Песня в начале - ‘Sweet Jane’, группы The Velvet Underground.
========== Пятый год: Завершение ==========
Вторник, 30-ое июня, 1976 год.
- Прости меня, - сказал Сириус Блэк, глядя на Римуса своими большими беспокойными глазами в зеркало, пока тот чистил зубы.
- Прости меня, - тихо пробормотал Сириус Блэк за завтраком, пока Мэри не пришла.
- Прости меня! - умолял Сириус Блэк, когда Римус снова от него уходил.
- Прости меня… - шептал Сириус Блэк, когда Римус каждую ночь закрывал занавески вокруг своей кровати.
Пусть страдает, говорила самая жестокая часть Римуса, та часть, которая была больше всего ранена. Он отворачивался, он уходил, он закрывал двери, он закрывал глаза. Одного ‘прости’ недостаточно, говорил он каждым движением. Я не знаю, чего будет достаточно.
Джеймс и Питер осторожно за ними наблюдали краем глаза. Они знали, что им лучше не вмешиваться - хотя Джеймс явно принимал на себя главный удар переживаний Сириуса; ночные совещания возобновились с удвоенной частотой.
Девчонки заметили, что что-то было не так, но не могли понять, что именно - Лили думала, что он нервничал по поводу возвращения в приют, Марлин думала, что он нервничал из-за результатов С.О.В. Римус с благодарностью соглашался со всеми предположениями. В конце концов, он делал всё, что мог выдержать, чтобы притворяться, что всё было нормально. Он сидел с мародёрами в большом зале, он сидел на своём обычном месте, он читал свои книги, он играл в шахматы с Питером, в фигурки с Джеймсом. По вечерам он поднимался по лестнице в свою кровать.
Но он не говорил с Сириусом. За оставшиеся две недели июня Римус ни слова не проронил в его сторону. Он даже не смотрел на него, если мог.
После первой недели у него создалось впечатление, что Джеймс, возможно, не совсем одобрял такое поведение. Поттер был в ярости за Римуса, конечно - по крайней мере, касательно этой ситуации - но Джеймс был крайне слеп, когда дело касалось недостатков Сириуса, которые было трудно простить. Джеймс бы простил Сириусу что угодно после первого извинения.
Может быть, Римус был более слабым человеком. Но он больше не будет слабым. Ему нужно вернуться к тому, кем он по-настоящему являлся. Мы все можем вынести из этого урок. Римус пытался быть мягким и открытым, как все его богатые хорошо воспитанные друзья - и куда это его привело? Он взял и влюбился в своего лучшего друга, а потом чуть не убился. Ему было стыдно за себя - вот так вот пускать слюни на Сириуса. Оборотень пускает слюни. Сириус бы посчитал это смешным.
Поэтому он начал избегать ещё и Джеймса с Питером.
Он перестал ходить на уроки - это было первым, что он сделал. Конечно, их оставалось немного после сдачи финальных экзаменов. Вся школа уже включилась в режим летних каникул. И всё же у него были вступительные уроки по сдаче К.О.Т.О.В., карандашом вписанные в его расписание почти по каждому предмету, кроме Зельеварения - он не мог дождаться возможности избавиться от Зельеварения.
Было хорошо прятаться в теплицах. К концу года Римус обнаружил, что потратил почти все свои трудом сэкономленные деньги на сигареты и траву. Он говорил себе, что в этом не было ничего страшного. Говорил себе, что ему не понадобятся деньги, чтобы найти и убить Сивого, лишь правильный запах и полная луна. Не то чтобы он много думал о Сивом. Он старался ни о чём долго не думать; злость давала ему равнодушие, с которым легче было жить.
Когда он не мог быть на улице, он шёл в библиотеку и притворялся, что читает. Ребята из его учебной группы время от времени подходили к нему, но он всегда находил причину уйти как можно быстрее.
- Привет, Римус! - одним днём вышел Кристофер из-за стеллажей. - Хорошо, что я тебя поймал! Посоветуешь какие-нибудь книги на лето? В следующем году я просто умру с С.О.В.А.ми!
- Что? - непонимающе нахмурился Римус. До этого он дремал, а теперь был раздражён, что его разбудили. В последнее время он много спал, но почему-то никогда не был бодрым. - О, боже, я не знаю. Они отправят тебе список книг.
