открытым, как и его родители – полным любви и таким безгранично щедрым с этой любовью. Общение с ним было одновременно и болезненным, и радостным.
В первый раз, когда они встретились, Римус подумал, что он до сих пор спит. Он проснулся в поезде, неприятно разбуженный дементорами – этими блядскими выродками. Он расчистил угрозу и, оглядываясь вокруг себя на лица испуганных детей, нашёл Гарри, валяющегося на полу без сознания. Пока тот не открыл глаза, он был Джеймсом; и ничто не могло убедить Римуса в обратном. Чуть более тощий, может, немного пониже Сохатого в тринадцать лет, но в остальном – точная копия.
Конечно, Гарри понятия не имел, кто такой Римус, и это оставалось таким образом так долго, как это было возможно. Как он мог объяснить? Даже после пары разговоров с ним Римус был в полной растерянности. Так что он позволил Гарри играть ведущую роль и отвечал на те вопросы, на которые мог дать приемлемые ответы. Когда Гарри пришёл к нему попросить уроки для патронуса, чтобы он мог продолжить играть в квиддич, Римус просто не мог сказать нет. Именно так бы поступил и Джеймс.
И когда речь зашла о Сириусе, он обошёл эту тему. Гарри уже знал, что Блэк с Джеймсом были друзьями, и Римус не был уверен, что ещё он мог рассказать, не потеряв при этом доверие пацана. ‘Да, Гарри, твой папа был моим лучшим другом, но Сириус Блэк был для меня всем…’
Нет, так не пойдёт. И более того, Римус не был уверен, была ли в волшебном мире своя собственная версия Статьи 28 – если он начнёт признаваться в подобных вещах, то будут ли у него неприятности за развращение умов малолетних? Было уже достаточно, что он являлся оборотнем.
К этому времени было уже ясно, что Сириус был поблизости. Когда преступник проник в замок в ночь на хэллоуин, Римус практически вышел прямо с территории замка и телепортировался обратно в Лондон. Может, так бы он и сделал, если бы периметр не кишил недремлющими дементорами – и, естественно, если бы не тот факт, что Блэк определённо преследовал Гарри.
Это привело Римуса в ярость; разве Сириус не причинил достаточно боли? Он, должно быть, окончательно свихнулся, он, наверное, так сильно отдалился от того молодого человека, который качал малыша Гарри в своих руках с нежностью и восхищением. Римус использовал это как напоминание, чтобы взять себя в руки: не было смысла оплакивать Сириуса. Его Сириус умер много лет назад.
И потом случилась та ночь. И за считанные часы всё изменилось…
Блять.
Может, Грант был прав, может, это был шок. После того, как его попросили из Хогвартса (слава богу; он бы не пережил ещё один год), Римус сел на Ночного Рыцаря до Лондона, и его разум замыкало на всём том, что он узнал.
События продолжали меняться и перестраиваться у него в голове. Некоторые вещи стали понятней, а другие помутнели из-за различных версий правды. Вещи, которые говорил Сириус, оправдания, которые придумывал Хвост, и всё, что Римус (как он сам думал) знал – ничего из этого больше не выстраивалось в ровную цепочку.
Единственным, в чём Римус мог быть уверен, так это в том, что эти двенадцать лет он ненавидел не того человека.
– Пожалуйста, возвращайся, – рыдал он в телефон Гранту, когда доехал до дома. – Пожалуйста, пожалуйста…
– Уже в пути, – сказал Грант и сразу же повесил трубку.
И всё равно ему потребовалось несколько часов. Римус переоделся в маггловскую одежду, бросив ветхую мантию Профессора Люпина в угол ванной, и начал мерить квартиру шагами, проклиная медлительность маггловского транспорта. Он не пил. Он хотел сохранить чистую голову; он хотел понять.
– Римус?! – Грант ворвался в гостиную, уставший и растрёпанный. За прошедший год он подстригся; его волосы были такими короткими, что практически не кудрявились больше. Римус возненавидел эту стрижку, но ничего не сказал, просто побежал обнять его. – Что случилось? – спросил Грант, громко выдохнув, когда Римус выбил из него весь воздух, но всё же крепко сжал его в ответ.
