После этого Римусу пришлось проводить полнолуния в Британии. Он возвращался на некоторые из своих прошлых мест; Лейк-Дистрикт, Брекон-Биконс. Он пытался не идти туда, где было слишком много воспоминаний о Сохатом и Хвосте. Или о том третьем. Вдобавок ко всему, без стаи, которая помогала ему исцеляться каждый месяц, Римусу приходилось телепортироваться обратно в Лондон и самому лечить свои раны, как он только мог.

– Господи! – воскликнул Грант в первый раз, когда всё было действительно плохо. Он зашёл к ванную, где сидел Римус и обрабатывал свои порезы, и его палочка дрожала, пока он пытался сжать ее своими сломанными пальцами.

– Прости, – пробормотал Римус и попытался взять себя в руки, опираясь на раковину, когда заклинание, от которого кружилась голова, чуть ли не сбило его с ног. Он не чувствовал себя так отвратительно из-за трансформации после… после… его зрение затуманилось, и он опустился на крышку унитаза и зажал голову между коленей, чтобы не упасть в обморок.

– Господи! – снова воскликнул Грант, подбежал к нему и присел рядом. Он забрал кровавую вату, которую использовал Римус, и выбросил ее в мусорку. Затем он схватил чистую вату с края раковины и бутылку перекиси. – Иди сюда, ты, – тихо сказал он и очень нежно взял руку Римуса в свою, чтобы легонько продезинфицировать раны, похлопывая ватой по коже.

Римус просто сидел как идиот и позволял себе получать заботу со стороны другого человека, слишком уставший, чтобы делать что-то ещё.

– Да бога ради, – Грант покачал головой, очевидно расстроенный. – Нельзя, чтобы ты возвращался в таком состоянии каждый месяц, ты согласен, дорогой мой?

– Всё нормально, – пробормотал Римус. – Всё не так уж плохо.

– Да иди ты! – возразил Грант и поднялся, чтобы поискать пластыри в ящике над раковиной. Он нашёл их и снова опустился на колени, возобновляя работу над тем, что осталось от Римуса. – Вот что я тебе скажу, если выбор стоит между тем, чтобы ты возвращался домой в таком состоянии каждый месяц, и между тем, чтобы ты отсосал пару раз этому уёбку, то тогда я сам с радостью это сделаю.

Римус засмеялся, и смех болью отозвался в рёбрах.

– Я не уверен, что это сработает.

– Ну, должны же мы сделать что-то, – отрезал Грант, крепко скрепляя пластырем вместе сломанные пальцы Римуса.

– У тебя хорошо это получается, – с удивлением сказал Римус, глядя на аккуратную работу, которую заканчивал Грант над его руками.

– Да, ну, если бы тебя покидало так, как меня, то ты бы тоже научился парочке трюков, – Грант поднял взгляд и подмигнул ему. – И не забывай, что я проходил тот курс по оказанию первой помощи для работы. Ладно, пойдём, пора ложиться спать. Ты есть хочешь?

– Немного, – он умирал с голода, но он знал, что у них дома нет еды. Они сейчас ждали зарплаты, чтобы пойти в магазин и закупиться.

– Я посмотрю, что можно найти, – сказал Грант, помогая ему пройти в спальню.

– Не обязательно, я всё равно сейчас усну.

– Боже, ты такой бледный, – Грант прижал обратную сторону ладони ко лбу Римуса. – Мне кажется, тебе нужно что-нибудь съесть.

– Серьёзно, я выгляжу хуже, чем я себя чувствую, – Римус заполз в кровать, и его кости практически зарыдали от облегчения.

– Я тебе не верю, – Грант залез в постель вместе с ним и сел прямо, поглаживая волосы Римуса. Это очень успокаивало. – А раньше… раньше Сириус ухаживал за тобой? После полнолуний?

Римус с силой зажмурился и покачал головой.

– Пожалуйста, не надо. Я не могу.

– Ох, родной, – вздохнул Грант, не переставая нежно гладить его по голове. – Ты знаешь, у меня есть подруга, она консультирует по психологическим вопросам, так вот она говорит, что она легко назначит тебе приём. Ты только скажи. Это мне очень помогло, ты даже не представляешь, насколько.

– Я не могу, – повторил Римус. Он всегда говорил одно и то же. – Мне придётся придумать слишком много лжи.

– Не, я думал об этом – тебе не обязательно говорить про войну или даже про эту твою волчью особенность. Просто поговори с ней о Джеймсе, Лили и Питере. Скажи, что это была автомобильная авария, или…

– Нет.

