Он непреднамеренно привёл мракоборцев прямо к Сириусу, так что его жестокая смерть не была совсем напрасной.
Прямо к Сириусу.
И после этого наступал ступор. Как будто перед всей сценой опускался занавес, разум Римуса просто отказывался думать о Сириусе. Он не мог этого сделать; не мог этого представить. Он решил, что так его мозг пытался защитить его. Знание основных фактов уже причиняло ему достаточно боли.
Мэри пришла к нему, как только повесила трубку. Она была единственным человеком, которого он мог бы сейчас вынести, и боже; она была такой сильной. Он положил голову ей на колени, и она гладила его по волосам словно мама.
– Сириус, – рыдал он, снова и снова, вцепившись в ее юбку. – Сириус!
– Я знаю, – шептала она в ответ. Слёзы ручьями текли по ее щекам и капали ему на волосы. – Я знаю, я знаю…
Она принесла с собой снотворное зелье, и Римус жадно выпил его до дна, полностью готовый уйти из этого мира. Пока он спал, Мэри собрала все вещи Сириуса. Всю его одежду, его пластинки, его книги. Когда Римус поднялся, квартира казалась практически пустой.
– Я попросила Даррена перенести всё в гараж, – объяснила она. – Тебе не нужно ничего трогать, пока ты не будешь готов. Байк исчез, я не знаю, куда.
– Он, наверное, забрал его, – сказал Римус, чувствуя себя онемевшим. Он уже думал о том, сколько алкоголя было у него в квартире, и стоит ли ему подождать, пока Мэри уйдёт, чтобы начать опустошать бутылки.
– Римус… мне нужно идти, – ласково сказала она, поднимаясь на ноги и обнимая себя руками. Она выглядела такой маленькой. Мэри всегда была из тех девчонок, которые своей энергетикой занимали всё помещение, но сейчас Римус осознал, что она едва ли дотягивала до метра 65-ти.
– Да, конечно, – пробормотал он. На кухне под раковиной точно должна стоять бутылка джина.
– Я уеду на какое-то время, – сказала она. – Я собираюсь… Даррен отвезёт меня на Ямайку, чтобы я побыла с семьёй. Мне нужно уехать на какое-то время, я не знаю, когда я вернусь.
– О, – он по-настоящему посмотрел ей в глаза. На ней совсем не было макияжа – он не видел Мэри без помады и подводки для глаз с двенадцати лет.
– Есть… кто-нибудь может заглядывать к тебе, чтобы проведать тебя? Я не против позвонить кому-нибудь за тебя?
– Всё нормально, – сказал он. – Не переживай за меня.
– Но я буду, – сказала она со слабой улыбкой. – Ты уверен, что я не могу ни с кем связаться?
– Никого нет, – сказал он. У меня никого нет.
– Может, поговоришь с Грюмом? Или с Артуром?
– Да, хорошая идея, – кивнул Римус. Он не хотел ни с кем разговаривать, но он не хотел, чтобы она переживала. – Ты знаешь… что мы должны делать теперь?
– Я не знаю.
– Ты говорила с Дамблдором?
– Ха, – фыркнула Мэри. – Удачи тебе с тем, чтобы поймать его. Слишком занят, принимает поздравления от министерства. Он наверняка будет на… на поминальной службе.
Римус почувствовал, будто в его животе провернули ледяной острый нож. Это не могло быть реальностью.
– Почему мы, – сказал он, поднимая на неё взгляд в отчаянном поиске ответов. – Из всех остальных? Почему остались мы с тобой, почему не Лили с Джеймсом? Кто это решил?! Это полная херня!
– Я знаю, дорогой, – тихо сказала она. – Я знаю.
Он больше не мог ждать, он прошёл на кухню и схватил ближайшую открытую бутылку из шкафа. Джин, который остался с какой-то из их вечеринок. Он не достал себе стакан, просто начал пить прямо из горла.
– Римус, – сказала Мэри, кусая губу и наблюдая за ним из гостиной. – Мне, правда, нужно идти… можешь пообещать мне, что ты свяжешься с Артуром?
– Да, – кивнул он. Он просто хотел, чтобы она ушла прямо сейчас. – Увидимся.
– Пока, родной. Я вернусь, я обещаю.
И она ушла. И Римус остался один.
Комментарий к Конец Военных Действий
Строки в начале из Эпоса о Гильгамеше.
