Так как он должен разговаривать об этом? Как он должен рассказать Гранту или какому-то там психотерапевту, что он не просто зол, он не просто скорбит – он парализован яростью? Что иногда он мечтал о том, чтобы как-нибудь пробраться в Азкабан и убить Сириуса самому, своими руками. Что один-два раза в первые месяцы после войны он доходил до того, что на самом деле поднимался с кровати ночью, пьяный в стельку и ослеплённый яростью, хватал свою палочку и планировал сделать именно это. Единственным, что останавливало его, была мысль, что его просто расщепит, или что ему придётся столкнуться со всеми этими дементорами.

Он с яростью пнул кофейный столик и ударился большим пальцем.

– Блять!

Грант высунул голову из-за угла двери в гостиную.

– Значит, всё прошло не очень хорошо?

– Нет смысла пытаться, – выдохнул Римус, потёр свою ступню и пропрыгал до телевизора по комнате, чтобы включить его. – Она счастлива. У неё хорошая жизнь. Мне просто нужно оставить ее в покое, – он упал обратно на диван.

– Это она так сказала? – спросил Грант с упрёком, заходя в комнату.

– Нет. Но так будет правильно, – Римус не отрывал взгляда от экрана, укладываясь ниже на диване. Может, до Гранта дойдёт посыл: я не хочу разговаривать!

– Давай ты пригласишь ее в гости как-нибудь в субботу? – Грант присел на подлокотник дивана. – Я бы хотел с ней познакомиться.

– Нет смысла. Она не придёт. Здесь слишком много воспоминаний.

– Значит, мы можем куда-нибудь выбраться, пойти пообедать где-нибудь в хорошем месте.

– Мы не можем себе это позволить.

Грант помассировал виски и зажмурился, как будто у него болела голова.

– Ты ведёшь себя как ребёнок, – сказал он.

– Отъебись.

– Великолепный контраргумент, – фыркнул Грант. – Ну же, что случилось с заумным всезнайкой, на которого я раньше пускал слюни? Пользуйся своими заумными словами.

– Слушай, ты хотел, чтобы я позвонил Мэри – я позвонил. Это кончилось плохо, и я знал, что так будет, и на этом всё. Просто оставь меня в покое, ясно?!

– Да, и я могу в точности представить, из-за чего это кончилось плохо, и мне не нужно быть грёбаным магом, чтобы это понять.

– Волшебником.

– Мудак. По твоим словам я могу сделать вывод, что она хорошая девушка. И она знает тебя. Я просто подумал, что она сможет быть той, с кем ты можешь поговорить о…

– Да, ну, она не хочет говорить об этом не меньше моего, – выплюнул Римус. – Она сказала мне поговорить с тобой.

– Ты серьёзно? – Грант моргнул. Римус чувствовал себя особенно жестоко.

– Ну. Разумеется, она не знает твоего имени. Просто с человеком, которого я трахаю в данный момент.

– Ясно, – Грант приложил очевидные усилия, чтобы проигнорировать этот укол. – Ну, тогда давай.

– Что?

– Сегодня воскресенье, у меня нет никаких дел. Давай поговорим.

– Нет.

– Римус. Это не может так продолжаться, – сказал Грант. – Я люблю тебя, правда, люблю, но это слишком…

Блять. В голове Римуса начал завывать сигнал тревоги.

Это было похоже на то, будто кто-то начал включать и выключать свет снова и снова, и стены начали сдвигаться, и весь воздух высосали из комнаты, и у него закружилась голова, он тонул, он не мог видеть. Он почувствовал странный вкус у себя во рту и подумал, что его, возможно, вырвет, только вот он не мог дышать, он продолжал хватать ртом воздух, склонившись вперёд.

– Эй, эй, эй! – голос Гранта разбил туман, он раздавался эхом откуда-то издалека. – Римус? Римус, ты можешь сделать глубокий вдох? Вдох на раз, выдох на два, окей? Раз…

Римус почувствовал, как пот скатывается у него по спине, его сердце билось на перегрузке, но он сделал такой глубокий вдох, какой только мог.

– Два… – сказал Грант. Он очень медленно гладил его по спине. Римус выпустил дрожащий выдох. – Вот так, хорошо, – сказал Грант, теперь его голос был громче. – Так хорошо, Римус, молодчина. И снова, раз… два…

Должно быть, они сидели так где-то целых две минуты, просто дышали вместе. В итоге, Римус почувствовал себя наполовину нормальным снова. Только вот он очень, очень сильно хотел выпить.

