Подушка огромная. Трудно бежать. Я теряю крышку от чайника.

– Она где-то звякнула, – говорю я.

– Поищите ее! – кричит мама.

Нас провожает вся улица. Здесь, конечно, братья Измайловы. И другие мальчишки. Они бегут на лестницу. Ищут нашу крышку. Шофер говорит:

– Мне надоело.

– Вы же видите, – говорит папа.

– Я-то вижу, – говорит он.

– В чем же дело? – говорит папа.

Наконец крышка найдена. Я лезу в кузов. Любой хочет ехать в кузове! Братья Измайловы едут завтра в пионерлагерь. Но их повезут в автобусе. Они не поедут в кузове.

– Отойдите! – кричу я. – Ведь это машина! А не какая-нибудь повозка!

– Ой, – кричит папа, – ведро забыли!

Я бегу за ведром. Подаю ведро папе.

– Ничего не забыли? – кричит шофер.

К нам спешит Ливерпуль.

– Чуть-чуть не опоздал, – говорит он.

Старик Ливерпуль всем жмет руки.

Мы трогаем с места.

Мальчишки бегут за нами. Кричат и машут руками. Один Ливерпуль остался. Он стоит, смотрит нам вслед…

А мы вовсю едем! Ветер свистит. Волосы у папы растрепались. И у меня растрепались волосы. Уже нашего дома не видно. И мальчишек, и Ливерпуля…

Папа вдруг посмотрел на меня – я на папу. И мы рассмеялись. Не оттого, что растрепаны волосы. А просто так. Здорово – ехать на дачу, когда папа рядом, вот здесь, на вещах, – вы себе не представляете!

Жаль, днем едем. Лучше бы ночью. Наши фары горели бы. Но днем светло. Тоже неплохо. Очень трудно сказать, что лучше!

Вдруг я вспомнил про девочку с бантом… Эх, был бы я пиратом! Мчался бы я на шхуне… Бьют волны, и шхуна качается… Вдали виден корабль… В нем едет девочка с бантом… Со мной целый отряд… Я беру в плен корабль… «Ах, это вы! – скажу я. – Ну что ж, здравствуйте!» – «Ой! – вскрикнет она. – Дайте мне воды…» Я скажу: «Я вас всех отпускаю. Плывите себе на здоровье! Куда ваши глаза глядят…» Она скажет: «Ой, вы такой благородный! Просто дальше уж некуда! Я остаюсь с вами. Я влюблена!» – «Хорошо, – скажу я, – пожалуйста, как хотите…»

Стучит ведро о кастрюлю. Звенят ложки и вилки в мешке. Звенит крышка чайника.

Мы выезжаем из города. Куда ни глянь – вышки. Целый лес вышек. Здесь должен быть дядя Али. Может быть, он меня видит.

Мы едем берегом моря. Лодки в море и на песке. И белые чайки над морем. И сети. И скалы.

Мы едем сквозь виноградники. Блестит дорога на солнце. А по бокам виноградники.

Мы едем совсем рядом с поездом. Мы мчимся, и поезд мчится – кто кого перегонит!

Едут навстречу нам машины. Мы едем навстречу машинам.

Идут навстречу нам люди. Мы едем навстречу людям.

Орет осел.

Кричат бараны, и блеют козы.

Кудахчут куры, кричит петух.

Наша дача совсем рядом.

На даче у нас виноградники, инжировые деревья и айвовые деревья, а за деревьями и виноградниками море синее, иногда зеленое, а когда дождь и ветер, – серое. Вот какое это море! Песок под ногами горячий. Но к этому я привыкну. В прошлом году мне жгло ноги – вы себе не представляете! Потом я привык и ходил себе сколько влезет. У нас на даче есть бык. Он в сарае. Его звать Алеша. Я видел его только в щелку сарая. Огромный бык. Рога – во! Говорят, злющий. Тетя Эля, хозяйка наша, рассказывала. Он сломал два забора, двоих забодал, много бед натворил. Бык страшнейший, ну просто жуть! Иногда он протяжно ревет. Мне становится страшно. Я бегу от сарая подальше. Я хватаю палку и жду. Я готов его встретить отважно. Мы только вчера приехали, а тетя Эля нам сказала:

– Смотрите, наш бык опасен!

Мама сказала:

– Как опасен?

– Свирепый он. Не допускайте детей. Чтоб они дверь в сарай не открыли.

Мама сказала нам:

– Слышите?

