— Нет? — Ремус приподнял бровь, — я люблю хэппи энд. И сапоги Джулии Робертс.

— Мне нравится этот фильм, — сказал Сириус, все еще пораженный — он ожидал, что Ремус назовет какой-нибудь инди-фильм или что-нибудь с субтитрами, о котором он даже не слышал.

— Что ж, ты не единственный, кто любит мелодрамы, — Ремус немного расслабился, позволяя своим ступням снова уютно скользнуть под ноги Сириуса.

— Да, а ты когда-нибудь носил сапоги до бедра, как у Джулии Робертс? — спросил Джеймс, все еще не закончив дразнить Сириуса. — Потому что Бродяга…

— Прекрати! — Сириус засмеялся, закрывая лицо руками, — я тебя умоляю!

— У меня есть фотографии, понимаешь ли, Ремус, — сказал Джеймс, говоря поверх головы Сириуса, — если ты хочешь увидеть…

— Боже мой, да! — сказал Ремус, выпрямляясь.

— Дай-ка посмотреть… — Джеймс выключил фильм и открыл меню телевизора.

— Они у тебя на телеке, Сохатый?! — Сириус покачал головой, — боже, за что?!

— Мама и папа хотели посмотреть наши снимки с отпуска на Майорке, — объяснил Джеймс, просматривая папки. — Так что мы просто закинули все в облако… ага! — Он торжествующе щелкнул, и на экране мелькнуло изображение, на котором они все стояли перед универом Лили, одетые для Рокки Хоррора.

— Невероятно, — сказал Ремус, наклонившись вперед, чтобы посмотреть.

— Ну, понеслась… — проворчал Сириус.

Ремус слегка хлопнул себя по ноге:

— Заткнись, как будто ты не знаешь, насколько ты в хорошей форме.

Сириус снова покраснел и решил замолчать и позволить этому случиться.

Когда-то давно Сириус хорошо знал эти фотографии. Он пролистывал их на своем телефоне или на своем ноутбуке всякий раз, когда ему было грустно, или когда ему было одиноко — а в какой-то момент это было почти каждый день. Он тщательно следил за каждым альбомом, отмечал каждого, кто появлялся, подписывал их остроумными (как ему казалось) комментариями и цитатами. Альбомы были доказательством того, что у него есть друзья, что он весело проводит время, что его жизнь прекрасна.

— Боже, — пробормотал Ремус, наблюдая за быстрым слайд-шоу, — у Гидеона реально потрясающее тело, а?

— Да, — засмеялся Джеймс, — я знаю только одного парня, который так же тщеславен, как Бродяга.

Сириус фыркнул:

— Грубиян.

Ремус повернул голову и поймал взгляд Сириуса. Он слегка нахмурился:

— Я не думаю, что ты тщеславен, — сказал он как ни в чем не бывало.

Сириус застенчиво склонил голову, застигнутый врасплох. Джеймс с любопытством оглянулся и улыбнулся, но промолчал.

Они просмотрели еще несколько фотографий — первый год универа промелькнул быстро в пятне пьяных селфи в туалете, костюмированных вечеринок, похмельных завтраков в местной забегаловке; поездках на пляж или в Лондон. Сириус вспомнил, что большую часть времени проводил в Ройал Холлоуэй, где учились Лили, Джеймс и Гидеон, а не в своем художественном колледже UCL. Ну теперь понятно, почему он абсолютно провалил первый год, он даже не завел друзей, он проводил все свое время в поездках или спал на полу у Джеймса.

На второй год он бросил UCL и устроился на подработку в Royal Holloway, в студенческом магазине. Это было здорово, потому что это было всего несколько смен в неделю и никакой ответственности. Он, Гид, Фаб и Джеймс жили вместе в дерьмовом маленьком студенческом домишке, а это означало, что у него было еще больше времени для выпивки, танцев и, как правило, ненапряжной работы.

На фотографиях того года было летнее барбекю в их запущенном саду за домом, тогда они купили детский бассейн и установили его в гостиной, испортив ковры. Множество вечеринок, еще больше вычурных нарядов, и в том же году появилась Марлен. Она училась в Дареме и приехала на выходные в джинсовом платье, с отросшими длинными волосами и накрашенными ногтями. Она сказала, что не хочет суеты, просто им нужно знать, что теперь она Марлен, а не Мартин, и они все будут вести себя как обычно. Сириус был очарован, как человек, который всегда жаждал трансформации. Он завидовал тому, как она расцвела, взяв на себя ответственность за свою жизнь.

