– Ты должен хоть немного выходить из дома, – продолжал твердить Грант. – Знакомиться с людьми.
– Я ненавижу людей, – всегда отвечал Римус, брызгая ядом. – Люди голосуют за Тэтчер и продолжают покупать пластинки Моррисси. Люди идиоты.
Грант засмеялся.
– Люди классные. Искусство, секс, кофе, разговоры – ничего из этого не было бы без людей. Люди – это то, из-за чего жизнь вообще имеет смысл, и ты это знаешь.
Он был прав – в целом Грант был прав относительно человечества.
И мир определённо точно изменился. Римус всё пропустил, как обычно, погружённый с головой в войну или запертый в своей собственной скорби. Грант вернулся к нему из внешнего мира словно исследователь с кучей фантастических историй.
Теперь всё изменилось для таких, как они – голубых или, что было более приемлемо, ‘мужчин геев’. Всего двадцать лет назад было бы преступлением жить той жизнью, что была у них – и с тех пор дорога явно не была ровной и гладкой, но прогресс было не остановить.
К концу восьмидесятых люди нетрадиционной ориентации, казалось, были уже повсюду; Грант говорил о Лондоне так, будто это была одна большая каминг-аут вечеринка. Он рассказал Римусу о том, как однажды видел Фредди Меркури в гей-клубе ‘Хэвен’, о группе Pet Shop Boys, которых крутили по радио, о группе Frankie Goes to Hollywood, которая снова была наверху всех чартов, о макияже Бой Джоржда – даже Элтон Джон теперь был геем.
Так что, подумал Римус, наверное, пришло время ему хотя бы попытаться влиться во всю эту тусовку.
Они отправились в маленький бар прямо на углу.
– Мне кажется, ты ещё не готов к ‘Хэвен’, – поддразнивал его Грант.
Хотел бы Римус, чтобы Грант над ним не смеялся. Он нервничал больше, чем ожидал.
– Я не впишусь… – сказал он, глядя на своё отражение в маленьком зеркале рядом с их входной дверью. Он выглядел старым. Тридцать один. Господи боже, только вчера ему было семнадцать.
– Это гей-бар, – цокнул Грант, стоя у него за плечом с насмешливым выражением лица. – Ты гей. Ты впишешься.
– Но я не уверен, что я такой тип гея… – ответил Римус, взъерошивая свои седеющие волосы, чтобы проверить, улучшит ли это хоть что-то. Не особо, так он лишь выглядел чуть неряшливей. – Они же все будут… не знаю, моложе, веселее?
– Ты супер-весёлый, – сказал Грант. Римус встретил его взгляд в зеркале и выгнул бровь. Грант прыснул со смехом. – Ну, я думаю, что ты весёлый. Я не буду заставлять тебя танцевать, не переживай.
– Давай останемся дома и закажем китайской еды! – начал умолять Римус в последний раз.
– Нет, – Грант с улыбкой покачал головой. – Ты обещал мне. Как минимум один час, пойдём.
И они пошли. Может быть, он размяк от своей старости.
Римус был прав – народ в маленьком баре был моложе и веселей. Хотя было несколько человек старше него, из-за чего он почувствовал себя чуть более комфортно, а разноцветный свет, по крайней мере, прятал его седые волосы.
Когда Римус был маленьким мальчиком в приюте, единственным телевизионным шоу, которое все хотели смотреть, было шоу ‘Top of the Pops’ по вечерам пятницы. Они все собирались у крошечного чёрно-белого экрана с помехами и смотрели сквозь белые шумы на модных молодых людей, танцующих под свою любимую поп-музыку. Парни в Святом Эдмунде в особенности фанатели от Бабс Лорд, энергичной блондинки, которая была ведущей танцовщицей ‘Pan’s People’, собственной танцевальной труппы программы ‘Top of the Pops’.
Их студия выглядела как самое классное место на всём белом свете для восьмилетнего Римуса, и он моментально вспомнил о ней, когда зашёл в бар ‘Boyz’ вслед за Грантом. Только вот поклонники пышногрудой Бабс были бы очень разочарованы, потому что посетители здесь были исключительно мужского пола.
Боже мой, подумал Римус про себя, пока они пробирались по многолюдному танцполу к бару, они все геи?! Они знают, что я гей?! О боже…
– Тебе не помешает немного успокоиться, солнышко, – Грант бросил на него взгляд, когда они уселись на два барных стула рядом с ярко-освещённым танцполом.
