На лес опустилась ночь. Римус вдохнул этот прекрасный воздух и поднял взгляд на красивые огни в небе. Совы пролетали над головой по пути на охоту. Лисы крались под кустами, сурки рылись сквозь землю под его ногами. Он чувствовал себя такой же частью этого места, какой были и они. Естественным существом, пробуждающимся к жизни.
Прохладный бриз пронёсся по листьям над его головой, и он задрожал всем телом. Не думая, Римус набросил шерстяной плащ себе на плечи и крепко в него укутался. Это было приятно, словно вторая кожа. Он снова сделал вдох и выдох, чтобы насладиться тишиной и покоем одиночества. Затем он развернулся от берлоги и вернулся к своей стае.
***
После этого всё, конечно, изменилось. К тому времени, как Римус вернулся к стае тем вечером, он уже занял новое место в иерархии. Гай был освобождён из своего заточения и не встречался взглядом с Римусом; не бросал ему вызов, просто сжался в своём углу. Ливия дала ясно понять, что теперь Римус стоял выше Гая, потому что подошла к нему первой и погладила его новый плащ, урча от удовольствия.
– Красивый, – сказала она. – Красивый.
И когда пришло время устраиваться ко сну, Римус мог выбрать любое место, которое пожелает, на полу склепа. Это должно было стать очень тщательно обдуманным решением; ляжешь спать рядом с Ливией, альфа самкой, и что это скажет о тебе? Это определённо покажет Гаю его место. Именно это предложил бы Грюм, если бы Грюм имел хоть малейшее понятие о том, как вести себя в подобной ситуации.
Насчёт Кастора у него тоже были сомнения. Во-первых, инстинкт говорил ему лечь рядом с красивым молодым человеком – и он знал, что причиной этому было не совсем то, что Кастор помог ему. Римус уже привык к его запаху, но от этого он не становился менее привлекательным. Во-вторых, Кастор был явным инакомыслящим. Ляжешь спать с ним, и поднимешь подозрение у остальных членов стаи.
Но он был таким уставшим и сонным, и он принял уже так много меняющих жизнь решений. Так что он выбрал Кастора, который хотя бы давал ему чувство безопасности. Римусу придётся молить прощения позже.
В последующие дни Римусу довелось узнать стаю не только по запаху и как товарищей-отбросов – но и как личностей. Многие из них, как и Джереми, были новообращёнными. Сбежавшие подростки, дети, которых выгнали из дома пристыженные волшебные семьи. Каждый из них мог рассказать тяжёлую историю голода, мучений и кошмарной жестокости.
Впервые в своей жизни Римус почувствовал, что у него было беспечное детство. Ну и что, что Надзирательница был бессердечной старой коровой, которая ненавидела детей? У него хотя бы была крыша над головой.
Некоторые из них были добрыми и забавными, некоторые были глупыми и незрелыми. Некоторые из них были грустными и робкими. Каждый день Римус всё более отчаянно хотел помочь им; найти для них лучшее место, лучшую жизнь, абсолютно для каждого.
Но, естественно, у всех были разные истории. Кто-то из них оставался с Сивым не для защиты и укрытия – кто-то из них пришёл сюда действительно за местью. Они всем сердцем верили в философию своего отца; убийство для них не являлось преступлением, всего лишь естеством хищника. Мир был обязан им кровью, и они собирались взять ее.
– Я тоже в это верил, – сказал Кастор следующим утром. Он предложил показать Римусу их охотничьи следы в лесу. Они ловили кроликов и другую дичь, используя инстинкты и магию. – Я долгое время верил во всё, что он говорил. Он единственный учитель, который у меня когда-либо был.
– Но ты изменил своё мнение? – спросил Римус, полу-надеясь, потому что он до сих пор не был полностью уверен в мотивации Кастора.
– Да, – ответил Кастор, не замечая трепета Римуса. – Это был медленный процесс.
– И что запустило его? – Римус слегка запыхался, пытаясь поспевать за Кастором, который был гибким и мускулистым, олицетворением крепкого здоровья, несмотря на его шрамы.