К третьему году обучения в университете отношения Сириуса и Гидеона стали невыносимыми. Официально они не проживали в одной комнате, но Сириус намеренно взял самую маленькую спальню в их общем доме, предполагая, что они все равно будут спать в одной кровати каждую ночь.

Иногда так и было, но все больше и больше Сириус обнаруживал себя один в этой крошечной комнатушке, беспокоясь о том, где и с кем сейчас Гидеон. Фотографии того года не отражали этих изменений, но Сириус мог точно сказать, что что-то не так. Это было заметно по одежде, которую начал носить Сириус — все более возмутительной с каждым месяцем, в отчаянных попытках привлечь чье бы то ни было внимание.

К концу третьего года они официально расстались, но время от времени все же спали вместе. На самом деле это продолжалось годами. Сириус чувствовал себя жалко, но каждый раз возвращение Гидеона было утешением. По крайней мере, он всегда знал, чего ожидать.

Конечно, Джеймс ничего об этом не упомянул, пока пролистывал картинки. Он рассказал историю о том, как добивался Лили и об их ранних отношениях, а также указал на несколько знакомых лиц Ремусу, но, кроме всего прочего, Сириус осознал, что Джеймс совершенно иначе смотрел на их университетские годы. Во-первых, Джеймс действительно учился в университете, а не пользовался чужим опытом, как Сириус. Это было совершенно ясно на последних фотографиях со дня выпуска. Джеймс, Гид, Фаб и Лили были одеты в свои мантии и шляпы, сжимая свои дипломы в кристально белых конвертах с тисненым гербом университета. А на заднем плане шутил и идиотски смеялся Сириус в простом костюме и с пивом в руке.

— Похоже, вы все прекрасно проводили время, — сказал Ремус, когда все закончилось. Он звучал немного устало, а Сириус отчаянно хотел, чтоб они наконец сменили тему.

— Да, это было великолепно, — усмехнулся Джеймс, — а ты где учился, Ремус?

— Официально в Манчестерском университете, — сказал Ремус, — но я пошел только на выпускной, — большую часть степени я получил, будучи в больнице, так что…

На этом тема, наконец, была закрыта. Джеймс решил, что он голоден, и пошел на кухню в поисках еды.

— Ты в порядке? — Ремус повернулся и посмотрел на Сириуса, — ты какой-то тихий.

— Все отлично! — засмеялся Сириус. — Я просто оплакиваю свою потраченную впустую жизнь, знаешь ли.

— Потраченную впустую? — Ремус приподнял бровь, — но тебе же было весело! А твои друзья как же!

— Ага, — кивнул Сириус. Он знал, что именно так ему следует на это смотреть. — Пошли, ты голоден? Нам лучше что-нибудь предпринять, иначе Сохатый принесет нам что-нибудь полезное.

— Я все слышал! — крикнул Джеймс.

Когда они вошли на кухню, Сириус попытался немного развеселиться. Джеймс и Ремус, казалось, отлично ладили, подшучивая, как старые друзья. Они начали обмениваться идеями вегетарианских рецептов, хотя в какой-то момент Ремус ужаснулся, когда Джеймс предложил сократить потребление углеводов.

— Клянусь, ты точно заметишь разницу! — сказал Джеймс, нарезая болгарский перец для изысканного салата, — больше бдительность, быстрее рефлексы — держу пари, твоя игра на басу улучшится.

— Моя игра безупречна, — лукаво возразил Ремус, — сахар дает мне преимущество.

— Когда у тебя следующий концерт? Нам с Лили очень понравился последний.

— Спасибо. Концертов пока не будет, сейчас нам нужно сосредоточиться на репетициях для тура.

— Вы собираетесь в тур? Великолепно!

— Ну, это пока не точно, но, надеюсь, — скромно сказал Ремус, — мне еще нужно посмотреть, дадут ли мне отпуск на работе или мне придется уволиться…

— Уволиться? — моргнул Сириус, — сколько длится тур?

— В зависимости от обстоятельств, — пожал плечами Ремус, — возможно, все шесть недель, если они захотят взять нас на европейский этап.

— Ах вот оно что, — кивнул Сириус, чувствуя внутреннюю панику. Шесть недель?! Ремус мог уехать от него на шесть недель?!