- Нет, но я не идиот, - пренебрежительно сказал Римус. - Он не просил меня что-либо делать, потому что он никогда не просит. Он просто следит за тем, чтобы ты понял, чего он от тебя хочет. Но есть кое-что, чего хочу я.
- И что же это?
- Я не зарегистрируюсь в реестре после своего дня рождения, - твёрдо сказал Римус. - Я не раскрою себя министерству. Я проверял информацию - если я это сделаю, мне придётся приходить к ним на три дня каждый месяц. Они запрут меня - это моё предположение, потому что информация, которую они дают, не совсем конкретна. Таким образом я не могу выполнять свою миссию. Если Дамблдору нужен шпион, значит, ему нужно, чтобы меня нельзя было отследить.
- Понятно, - снова сказал Ферокс, - но…
- Я не закончил, - огрызнулся Римус. - После. Если мы победим. Я хочу амнистии для оборотней. Даже для стаи Сивого. Естественно, не для Сивого, но для его последователей.
- Римус, это абсолютно…
- Нет, - Римус сложил руки на груди. - Вы не знаете. Может, Ливия и чокнутая, но она права. Выбор между свободой на стороне Сивого и заключением на стороне министерства совершенно прост.
Ферокс очень долго на него смотрел. Римус пил свой тыквенный сок, его горло очень пересохло. Его сердце билось так сильно, что он боялся, что Ферокс это услышит.
- Эти вещи не зависят напрямую от Дамблдора, - медленно сказал Ферокс.
- Херня, - Римус слишком сильно поставил свой стакан на стол.
- Я могу передать ему это, - сказал Ферокс со вздохом поражения. - Но я не могу ничего обещать.
- Ну, - прохладно ответил Римус, - мне исполняется семнадцать через два месяца. Это и будет дедлайном.
- Чёрт возьми, - Ферокс почесал затылок. Он звучал больше впечатлённым, чем разозлённым. - Прямо сейчас ты даже наполовину не напоминаешь мне Лайелла. Что случилось со вспыльчивым мальчишкой, который всегда попадал в передряги?
- Я всё ещё вспыльчивый, - просто ответил Римус. - Мне кажется, Лайелл тоже был таким. Не то чтобы я считаю, что Дамблдор может решить все мои проблемы. Но я хотел выложить все свои карты на стол.
- Справедливо, - кивнул Ферокс. - В любви и на войне все средства хороши, да?
- А мне откуда знать, - ответил Римус.
Их тарелки вдруг испарились и затем появились вновь с большими кусками шоколадного торта с фруктами наверху. Они тихо принялись их есть, оба глубоко в своих мыслях, время от времени бросая друг на друга взгляды.
- Как всё идёт с Грюмом? - небрежно спросил Римус. - Думаю, Вы не можете мне ничего рассказать.
- Ты думаешь верно, - кивнул Ферокс. - Но с Грюмом всё хорошо. Он совершенно чокнутый, но я рад, что он на нашей стороне.
- А Ахиллес?
- Ахиллес в порядке, - улыбнулся Ферокс. - Он сейчас с моей подругой. Кстати говоря - как давно длится ваша любовь, а, Люпин?
- Что?! - Римус уставился на него с распахнутыми глазами. Ферокс засмеялся.
- С мисс Макдональд? Я бы сказал, что тебе лучше подходит Марлин, но, наверное, сердцу не прикажешь, да?
- О! - расслабился Римус. - Нет, Мэри просто подруга.
- Хм, - хмыкнул Ферокс, не особо ему поверив. - Тогда из-за чего произошло такое изменение характера?
- Почему это должно быть из-за девчонки? Два года - это долгое время, - с раздражением сказал Римус. - Не то чтобы я внезапно изменился. Слушайте, впервые я сказал, что помогу Дамблдору сражаться, когда мне было четырнадцать, - попытался объяснить он. - И потом в прошлом году Джеймс Поттер сказал нам всем, что он планирует присоединиться, как только закончит школу, и мы все сказали, что мы тоже это сделаем, и я… я всегда собирался это сделать, знаете, но просто потому что Сириус с Джеймсом так хотели. У меня у самого никогда по-настоящему не было на это причин.
- Мы все будем страдать, если победит сам-знаешь-кто, - сказал Ферокс.
- Да, наверное, - дипломатично кивнул Римус. - Я знаю это. Но я имел в виду… ну, раньше для меня никогда в этом не было ничего личного. Теперь, когда я встретил Ливию, я вижу, что после школы меня не ждёт ничего хорошего, не важно, кто именно победит. Теперь я хочу чего-то для себя. Если я выживу.