Я-то дверь не открою. Вот Боба – он может. Что ему бык! Ему все равно. Странный он человек! Я не верю, что был таким, как он. Хотя говорят, я был таким.

Я сейчас стою в винограднике. Вижу поезд вдали, белый дым. Слышу стук колес. Кричат, кружатся в небе птицы. А солнце-то словно костер горит. Голова моя теплая. Мне бы в море сейчас! Но мама меня одного не пускает. Жаль, нет со мной братьев Измайловых!

Вон сидит на заборе мальчишка – весь черный. Нужно с ним познакомиться. Непременно я загорю, как он. Чего бы мне ни стоило!

Я стою в винограднике. Здорово, мы на даче! Скоро виноград поспеет. Мы будем есть его сколько хотим. Пока не наедимся. Папа меня так учил: «Ты берешь в руки кисть. Вот так, а другой рукой ягоды рвешь. И кладешь их в рот. Ты набираешь их полный рот. Как можно больше. Потом – раз! – надави зубами. Ты понял? Вот так едят виноград!» Каждый год он повторял: «Погоди. Пусть он только поспеет. Я покажу тебе, как это делается. Пусть он только поспеет!» – «Это замечательно!» – говорил я. «Еще бы! – говорил папа. – К тому же ты можешь его сушить на плоской крыше. Брезент расстели и суши. Зимой всех угостишь». Каждый год я собирался сушить. Но не сушил ни разу. В этот год я насушу два мешка, или три, или даже четыре…

Сейчас папа в городе, что же делать! У нашего папы работа. Он не может все время быть с нами. Приедет он только к вечеру. Я увижу издали поезд. Со всех ног я помчусь к калитке встретить его на дороге.

Я стою в винограднике. Скоро весь виноград поспеет, инжир поспеет, айва поспеет, гранаты поспеют… Я стих сочинил:

Мама ищет меня по саду. Она держит за руку Бобу. Вы слышите? Мама зовет меня.

Я иду маме навстречу.

Таким я не видел папу. И мама его не видала таким. Он шел странной походкой, весь в пыли, а в портфеле, в руках и во всех карманах – не сразу мы поняли, что это!

– Это редиска! – сказал я.

– Редиска?!

Зачем папе столько редиски?

Было чему удивиться!

Мы стоим на веранде и смотрим на папу. Он нас тоже видит. Кричит нам:

– Я был на базаре!

Он веселый. Машет портфелем. Редиска летит во все стороны.

Мой папа был пьяный.

Мы с мамой увидели.

– Что это значит? – кричит ему мама.

А папа – он был таким веселым! – прошел весь двор, прямо к двери сарая, открыл дверь и позвал быка.

Мама так испугалась! Еще бы! Тети Эли нет дома, ее мужа нету, они оба в городе – что же делать?

– Иди-ка сюда, – зовет папа быка.

Бык не идет.

– Эй, Алеша! – кричит ему папа.

Бык выглядывает из дверей.

– Алеша! Кому говорю!

Тогда бык пошел прямо к папе.

Он идет прямо к папе, а папа кричит и ногой топнул, и снова редиска попа́дала.

Бык спокойно подходит к папе. А папа к земле нагнулся. И собирает редиску.

Бык ждет, когда он поднимется.

– Эх, Алеша, Алеша, – говорит папа.

– Уходи! – кричит мама. – Скорей уходи! Пока он ест!

А папа – он даже не слышит и не думает уходить.

– Ешь, ешь, – говорит он Алеше.

Алеша ест с удовольствием.

– Теперь прогуляемся, – говорит папа. Он берет за один рог быка и тащит его прогуляться. Бык идет следом за папой.

Папа делал круги по двору. Бык шел за ним и ел редиску.

– Люблю лето, – говорил папа, – замечательное здесь лето. И солнце здесь замечательное. Но в Москву все же хочется. Я там родился… Там тоже есть солнце… конечно… но не в таком количестве…

– Ты же пьяный! – кричит ему мама.

– Сейчас я приду! – отвечает папа.

Я хочу бежать к папе. Но мама меня крепко держит за майку.

– Что он делает!!! – кричит мама.

А папа не слышит. Он ходит по кругу. Бык ходит за ним. Ест редиску. И слушает папу:

– Охота в Москву… Там зимой много снегу… А летом? Ну… летом там тоже тепло. Ну не так, как здесь… Это верно…

Бык смотрит на папу. Редиска вся кончилась.