– Я в порядке! – сказал Римус, но его голос, возможно, был чуть слишком высоким.
– Перестань пялиться, ты, чудила! Я закажу тебе выпить.
Но Римус не мог перестать пялиться. Здесь все были просто такими бесстыжими, в узких джинсах, в облегающих футболках – или вообще без футболок в некоторых случаях. Они танцевали вместе, смеялись и целовались, и это было совершенно нормально – никто ничего на это не говорил. У Римуса голова шла кругом.
Грант подал Римусу напиток – вишнёвая кола, потому что он всё ещё не пил. Римус отпил немного и попытался не выглядеть настолько не в своей тарелке, насколько он себя чувствовал. Музыку, которая здесь играла, он тоже не знал, она была слишком современной для него. Боже, какой же он старый.
– Я не знаю, почему ты сказал, что мне не нужно танцевать, – сказал он Гранту. – Похоже, это единственное, чем тут занимаются.
– Ты не должен делать ничего, если тебе не хочется, – улыбнулся Грант. – Расслабься! В этом и смысл приходить сюда!
Римус попытался. Он был рад, что здесь было не так уж людно, он сомневался, что он бы справился с большой толпой. Он сидел на своём стуле и попивал свою колу, пытался смотреть по сторонам, но при этом не пялиться, и в итоге ему стало уже не так страшно. Он вёл себя немного дёрганно, когда к нему подошла драг-квин – метр 85 роста в розовых сапогах на платформе и в парике по типу Долли Партон, но она взмахнула своими длиннющими ресницами на него и протянула сигарету.
– Прикуришь, красавчик?
Римус почувствовал, как его щёки загорелись, и смущённо покачал головой.
– Прости, – пробормотал он. – Я не курю.
– Эй, а сделай свой фокус, – пихнул его локтем Грант. Он обратился к драг-квин. – Наш Римус умеет делать потрясающий фокус.
– Ну, я никогда не откажусь от толики магии, – мурлыкнула гламурная незнакомка. Римус закусил губу, но кивнул.
– Ладно, эм… – он взял сигарету, зажал ее между зубами и затем щёлкнул пальцами. Кончик сигареты сразу же вспыхнул, и Римус быстро затянулся в качестве награды, прежде чем передать сигарету обратно.
– Чёрт возьми! – моргнула драг-квин, уставившись на зажжённую сигарету. – Потрясающе, вот это точно! Лучше не своди глаз со своего, э, волшебного мужчины?
Римус снова покраснел и опустил взгляд на свою колу.
– Просто ловкость рук.
– Так, что, часто здесь бываешь? – она прислонилась к стойке бара, затягиваясь сигаретой. Ее кроваво-красная помада оставила отпечаток на белой бумаге.
– О нет! – сказал Римус, возможно, слишком поспешно.
Грант засмеялся и положил руку ему на плечо.
– Это его первый раз. Привёл его сюда на день рождения.
– О, с днём рождения! – широко улыбнулась она. – Мы обязаны сыграть для тебя песню чуть позже – иди и скажи диджею, ладно, сладкий?
– Эм, ладно, – кивнул Римус, не планируя ничего подобного.
– Увидимся, мальчики, – подмигнула драг-квин и уплыла от них прочь по танцполу.
– Не так уж и плохо прошло, да? – сказал Грант. – К июлю ты будешь готов маршировать на прайд-параде.
– Не уверен насчёт этого… – засмеялся Римус.
Он ещё какое-то время смотрел на танцпол. Драг-квин разговаривала с ним так, будто он был тут к месту. И вместо того, чтобы смутиться ещё больше, он действительно почувствовал себя чуть счастливее – здесь все были довольно дружелюбными, никто не грубил, не язвил. Он наблюдал за парой, которая целовалась посреди танцпола – они вообще не сдерживались, тиская друг друга за все места – и люди вокруг только ликовали.
Он вспомнил, как его друзья ликовали, когда Мэри и Сириус целовались в общей комнате Гриффиндора, столько лет назад – и тогда тоже был день рождения Римуса, а ещё день первого поцелуя Римуса и Сириуса, который случился в тени. Практически все их поцелуи были скрыты, потому что глубоко внутри они оба знали, что никто не хотел видеть это . Не в семидесятых, не в Хогвартсе.