- Ты не должен сравнивать себя с ними, Римус. Со стаей.
- Но у меня нет другого выхода, не так ли? Все остальные сравнят. Вы знаете моего друга, Сириуса Блэка?
- Не особо, - ответил Ферокс. - Поттеры взяли его к себе, да? Я думал, что это было немного странно, зная его семью.
- Вот именно! - с триумфом сказал Римус. - Сириус мой лучший друг, и Гриффиндорец, и Поттеры любят его - но для всех остальных он до сих пор лишь член семьи Блэк. Он проведёт остаток своей жизни, пытаясь им не быть, не важно, как много хороших поступков он совершит. Потому что люди никогда не забывают подобные вещи - они думают, что то, что ты есть, делает тебя тем, кто ты есть. Точно так же и со мной.
Теперь Римусу уже трудно было объяснить. Ферокс выглядел совершенно растерянным. Он тяжело вздохнул.
- Простите, что пришлось действовать через Вас. Вы единственный человек, которого я знаю, кто общается с Дамблдором, и кому я доверяю. Который доверяет мне.
Ферокс снова посмотрел на него с твёрдым выражением лица.
- Я попытаюсь, Римус. Ты многого просишь.
Римус нахмурился. Он подумал о Ливии - о ее босых ногах, потрёпанной одежде; ее ужасном кашле и пустом взгляде. Так жить нельзя.
Возможно, он многого просит. Но Римус никогда в жизни ни о чём не просил. Он надеялся, что Дамблдор это помнит.
========== Шестой год: Мэри, Мэри ==========
Mary, Mary, where you goin’ to?
Mary, Mary, can I go too?
This one thing I will vow ya,
I’d rather die than to live without ya,
Mary, Mary, where you goin’ to?
Мэри, Мэри, куда ты идёшь?
Мэри, Мэри, можно мне пойти с тобой?
Это та вещь, в которой я тебе клянусь,
Я лучше умру, чем буду жить без тебя,
Мэри, Мэри, куда ты идёшь?
Пятница, 5-ое февраля, 1977 год.
Остаток января пронёсся мимо одним большим размытым пятном, и Римус просто пытался вернуться к нормальному состоянию. Полная луна выпала на начало месяца, и Римус пригрозил, что он больше никогда не подпустит мародёров к себе в хижину, если они не пообещают остаться внутри на этот раз. Он понимал, что в конце концов он сдастся и позволит им снова выпускать его в лес - но он считал, что они должны действовать осторожно, хотя бы первое время.
Резкий разлад между ними с Сириусом болезненно ему давался, и всё только усложнялось тем фактом, что их отношения (какие бы они ни были) всё это время были секретом. Римус вернулся к своей привычной тактике, закапываясь с головой в учёбу, в то время как Сириус был полностью поглощён Эммелин. Он хандрил, Римус знал это. И, возможно, впервые он не винил его за это. Вся эта дурацкая ситуация только больше доказала Римусу, что им нужно покончить с происходящим как можно быстрее. Становилось всё труднее оставаться просто друзьями, а им нужно было быть друзьями прежде, чем кем-то ещё.
Проблема была в том, что Сириус ни разу не приходил к нему с той ночи, когда они уснули в общей комнате. Римус был в ужасе от одной мысли, что это могло значить, что всё уже и так было кончено - что Сириус самостоятельно пришёл к этому выводу и попросту решил остановиться. И Римус не позволит этому случиться. Это не могло просто закончиться, когда они даже двух слов друг другу об этом не сказали. Ведь так?
Ты держал меня за руку, хотел сказать он. Ты видел, как я плачу.
На следующий день после февральского полнолуния Римус как обычно лежал в больничном крыле и размышлял обо всём этом. На его руке был порез, и Мадам Помфри приказала ему потренировать на нём свои целительные чары. Это было довольно просто, но он был уставшим после трансформации.
- Ты должен попытаться, дорогой, - без капли сочувствия сказала ведьма. - Ты хотел самостоятельно ухаживать за собой после полнолуний, так что тебе придётся научиться находить для этого силы.
Он потыкал рану, которая уже всё равно начала заживать сама собой, и предпринял ещё одну вялую попытку залечить её. Ничего. Шрамы, оставленные Ливией, теперь побледнели до нежно-розового цвета, и Мадам Помфри думала, что со временем они полностью исчезнут, потому что они изначально не были нанесены с использованием магии.