Он выглядел по-другому, но пах точно так же, и это помогло; это очень приземляло.
– Он был невиновен! – начал бормотать Римус, не разжимая объятия. – Всё это время это был Питер! Это никогда не был он! Я был таким идиотом!
– Римус, я не понимаю, о чём ты говоришь, пожалуйста… давай присядем, ладно? Боже, как же ты похудел, они там не кормили тебя в этой школе?!
Римус позволил Гранту взять контроль на себя. Он послушно опустился на диван, принял стакан воды и сигарету, потому что, по всей видимости, Грант снова начал курить, и искушение было слишком сильным. Квартира ощущалась пустой и душной, учитывая, что она стояла пустой практически весь год, и Грант открыл окно в гостиной, впуская внутрь повседневные звуки транспорта и голубей.
– Так, ладно, – сказал Грант, усаживаясь напротив Римуса и сжимая руки в очень учительской манере. – Давай начнём с самого начала, хорошо?
Римус кивнул. Он был намерен выговориться. Если кто-то и мог в этом всём разобраться, так это Грант. Он был в этом уверен.
– Сириус, – начал он. – Я увидел Сириуса. И Питера.
– Погоди, – нахмурился Грант. – Питера? Я думал, что он…
– Нет, – мрачно сказал Римус, его внутренности обожгло пламенем ярости. – Он жив. Он прятался все эти годы.
– От Сириуса?
– От всех. Он это сделал. Он предал Джеймса и Лили; Сириус никогда этого не делал.
– Как… – Грант покачал головой, явно сбитый с толку. – Значит, всё это время он сидел в тюрьме за то, что сделал Питер? Господи. Ладно. Ты в этом уверен? Это он тебе это сказал?
– Да, но я… я в этом уверен. Я видел Питера, и я… – голос Римуса дрогнул. – Я просто верю Сириусу, ладно?
Факт был в том, что он прочитал мысли Сириуса, и он до сих пытался уложить это в своей голове. Он пытался сложить события той ночи как пазл, ради понимания Гранта и своего собственного.
– Это всё было из-за Гарри – сына Джеймса. Он вышел из школы одной ночью, и я знал, зачем, так что я пошёл за ним – я волновался, что Сириус попытается… но потом там оказался Питер, я увидел Питера, и я не знал, что мне думать.
Что-то глубоко внутри него сразу же всё поняло; в ту же секунду, как имя Хвоста появилось на карте. Но он должен был всё выяснить, должен был узнать наверняка. И затем он прошёл в хижину, и Сириус был там, кожа да кости, и тряпки, и безумие, он хохотал на полу, и Гарри стоял над ним, наставив на него свою палочку.
Волчья часть Римуса взяла контроль, осознав, что Бродяга был в опасности, и он сразу же всех обезоружил. ‘Где он, Сириус?!’
Затем он увидел крысу, и всё встало на свои места. Его разум моментально вернулся в 1981 год; вся эта скрытность, недоверие, ложь. Он как следует посмотрел на Сириуса, распахнул глаза и – практически не прилагая усилий – вошёл в его мысли. Покажи мне, приказал он, используя ту же магию, что использовали оборотни – к этому моменту мозг Сириуса был наполовину собачьим, и, может, поэтому это и сработало. Блэк сопротивлялся секунду, несомненно, вспоминая насильные вторжения Вальбурги, но затем кивнул и впустил Римуса.
– Но Бродяга, – голос Джеймса, эхом раздающийся из далёкого прошлого, – я думал, что мы всё решили?
– Я знаю, но это же лучше, ты, что, не видишь?! Никто никогда не заподозрит Хвостика!
– Это как двойной блеф! – появилась Лили. – Это гениально!
Римусу больше не нужно было ничего слушать. Он опустил палочки, помог Сириусу подняться и крепко его обнял. Прости меня, без слов передал он, прости, прости, прости…
