– Ладно, – сказал Сириус, принимая командование на себя. – Давайте сделаем это.
Деревенская церковь была совсем маленькой, сразу за родным городом Хоуп – в ней ее крестили, и если бы она вышла замуж за маггла, здесь бы проходила церемония. Из их кратких разговоров Римус знал, что Хоуп была не особо религиозна, но ее семья ходила в церковь, так что она тоже занималась этим по традиции.
Здание было очень симпатичным – или, по крайней мере, было бы симпатичным, если бы дождь не стоял такой стеной. Светло-серый гранит с колокольней и острым шпилем на крыше, простые, но красивые витражные стёкла. Как церковь из книжек. На кладбище было полно древних могильных плит и каменных крестов, но Хоуп кремируют по ее же желанию.
Мародёры и Лили медленно подошли к церкви по мокрой тропинке, чтобы присоединиться к группе скорбящих у дверей. Римус сразу же заметил Гетина, который стоял у дверей и пожимал руки каждому заходящему в церковь. Он был высоким как Лайелл, но не таким тощим. У него были тёмные волосы, густые чёрные брови и довольно слабый подбородок. Он выглядел совершенно сломленным, и Римус моментально стал нервничать гораздо меньше насчёт встречи с ним.
Лили, Джеймс и Питер задержались поодаль, пытаясь найти место для еды, которую они принесли на поминки, которые состоятся в церковном зале с заднего двора. Римус и Сириус молча дождались своей очереди войти внутрь.
– Здравствуйте, – сказал Гетин, практически не посмотрев на Римуса. – Спасибо, что пришли…
– Я Римус, – сказал Римус, пожимая протянутую руку. Гетин сразу же поднял взгляд и проморгался. Их глаза были практически на одном уровне.
– Римус, – Гетин слабо пожал его руку, оглядывая Римуса тёмными глазами. – Хоуп постоянно о тебе говорила. Жаль, что мы знакомимся при таких обстоятельствах.
– Да, – кивнул Римус.
Немного времени они просто неловко стояли и смотрели друг на друга, прежде чем Гетин пришёл в чувства.
– Проходи, – указал он внутрь церкви. – Твоя мама хотела, чтобы ты сидел в первом ряду, но решай сам…
– Спасибо, – снова кивнул Римус.
– Увидимся после, ладно? – Гетин похлопал его по плечу.
– Да. Хорошо, – сказал Римус, понимая, что говорит лишь односложными словами.
В итоге Сириусу пришлось подтолкнуть его к церкви, потому что он, похоже, забыл, как двигаться. Они медленно прошли к первому ряду и уселись. Римус слышал, что люди перешёптываются о нём; некоторые знали, кто он такой, и реакции были смешанными. Он их игнорировал. Он пришёл сюда для Хоуп и больше ни для кого.
Сама служба прошла одним размытым пятном, и он практически не слушал. Он лишь смотрел на аналой в форме орла и пытался наскрести достойное воспоминание о своей матери.
Ей не пели гимн, вместо этого включили песню Джони Митчелл. Хоуп никогда не упоминала Римусу Джони Митчелл, но по всей видимости, она что-то значила для неё. Это была болезненная мысль. У них было так мало времени. Несправедливо.
Сиан тоже была там, само собой. Римус сразу ее нашёл – она была единственным ребёнком на службе. На ней было кремовое платье с чёрным атласным поясом, и она лежала головой на коленях у пожилой женщины, которую Римус не знал – он решил, что это была мать Гетина, бабушка Сиан. Она не могла перестать плакать, и Римуса это почему-то успокоило. Хоуп, должно быть, была замечательной матерью.
После службы его ноги будто налились свинцом; он прирос к месту. Он не поднялся с другими членами семьи, чтобы выйти на улицу (гроба не было – видимо, ее тело уже увезли в крематорий), и дождался, пока в церкви никого не останется, чтобы выйти. Сириус подождал вместе с ним.
Когда церковь опустела, он прошептал:
– Ты в порядке?
Римус кивнул.
Сириус легко прикоснулся к его колену, но не более.
– Это было очень грустно. Всё нормально, если ты устал и хочешь пойти домой?
– Нет, всё нормально, – покачал головой Римус. – Мне нужно пойти. Я сказал Гетину, что пойду. Просто. Ещё пять минут?
В конце концов, им пришлось выйти, смотритель хотел прибраться внутри.
