And she says “l’ve come to lighten this dark heart.”

And she takes my wrist, I feel her imprint of fear

And I say “I’ve never thought of finding you here.”

И затем она поворачивается ко мне с протянутой рукой,

Ее ладонь распорота цветком в огне.

И она говорит: “Я пришла, чтобы распутать кое-что запутанное.”

И она говорит: “Я пришла, чтобы осветить это тёмное сердце.”

И она берёт моё запястье, я чувствую след ее страха.

И я говорю: “Я никогда не думал, что найду тебя здесь.”

В этом году Мэри родила своего первого ребёнка – маленькую девочку по имени Рейчел, в честь ее матери. Рейчел Марлин.

– Не буду врать, – сказала она Римусу по телефону, – я молюсь, чтобы она была сквибом. Я не выдержу возврата ко всей этой волшебной херне.

Она пригласила его на крещение, и он пришёл туда из чувства обязательства. Его нога не ступала в церковь уже больше десяти лет, и эта католическая церковь была огромной, в Кройдоне. Грант не пошёл с ним, сказал, что ему слишком страшно, что он воспламенится, когда переступит порог.

– Это идиотизм, – вздохнул Римус, устало и без юмора. – Мэри в буквальном смысле ведьма. Если она в безопасности в церкви, то…

– Мой дед был проповедником, – содрогнулся Грант. – Они всё могут разглядеть, как я думаю.

Грант редко так упрямился, так что Римус отправился один, пытаясь не думать о похоронах.

После церемонии в соседнем зале начался небольшой праздник, и Мэри хвасталась своей малышкой. Она была великолепна; пухленькая, с огромными карими глазами и огромными тёмными кудряшками, и ее заразная улыбка когда-нибудь в будущем несомненно будет такой же ослепительной, как и улыбка ее матери. Римус нервно помахал этому хихикающему ангелочку и погладил ее мягкую маленькую ручку.

– Я просто души в ней не чаю, – выдохнула Мэри и подняла ее повыше. – Хочешь подержать ее? – ухмыльнулась Мэри и затем засмеялась этим своим звонким девичьим смехом, который вернул его на годы в прошлое. – Да я шучу, Римус, дорогой. Погоди, я отдам ее маме Даррена на пару минут, давай мы с тобой немного поболтаем…

Они уселись на красные пластиковые стулья в тихом углу церковного зала с бумажными стаканами водянистого апельсинового сока. Помещение было небольшим, полностью заполненным шумным семейным праздником и играющими детьми. Семья Мэри была просто громадной и такой же яркой и дружелюбной, как и сама Мэри. Римус чувствовал себя не в своей тарелке, но это чувство было его старым другом.

– Значит, ты не собираешься выходить замуж? – спросил Римус. – За Даррена?

–Шш, а то мама услышит тебя, – засмеялась Мэри. – Она просто в ярости, разумеется, она притворяется, что мы провели церемонию бракосочетания на Ямайке ещё до того, как зачали Рейчел. Не, мне этого не хочется – у нас практически нет свободного времени с этой мастерской и нашим новым домом…

Римус с улыбкой кивнул на ее слова. Было так приятно снова сидеть рядом с Мэри, пока она легко болтала, полная энергии и счастья.

– А что насчёт тебя, всё ещё живёшь в Сохо? – спросила она, окидывая его оценивающим взглядом. Он пришёл на церемонию в костюме, который он однажды купил в благотворительном магазине. Он был нормальным; напоминал 70-е годы и был ему чуть большеват, но сейчас так всё равно было модно.

– Да, – кивнул он. – Я не думаю, что я когда-нибудь перееду, честно говоря, потому что квартира находится в собственности.

– Есть парень?

– Мм, вроде как…

– Я знаю, что есть, не обязательно быть таким загадочным. Это маггл?

– Ага.

– О, как бы я хотела, чтобы ты приезжал почаще в гости, Римус. Я за тебя переживаю.

Он улыбнулся ей.

– Ты такая мамочка.

Это заставило ее засмеяться.

– Поймана с поличным!

Она была до сих пор красивой и выглядела в тридцать лет точно так же, как в восемнадцать, по его мнению. На ней было яркое броское розовое платье с острыми большими плечами, а на голове блестящий золотой ободок. Она коротко обрезала волосы, из-за чего ее лицо казалось более угловатым, похожим на бюст Нефертити.