– Вот видишь, – сказал Грант, используя тот голос, который он сохранял для трудных детей, с которыми работал, Римус был в этом уверен. – Вот поэтому мне нужно, чтобы ты говорил со мной. Мы не можем так, ты понимаешь?

Римус покачал головой, но не доверял себе настолько, чтобы заговорить.

– Прости, что я сказал то, что сказал, – продолжил Грант. – Я не имел это в виду. Нет никаких ‘но’, слышишь? Я люблю тебя, и ты застрял со мной.

Римус снова кивнул, не выпуская голову из рук, не открывая глаз. Он, наверное, простудился или ещё чего; у людей же не начинает кружиться голова просто от того, что они не разговаривают, он был уверен в этом. Только вот… только вот когда Грант сказал эти слова; ‘Это не может так продолжаться…’ – это разожгло такой ужас внутри него, такой страх, так что, может, всё-таки в этом была доля правды.

– Что, если ты расскажешь мне только что-то одно? – попытался Грант. – Только одно, чтобы помочь мне понять?

– Например? – с трудом выдохнул Римус.

– Ну… – он практически слышал, как Грант шевелит извилинами. Может, у него был составлен список того, что он хотел вытащить из Римуса, который был сохранён как раз на такой случай? Это, что, была какая-то идиотская херня про психоанализ, которую Грант подцепил на своей учёбе?

– Ты так и не рассказал мне, что случилось с Сириусом. Я знаю, что он не умер. Он, что… ушёл?

– Да, можно и так выразиться, – буркнул Римус. Боже, это было так больно – слышать его имя от кого-то другого. У него снова закружилась голова.

– Что ты имеешь в виду?

– Он в тюрьме, – сказал Римус. Затем он снова сделал вдох и силой выдавил из себя остальное: – Он в тюрьме, потому что он их убил, и меня не было рядом, чтобы остановить его.

– Охуеть.

– Мм, – Римус собрался с духом, готовясь к другим вопросам. Но больше ничего не услышал. Грант лишь обнял его за плечи и легонько сжал.

– Ты в этом не виноват.

– Ты этого не знаешь, – возразил Римус, не поднимая глаз. – Ты не знаешь, каким я был идиотом. Я пропустил все знаки мимо глаз. Я знал, что что-то не так, но я думал… я думал, что проблема просто во мне; я думал, что он хочет расстаться. Я был таким эгоистом, я даже на секунду не мог подумать, что он станет… что он сможет… – вот теперь он заревел. Дебильный Грант.

– Это его вина, что он подвёл тебя, ты не виноват в том, что доверял ему, – Грант продолжил обнимать его. Римус позволил, чтобы тому стало лучше; чтобы притвориться, что это был прорыв.

Но Грант мог говорить всё, что ему пожелается – Мэри говорила что-то похожее несколько раз за все эти годы. Но это просто не казалось ему правдой. Мёртвые до сих пор оставались мёртвыми, и Римуса не было рядом, чтобы что-либо из этого остановить. Даже если бы он был там в ту хеллоуинскую ночь; в то время он бы, наверное, просто позволил Сириусу убить себя тоже, вместо того, чтобы пытаться пойти против него.

В то время смерть во имя любви казалась ему единственной стоящей целью. Но сейчас он был старше, и он знал правду. Никогда снова. Никогда, никогда.

Комментарий к 1986 год

Песня в начале – ‘Accident Waiting to Happen’ от Билли Брэгга.

========== 1987 год ==========

When I look back upon my life

It’s always with a sense of shame

I’ve always been the one to blame

For everything I long to do

No matter when or where or who

Has one thing in common, too;

It’s a, it’s a, it’s a, it’s a sin

It’s a sin

Когда я оглядываюсь на свою жизнь,

Я всегда чувствую стыд,

Я всегда был виноватым

В том, что я хотел делать,

Не важно, когда, или где, или с кем,

У всего этого была одна общая вещь;

Это, это, это, это грех.

Это грех.

Весной 1987 года Римусу повезло. Один из друзей бывшего студента Гранта работал на юридическом факультете в Университетском колледже Лондона, и он подкинул Римусу работу в качестве внештатного редактора. Это стало для него благословением; он мог заниматься большей частью работы дома, а потом просто относить всё на улицу Холборн, когда всё было сделано. Ему, конечно, пришлось получить полис национального страхования и открыть маггловский банковский счёт, чтобы иметь возможность официально устроиться на работу, но сделать это было достаточно просто с помощью парочки тактических заклятий маскировки в банке.