Церковный зал был очень маленький, под завязку набитый людьми и их эмоциями. Некоторые из них смеялись, вспоминая что-то. У других до сих пор были красные носы и печальные лица. Комната была довольно простой и нуждалась в ремонте; деревянный пол был сколот в щепки в некоторых местах, на стенах висели доски объявлений с детскими рисунками, которые ходили в воскресную школу, и ещё одна для местной группы бойскаутов.
Три раздвижных стола ломились от еды, которую принесли люди – горы сэндвичей, пирожки с мясом, картофель, шпажки с сыром и ананасом, фруктовый торт, карри с индейкой, ломтики ветчины и другая холодная нарезка. Это были безалкогольные похороны, и пожилая женщина в углу наливала слабый чай с молоком. В кои-то веки Римус не хотел есть.
Хуже всего был стол с фотографиями в рамках и в альбомах. На большинстве из них была изображена Хоуп, и кроме пары фотографий из ее детства там не было ни одной фотографии раньше 1965 года. Римус посмотрел их все, пытаясь отпечатать эти изображения в своей памяти – здоровой счастливой женщины, которая всегда делала всё, что могла, даже когда другие люди подводили ее.
– Она была бы так рада, что ты пришёл, – Гетин появился рядом с ним. Он протянул руку и погладил стекло на одной из фотографий. Чёрно-белое лицо Хоуп улыбалось ему, безжизненное и неподвижное.
– Я должен был, – тихо сказал Римус. Сириус стоял с другой стороны от него, готовый ко всему. Римус посмотрел на Гетина. – Хотел бы я быть с ней. Чтобы… ну, попрощаться.
– Это было очень тихо, прямо как она сама, – сказал тот. – Она проснулась рождественским утром и снова уснула после обеда. Ей не было больно.
Римус даже не подумал о том, было ли ей больно. Он пожалел, что Гетин зародил эту мысль в его голове.
– Я знаю, о чём ты думаешь, – сказал Гетин, кивая головой в сторону одного из фото. – Ни одной фотографии с тобой. Это не специально – она убрала все фотографии с тобой в коробку, чтобы я отправил их тебе, только вот я потерял твой адрес…
– Они мне не нужны, – покачал головой Римус.
– Римус, – тихо сказал Сириус, – не принимай сейчас никаких решений.
Римус лишь пожал плечами.
– Есть ещё разные мелочи, – продолжил Гетин, с некоторым недоумением глядя на Сириуса, и затем снова вернул взгляд на Римуса. – Я буду хранить их у себя, сколько ты захочешь.
– Мелочи? – непонимающе посмотрел на него Римус.
– Вещи, которые она хотела тебе отдать, – сказал Гетин. – Не деньги, не что-то такое…
– Мне плевать на деньги! – резко сказал Римус.
Гетин нахмурился, он выглядел оскорблённым. Его глаза были красными, под ними тёмные синяки, похожие на смазанную угольную пыль. Римус поджал губы и сделал шаг назад, качая головой.
– Простите. Я не могу быть здесь. Простите, – и после этого он развернулся и сразу же вышел из зала.
К этому времени дождь уже закончился, но трава до сих пор была мокрой, приятный запах земли повсюду. На скамейках у церкви сидели какие-то старики. Они ослабили галстуки и расслабленно сидели, куря и передавая по кругу запрещённую флягу чего-то очень крепкого. Римус цокнул с отвращением и продолжил идти, желая убраться подальше от всего этого.
– Римус! – Сириус догнал его по мокрой тропинке, Лили, Джеймс и Питер за ним.
– Я хочу уйти, – сказал Римус.
– Можем вернуться к моим родителям, если хочешь? – предложил Джеймс. – Мама сказала, что приготовит нам всем ужин.
– Нет, – Римус покачал головой, схватил Сириуса за руку и посмотрел на него с мольбой во взгляде. – Пожалуйста, давай просто вернёмся в нашу квартиру? Только мы с тобой?
– Конечно, давай, – Сириус накрыл своей спокойной рукой отчаянную руку Римуса, и он почувствовал, как его сердцебиение начинает успокаиваться.
Так они и поступили, Римус дал себе обещание извиниться перед Поттерами и своими друзьями в другой раз.
Но если он надеялся отдохнуть от всего остального мира, запереться с Сириусом внутри и притвориться всего на один момент, что всё остальное не имеет значения, то его ждало разочарование.