– Мама всё время называет меня ‘Грейс Джонс’, – Мэри смущённо прикоснулась к своей шее. – Но мне нравится. Я больше не могу позволить себе тратить время перед зеркалом, когда эта маленькая обезьянка каждую секунду готова что-то учудить. Ты где-нибудь работаешь?

– О… то тут, то там, – уклончиво ответил Римус и пожал плечами. – Ну, знаешь, как это бывает.

– Ты знаешь, что Дамблдор взял Снейпа на работу? – прошептала Мэри, наклонившись ближе. Римус не знал, почему – он был единственным человеком здесь, который знал, кто такие Дамблдор и Снейп. – Теперь он преподаватель в Хогвартсе. Ты можешь в это поверить?!

Римус пожал плечами. Мэри с яростью продолжила. Эта тема, очевидно, уже давно сидела у неё в голове.

– Когда я вспоминаю все страдания, причиной которых был этот грязный трус! Когда я думаю о всех друзьях, что я потеряла… Лили и Джеймс, Питер… Марлин.

– Снейп не был виноват в их смерти.

– А нам это откуда знать? И что, он вдруг стал шпионом на две грёбаных недели в самом конце – и это гарантирует ему отменную работу на всю жизнь, так теперь? Что он делал, пока мы прятались по подвалам как крысы? Где он был, пока мы всё больше и больше исчезали с каждым днём?!

– Мэри…

– Я просто не могу перестать изумляться Дамблдору. Он предлагал тебе какую-нибудь помощь? Мне нет. Видимо, это не стоит его времени. В конце концов, они всё равно держатся друг за друга; старые семьи.

– Я не хочу от него никакой помощи, – сказал Римус. – Находиться у Дамблдора в долгу очень опасно. Да и вообще. Снейпу теперь жить с тем, что он сделал; как и нам всем.

На это она опустила глаза, и Римус знал, что они оба подумали о Сириусе.

– Вот что я тебе скажу, Римус, любовь моя, – наконец сказала она. – Мне плевать, есть у неё магия или нет, моя малышка не станет пушечным мясом для этого старого ублюдка. В следующий раз, когда этот народ захочет войны, мы с тобой поступим умно и будем держаться от них как можно дальше, да?

– Вот именно, – ответил Римус. По крайней мере, в этом они могли друг с другом согласиться. Он скорее вернётся к оборотням, чем снова вступит в Орден.

– Знаешь, после рождения Рейчел я всё чаще думаю о Гарри, – печально сказала Мэри. – Сейчас, когда у меня собственный ребёнок, я просто не знаю, как Лили и Джеймс с этим справлялись. Помнишь? Мы же все были просто детьми, которые играли в дочки-матери, разве нет?

– Да, наверное, да.

– В следующем году он пойдёт в Хогвартс, Гарри.

– Что?! Нет, не может быть, ему же всего… – Римус попытался сложить годы в своей голове. – Вот дерьмо, – сказал он. – Я даже не подумал об этом.

– Бедный малыш, отправится в школу, и его не будут провожать родители.

– Мм…

– О боже, прости, Римус! Я не подумала…

– Ничего, – засмеялся он. – К этому времени я уже смирился с тем, что я сирота.

Он остался ещё где-то на час, прежде чем пойти на автобус в холодной темноте зимнего вечера. Он сжимал в руке два куска торта, завёрнутых в розовые бумажные салфетки – один тебе, второй твоему ‘вроде как’ парню, подмигнула ему Мэри, передавая торт Римусу.

Он поцеловал ее в щёку, и она вытянулась на цыпочках, чтобы обнять его. Она пахла точно так же, как и всегда, и из-за этого он захотел разреветься.

– Я люблю тебя, родной, – прошептала она. – Я так рада видеть, что ты возвращаешься к прежнему себе.

Он слабо ей улыбнулся, снова ее поздравил и ушёл.

Она была права. Он возвращался к прежнему себе – или если не к прежнему себе, то хотя бы становился кем-то другим; кем-то, кто справляется. Он бросил курить и пить, он редко проводил свои дни, пялясь в потолок спальни, не в силах заставить себя одеться. Иногда странные вещи рождали в нём тревожность, по типу запаха машинного масла, или когда по радио включали песни Боуи. Однажды он увидел девочку-подростка с рыжими волосами, которая выходила с автобуса на Финсбери-Парк, и чуть ли не пошёл за ней до дома. Но ему становилось лучше.