Это он и сказал Джереми.

– О да, – беспечно кивнул Джереми. – Мы приходили к парочке таких. Но большую часть времени мы просто представляем из себя устрашающую тактику, чтобы держать старые семьи под контролем.

Римус надавил на Джереми, чтобы получить больше информации, и тот – будучи готовым сделать что угодно для Римуса после инцидента с Гаем – был только счастлив углубиться в детали. Волдеморт использовал оборотней практически в качестве наёмных громил. Если кто-то из его влиятельных богатеньких последователей начинал сомневаться в нём слишком сильно, начинал задавать вопросы, то в этом случае одного визита от Фенрира Сивого и парочки его сумасшедших диких приспешников было достаточно, чтобы поставить всех на место.

– Видел полно особняков в последнее время, – расхохотался Джереми. Он поймал взгляд, которым на него смотрел Римус. – О, да что?! Я говорю тебе, они заслуживают этого. Не надо было изначально переходить на его сторону.

– Погоди, то есть ты даже не поддерживаешь Волдеморта?! – уставился на него Римус.

– Конечно, нет, он же совсем ебанутый. Пугает меня до усрачки, честно говоря. Но понимаешь. Я не выбирал эту сторону, мне просто приходится мириться со своей жизнью теперь.

– Но если бы у тебя был выбор, если бы ты…

– Нет у нас выбора, Римус Люпин! – с яростью сказал Джереми, и этот голос, который вылетел у него изо рта, не принадлежал ему. – У нас есть стая. Мы не можем больше никому доверять. Ты должен привыкнуть к этому, если хочешь стать одним из нас.

И он не мог зайти дальше этого ни с кем из них. После определённой точки они все возвращались обратно к одному и тому же сценарию. Сивый был их лидером, и даже если они не соглашались с ним во всём, большинство из них чувствовало себя в долгу перед ним и доверяло ему больше, чем всему остальному миру.

В дневном свете Римус никогда не был уверен, мог ли он на самом деле доверять Кастору и Джереми – да и вообще кому-либо здесь. Даже Кастору, которому было интересно послушать доводы Римуса, который был настроен убедить остальных не вступать в войну.

– Это нелегко, – пытался объяснить Кастор, – осознать, что наш отец неправ, что мы не должны принимать участие в каких-либо делах волшебников, меньше всего в войне. Это означает разделить стаю.

– Но ты можешь это сделать? – впечатлённо спросил Римус. Кастор слегка пожал плечами.

– Может быть.

Как полезно.

Римус ожидал увидеть Сивого снова теперь, когда он был полностью посвящён в стаю, но отец стаи оставался по-странному в стороне. Он время от времени призывал Ливию, которая была с ним дольше всех, как узнал Римус – почти все ее тридцать лет. (Римус был в шоке, когда узнал ее возраст – она казалась одновременно слишком молодой и слишком старой.) В остальное время Римус был предоставлен самому себе.

Он мог бы уйти, когда захочет, это до него донесли совершенно ясно. Но он сказал остальным членам в стае, что ему некуда было идти, как и им. Ему нужно было заполучить их доверие, и для этого они должны были чувствовать связь с ним. Так что он никогда не пытался ускользнуть из стаи и передать сообщение Ордену – он даже не был уверен, что это возможно, но он и не пытался. Он знал, что ему может больше никогда не представиться такого шанса – и в конце концов, именно для этого его и вырастил Дамблдор.

Насколько знали Дамблдор, и Грюм, и Ферокс, и все остальные взрослые, которым так нравилось использовать Римуса в качестве пешки на своей шахматной доске, он был именно там, где и должен быть. И он не был несчастен. Конечно, ему было одиноко; он скучал по Сириусу как по части своего тела, и он бы всё отдал за душ, сигарету и плитку шоколада. Но лес начал ощущаться местом, в котором он был своим – остальные волки теперь ощущались семьёй. Его миссия становилась всё чётче с каждый днём, и он знал, что он не может уйти. Так что он оставался на виду в любое время дня и ночи и ни слова не говорил о своих друзьях и связях из дома.

Дружба была другой между оборотнями. Сплочённость стаи была всем, и Римус тоже это чувствовал – иногда ему казалось, что он готов умереть, чтобы защитить их, даже Гая. Единственное чувство, которое когда-либо подходило близко к этому, было когда мародёры были в своих обликах анимагов в Хогвартсе – и Римус полагал, что это было логично.