– Ничего конкретного, – сказал Кастор, останавливаясь на месте и оглядываясь по сторонам, как будто он уловил какой-то запах. Он, похоже, передумал и продолжил идти, высоко подняв голову и остро вглядываясь в лес перед собой. Он был таким естественным и расслабленным в своём теле. Римус сомневался, что он сам когда-либо чувствовал себя так. Это отдалённо заставило его подумать о Сириусе – разве что, конечно, Кастор не так много болтал. Из него приходилось с трудом вытягивать ответы.
– Ничего конкретного? – отдышался Римус. – Но что-то должно было…
– Книги, – сказал Кастор, не замедляя шаг, взяв след чего-то.
– Книги?!
– Отец поощряет наше самообразование. Чтобы развить креативное мышление и собственное мнение. Так я и сделал. Это естественно – идти против своего отца.
Это очень жутко напоминало слова Сивого. Кастор часто так делал – они все так делали. Они говорили одним голосом, и это всегда был его голос.
– Но если он поощряет это, тогда почему остальные не…
– Я сказал, что нас поощряют, а не принуждают, – сказал Кастор с небольшой ироничной улыбкой на губах.
– Оу, – ответил Римус. Он вспомнил, как Ливия цитировала ему Платона. Образование не значило, что вы все придёте к одним и тем же умозаключениям.
– И я слушал твои слова тоже, – наконец сказал Кастор. – Когда я попал в ловушку дриады в Шотландии. Я знал, что ты мой враг, но я не хотел причинять тебе вред. И потом я осознал, что я никому не хочу причинять вред. Мне кажется, мы можем жить в мире, вдали от людей, как это научились делать другие существа.
– Это действительно то, чего ты хочешь…?
Кастор быстро поднял руку и присел на корточки. Где-то в пяти метрах от них сидел кролик. Римус задержал дыхание, наблюдая, как Кастор медленно крадётся вперёд и шепчет под нос успокаивающее заклинание. Когда он настиг животное, оно лениво заскочило ему на колени. Он ласково погладил его пару секунд, не переставая шептать. Затем он сломал ему шею.
Римус хотел чувствовать отвращение, чувствовать жалость по отношению к кролику. Но он уже чувствовал запах крови, и его желудок заурчал. Кастор улыбнулся ему, его серые глаза засияли. Он протянул кролика Римусу, кровь стекала по его запястью.
– Для тебя, Римус Люпин.
Римус был польщён.
Джереми показал Римусу некоторые ‘сборочные’ техники стаи, которые буквально представляли собой кражу. На краях леса было несколько деревень, и им нужно было лишь телепортироваться туда и найти пустой дом, что легко можно было сделать по запаху.
Они стояли в спальне одного такого дома, когда Джереми вывалил всю правду о роли стаи в этой войне.
Если Римуса не потревожило то, что кролика бесцеремонно убили прямо перед его носом, то кража в пустом доме точно не могла его напугать. На самом деле, это напомнило ему о приятных днях его преступной молодости. И всё же он не участвовал в этом как следует. Просто покопался в одежде в шкафах, пока Джереми искал ювелирные украшения в ящиках.
– Как я это вижу, – радостно сказал Джереми, – Сивый, может, и думает о себе слишком много, весь такой высокомерный и великий. Но он много для меня сделал, и для многих других. Он заботится обо мне больше, чем кто-либо другой с тех пор, как я получил этот чёртов укус.
– А ты занимаешься всем этим самообразованием? – сказал Римус беспечным тоном.
– Это не для меня, – сказал Джереми. – Никогда не любил читать. Предпочитал квиддич.
– Хм.
– Уф, жемчуг, – цокнул Джереми, поднимая ожерелье в зелёной бархатной коробке. – Ненавижу его ощущение в руках. Моя мать всегда носила его – чистокровная фамильная ценность.
– Ты чистокровный? – Римус с удивлением обернулся.
– Неа, моя мать чистокровная. Папа полукровка. Да это всё равно уже ничего не значит. Теперь я для них хуже, чем грязнокровка. Уроды, – он со злостью захлопнул ящик. – В этом Сивый точно прав. Они заслуживают того, что получат.
– Ты про кого?
– Про чистокровок.
– Что ты имеешь в виду? – Римус знал, что он звучал как идиот, но он искренне не понимал. Ему всегда говорили, что самыми могущественными союзниками Волдеморта были чистокровные дома – что их целью были магглорождённые и полукровки.