– Римус, я просто хочу, чтобы ты поговорил…

– Ты знаешь, я, на самом деле, не очень хорошо себя чувствую. Можешь оставить меня одного, пожалуйста?

– Ладно, – Грант встал с кровати. Римус не открыл глаза, но он слышал каждое его движение. И перед тем, как уйти из комнаты, Грант обернулся назад. – Я нашёл ту бутылку джина в твоём ящике с носками, кстати говоря. Вылил всё в раковину.

И громко хлопнул дверью.

***

Дзынь-дзынь Дзынь-дзынь

– Алло?

– Мэри?

– Римус? – на том конце провода раздалась короткая тишина, пока Мэри собиралась с мыслями. Римус знал это чувство. Иногда что-то напоминало ему о прошлом, и тогда весь воздух будто вышибало у него из лёгких. – Привет! – сказала она, и по ее голосу он мог услышать ее широченную улыбку. – Как твои дела, мой дорогой?

– О, да так, знаешь. Я тебя не отвлекаю? – он всегда старался дать ей лёгкую возможность отделаться от него, если она захочет.

– Конечно, нет… Мы только-только поужинали.

– О, это хорошо. Что ели?

– Курицу с рисом. Это любимая еда Даррена.

– Звучит здорово.

– Ты должен прийти к нам как-нибудь на ужин. Ты же до сих пор в Лондоне, правда?

– Да… в той же квартире.

– О, ну да, конечно. Она…? Эм. Как тебе там?

– Нормально, – сказал он, окидывая взглядом свою ветхую гостиную. – Я живу здесь уже так долго, что мне кажется, будто она всегда принадлежала мне одному.

– Встречаешься с кем-нибудь?

– Типа того.

– Работаешь?

– Убираюсь. То тут, то там, когда подворачивается возможность. Какое-то время расставлял товары по полкам в Эппинге, но потом я уснул на смене, и меня уволили.

– Не перегружай себя, родной.

– Да, – он сделал глоток из своей бутылки пива. – Как твоя работа?

– Хорошо! Как оказалось, у меня, может, ни черта и не получалось в трансфигурации, но бухгалтерское дело для меня пустяки.

Даррен открыл свою собственную автомастерскую в 85-ом году, и Мэри тоже там работала, распоряжаясь всеми бронированиями и разбираясь со счетами. Они копили деньги, чтобы съехать из своего городского района и купить небольшой частный дом с садом. Она пользовалась магией крайне редко, сказала она Римусу, хотя ее отношения с волшебной палочкой никогда не были прежними после того, как она нашла Маккиннонов.

– Римус? Ты ещё здесь?

– Прости, да. Немного отключился.

– Со мной бывает так же… – за этим последовала пауза, и Римус почувствовал это тошнотворное тянущее ощущение в животе. Он знал, что она сейчас скажет. Мэри слегка повысила голос. – Тебе есть, с кем поговорить? С кем ты там ‘типа’ встречаешься – ты рассказал, что произошло?

– Мм, – уклончиво промычал Римус. – По чуть-чуть то тут, то там.

– Потому что ты должен поговорить об этом, Римус. Ты не можешь нести это всё в себе вот так вот… я даже представить не могу, каково это, должно быть… предательство…

– Нет, – рявкнул Римус. – Ты не можешь! – и он изо всех сил бросил трубку на место, да так, что весь телефон слетел со стола. Сначала он допил пиво и только потом встал, чтобы поднять его.

Да и пошла она тогда.

Все хотели, чтобы он поговорил, но никто из них не знал по-настоящему. Никто из них не мог знать – каким глупым он себя чувствовал, каким использованным. И Лили, и Джеймс, и Питер, и Марлин – их потеря была одной вещью. Римус силой натаскал себя фокусироваться лишь на лучших воспоминаниях, на самых счастливых временах.

Но Сириус. Не существовало ни единого момента из того времени, что они провели вместе, что не было запятнано; отравлено той ложью, что говорил Блэк. Римус был открыт перед ним, он был уязвим, он любил, и каждая секунда всего этого была ложью.

Его обвёл вокруг пальца единственный человек, которого он когда-либо любил. Он был жалок; слишком ослеплён своими чувствами, чтобы увидеть правду, и теперь от него абсолютно ничего не осталось. Он больше никогда не будет способен на подобную мягкость и нежность, никогда в жизни. Его ненависть к Сириусу наполняла его до краёв и была такой сильной, что иногда это приводило его в ужас.