Секс у них тоже был другим. В середине месяца Римус заметил, как пара членов стаи уходят вдвоём в лес на несколько часов за раз и возвращаются с этим знакомым запахом. Было очевидно, чем они занимались, но никто, казалось, не возражал, да и вообще не обращал внимания. Это был очередной инстинкт, который все принимали и которому подчинялись без вопросов.

– Желание становится сильнее с приближением луны, – объяснил Кастор, когда они лежали в склепе одной ночью и пытались игнорировать тихие вздохи и шуршание вокруг.

– Я никогда раньше не замечал, – соврал Римус, глядя в потолок.

– Если ты решишь выбрать себе пару, – прошептал Кастор, – то выбирай с умом. Они берут с тебя пример, они заметят фаворитизм.

– Нет, – сказал Римус. – Я не… у меня уже кое-кто есть.

– Человек?

– Да.

– Значит, ты планируешь вернуться, – закончил Кастор. Его голос был таким грустным, когда он сказал это. Римус хотел повернуться и извиниться, успокоить его как-нибудь, но это было опасной территорией, и он знал это. Воздух уже и так был густым от похоти, и он не знал, что он может сделать.

– В конце концов, мне придётся, – сказал Римус. – Но сперва я хочу убедиться, что вы все в безопасности.

– Мы выживем без тебя, Римус Люпин, – Кастор повернулся, его голос больше не звучал его спокойным ровным тембром. – Ты ещё не наш лидер.

Комментарий к Война: Пехотинцы

Песня в начале – ‘Running Gun Blues’ Дэвида Боуи.

Стихотворение, которое вспоминает Римус – из книги ‘Goblin Market’ Кристины Россетти.

========== Война: Кровавая Луна ==========

Римус провёл практически целый месяц со стаей Сивого, прежде чем у него появилась уважительная причина уйти от них. Он проснулся поздно одним утром и обнаружил, что остался практически один. Ничего не понимая, он сел прямо и огляделся вокруг – он уже привык к тому, что рядом с ним были Кастор и Джереми, он чувствовал себя ужасно открытыми без тепла их тел рядом.

– Отец призвал их, – раздался голос из темноты.

Римус поднял ладонь, чтобы создать прохладное пламя для освещения, как его научил Кастор. Оно было проще люмоса, хоть и не такое яркое. Гай вышел из темноты низких покоев и посмотрел на Римуса сверху вниз.

– Отец приходил сегодня утром. Призвал Кастора и Ливию. Только их. Наверное, Кастор теперь прощён.

– Они скоро вернутся? – осторожно спросил Римус, укутываясь в плащ защитным жестом.

– Я бы так не сказал, – усмехнулся Гай. Он вертел в руках что-то блестящее и постоянно бросал на эту вещь взгляд. – Они ушли, чтобы встретиться с Тёмным Лордом.

– Что?!

– Луна уже близко. У него есть планы на нашу стаю.

– … планы? – реальность вонзила в голову Римуса острые когти, это было похоже на разбитое стекло, на автомобильную аварию.

– Ты знаешь, – сказал Гай, по всей видимости, не заинтересованный моральной дилеммой Римуса, – мне всегда было интересно, почему наш отец обратил трёх самцов. Я думал, может быть, он хотел, чтобы мы научились править вместе; разделили бремя ответственности. Но теперь я всё понял. Он хочет, чтобы мы соперничали.

– Чего ты хочешь, Гай? – Римус поднялся на ноги и расправил плечи, чтобы напомнить Гаю, что он больше и сильнее, когда хочет этого. – Хочешь, чтобы я спел тебе ещё одну песню?

Гай ощетинился на него, его щёки покраснели. Он отступил назад.

– Ты не одержишь верх, – сказал он, после чего бросил блестящий предмет в ноги Римуса и развернулся, чтобы уйти. Предмет издал громкий металлический звон. Это были карманные часы Римуса.

– Эй! – крикнул Римус и быстро нагнулся, чтобы поднять их. Но Гай уже ушёл.

Римус бессильно прислонился к стене и провёл пальцами по своим грязным волосам. Его сердце билось как бешеное, дыхание участилось, он начал паниковать. Дерьмо. Дерьмо дерьмо дерьмо.