========== 1982 год ==========
Times at a distance, times without touch,
Greed forms the habit of asking to much,
Followed at bedtime by builders and bells,
Wait ‘til the doldrums which nothing dispels.
Idly, mentally, doubtful and dread -
Who runs with the beans shall go stale with the bread.
Let me lie fallow in dormant dismay
Tell me tomorrow, don’t bother today.
Fucking ada! Fucking ada!
Fucking ada! Fucking ada!
Tried like a good ‘un, did it all wrong
Thought that the hard way was taking to long
To late for regret or chemical change;
Yesterday’s targets have gone out of range.
Failure enfolds me with clammy green arms,
Damn the excursions and blast the alarms,
For the rest of what’s natural I’ll lay on the ground;
Tell me tomorrow if I’m still around.
FUCKING ADA, FUCKING ADA!
Времена на расстоянии, времена без прикосновения,
Жадность формирует привычку просить слишком много,
За которой в ночи следуют строители и колокола,
Дождись депрессии, которую ничего не рассеет.
Праздно, мысленно, с сомнениями и ужасом -
Кто носится с бобами, получит чёрствый хлеб.
Позволь мне лежать заброшенным в спящем унынии,
Расскажи мне завтра, не утруждайся сегодня.
Блять, не может быть! Блять, не может быть!
Блять, не может быть! Блять, не может быть!
Пытался поступить правильно, получилось как всегда,
Думал, что трудный путь займёт слишком много времени,
Слишком поздно для сожалений или химических изменений;
Вчерашние цели теперь вне досягаемости.
Неудача укутывает меня своими липкими зелёными руками,
К чёрту экскурсии, взорвать все будильники,
До конца естественной жизни я буду лежать на земле;
Расскажи мне завтра, если я до сих пор буду жив.
БЛЯТЬ, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! БЛЯТЬ, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Новогодний День 1982 года.
БУМ-БУМ-БУМ-БУМ-БУМ-БУМ
Кто-то долбился в дверь.
Это длилось уже какое-то время и, похоже, не собиралось останавливаться. Если уж на то пошло, то стуки стали лишь громче.
Римус открыл глаза. Его горло пересохло, голова просто раскалывалась. Вообще-то, у него болело всё тело; он уже пару недель спал на диване. Или месяцев? Да какая разница. Это было неудобно, но он не мог заставить себя зайти в спальню. Всё равно большинство ночей он был слишком пьян, чтобы двигаться. Большинство дней он был слишком пьян. У него больше не было похмелья, лишь перерывы между бутылками. Его молодой сосед был не против бегать в ближайший магазин за алкоголем для него время от времени, он наверняка уже накопил целое состояние на сдаче.
Оглушительный стук продолжился.
– Римус?! – раздался приглушённый голос из-за двери, и кто бы там ни был на другой стороне, он продолжил долбить в дверь.
– Отъебись, – закричал Римус, и по его горлу словно прошлись наждачкой.
Он дотянулся до ближайшей бутылки на полу и сделал глоток. Он практически закашлялся от жгучего виски, но сумел проглотить практически всё, спасибо вселенной. Он не мог себе позволить потратить ни капли забытья.
– Римус? Впусти меня!
Это был Грант. Теперь он узнал его голос – может, запах тоже, но его органы чувств в последнее время были в полном раздрае, после… нет, нет нет нет…
Он свернулся в клубок и спрятал голову под диванными подушками. Он не мог ни с кем разговаривать. Он не мог ни с кем видеться. Ему просто нужно остаться одному, пить и забыть. Пожалуйста.
– Отъебись! – зарыдал он, крича на дверь. – Оставь меня в покое!
– Нет! – закричал Грант в ответ и забарабанил в дверь ещё сильнее, неустанное оглушительное бум-бум-бум. Он на самом деле пытался выломать дверь, что за идиот.
Римус подумал было просто наложить заглушающие чары. Но он не был уверен, что сможет найти свою палочку. Он снова перевернулся и поднялся на ноги.
По всему полу были разбросаны бутылки и банки, и они звенели и шуршали под ногами, пока он пробирался к двери. Руки и ноги будто налились свинцом. Какой сегодня день? Сегодня холодно. Он растёр руки на подходе к двери, содрогаясь всем телом от прохлады. Он оставил где-то в квартире открытое окно и забыл закрыть его обратно. Ну и ладно.