- Да, но я думал, может, у тебя будут какие-нибудь хорошие советы! - продолжил неумолимо жизнерадостный Кристофер. - Особенно по Истории! По какой теме ты писал своё финальное эссе?
- Эм… Гоблинский Мятеж, - он поёрзал и попытался поудобней устроиться на локтях.
- Круто! Эй, может, я смогу писать тебе летом? Мы можем обмениваться записями и…
- Слушай, Кристофер, не пойми меня неправильно, но можешь, пожалуйста, отъебаться?
Он будет чувствовать себя виноватым из-за этого позже, но хотя бы его раздражение ослабло.
Мародёры никогда не пытались его найти, насколько он знал - он забрал карту при первой возможности и всё время держал ее в своём кармане. Это давало ему дополнительный бонус в виде возможности держаться подальше от Снейпа. Единственной вещью, которую Римус хотел избежать больше, чем его ярость на Сириуса, был его холодящий кровь ужас при мысли о встрече с Северусом.
Снейп ненавидел Римуса до всего этого - он был слишком близок с Лили, он дружил с Джеймсом, он был ответственен, по крайней мере, за половину пранков над Слизеринцами. После этого инцидента его одержимость, казалось, только усилилась. Он всё ещё шептался в большом зале, не отрывая взгляда от Римуса, с новым типом ярости в глазах, которая никогда не иссякнет. Если Сириус и вынес урок из этой ужасной ночи, то Римус был уверен, что Снейп точно нет.
Сириус был неудержим. Он извинялся снова и снова - он никогда не пытался объясниться, что было хорошо, потому что если бы он попытался; если бы он попытался оправдать себя, Римус вряд ли бы смог сдержаться. У него и так уже уходила каждая нервная клетка в его теле, чтобы не перескочить через стол, или через спальню, или через общую комнату, и не встряхнуть, и ударить, и закричать на Сириуса - ты сволочь, ты сволочь, ты сволочь.
Он мог справиться с извинениями. Белый шум. Он не покупался на наживку. Не то чтобы ему было нечего сказать - не то чтобы он не переигрывал монолог в своей голове снова и снова, редактируя и совершенствуя его, пока он не стал мощным потоком несчастного средства поражения, который кружил в его разуме и подпитывал этот огонь внутри.
‘Прости’ для меня недостаточно. Твоей вины для меня недостаточно. Я хочу, чтобы ты тоже это почувствовал. Я доверял тебе. Я доверил тебе все свои секреты, я предложил тебе всего себя без остатка. И что у меня теперь осталось? Я мог бы убить тебя. Я мог бы выбить твои зубы, чтобы ты ими подавился, я мог бы сдавить руки на твоей шее, я мог бы разорвать тебя на части, я мог бы, я мог бы, я мог бы поцеловать тебя, грёбаная ты сволочь.
В своих снах Римус говорил всё это и больше. И в его снах Сириус всегда смотрел на него в ответ со спокойным раскаянием, снимая свою одежду и прижимая Римуса к себе. Как оказалось, предательства оказалось недостаточно, чтобы убить желание, хотя благодаря предательству было легче его прятать. К тому времени, как этот проклятый летний семестр закончился, единственным человеком, которого Римус ненавидел больше Сириуса, был он сам. За то, что он точно так же продолжал любить его.
***
- Привет, - ласково сказала Лили, просунув голову в дверь купе. - Я тебя потеряла.
Римус тихо хмыкнул в ответ, что было ни дружелюбно, ни грубо. Лили вошла внутрь.
- Что ты здесь делаешь совсем один?
Римус пожал плечами, вдыхая свою сигарету, будто она поддерживала его жизнь. Он съёжился на своём месте, когда она села напротив.
- Там слишком много людей, - сказал он, чтобы объяснить своё поведение.
- Я тебя понимаю, - ответила Лили. - … Макгонагалл сказала мне, что ты отдал ей свой значок старосты.
- Ага, - он докурил сигарету. Зажёг следующую.
- Жаль. У тебя хорошо получалось.
- Врунишка, - ухмыльнулся он. Ее лицо тоже озарилось.
- Ладно, хорошо, ты был ужасен. Но я буду скучать по тебе на патруле.
Они помолчали какое-то время, и затем Лили нахмурилась:
- Римус? Что бы ни происходило между тобой и остальными парнями, я надеюсь, всё наладится. Ты выглядишь таким подавленным.
