— Нацу, хватит рисоваться! — с укором покосилась на него Лисанна и вновь подняла взгляд на Люси, беря в руки ее чумазые ладони. — Меня зовут Лисанна. Я подруга Нацу. А как зовут тебя?
— Люси, — слабо улыбнулась ей девушка. У нее были теплые руки. Такие же, как у Нацу. И добрый взгляд. Этого было достаточно, чтобы полностью довериться и ей тоже.
— Будем знакомы, Люси, — лицо пепельноволосой озарила очень нежная, почти материнская улыбка. Опустив взгляд на ее руки, она мягко притянула их к себе, рассматривая рану. — Твою рану нужно скорее обработать, Люси. Разрешишь?
— Да, пожалуйста, — доверительно кивнула она и перевела взгляд на Нацу. А тот лишь едва заметно кивнул ей.
— Я принесу лекарства. И чистую одежду для тебя, хорошо?
Аккуратно опустив ее ладони на диван порезом вверх, Лисанна спешно покинула квартиру, кивнув на прощание.
— Лисанна… нравится мне, — обратилась она к Нацу.
— Пожалуй, я не стану отучивать тебя озвучивать все свои мысли вслух, — Нацу приглушенно засмеялся, откидываясь на подушки. — Наверное, именно этого не хватает людям сейчас. Искренности.
Дверь снова открылась, слабо скрипнув. Люси снова заулыбалась, выглядывая из-за Нацу, ожидая увидеть там добрый взгляд Лисанны. Но внезапно наткнулась на что-то другое. На что-то холодное и твердое… Лицо этого человека было больше похоже на лица тех, кого она привыкла видеть в Убежище… То есть в Ночлеге, конечно же. Жителя этого лагеря в нем выдавали лишь отросшие темные волосы, торчащие совсем, как у Нацу. И одежда. Черная кожаная куртка, черные штаны и футболка. И пара длинных кинжалов на поясе.
— Это еще кто? — прищурившись, парень подошел ближе, вдруг останавливаясь на полпути, как вкопанный. — Твою мать, Нацу. Ты что, притащил в лагерь чужачку? Ладно в лагерь. К нам в дом!
— Остынь, Грей, — Нацу предупреждающе подскочил с дивана и встал между девушкой и брюнетом, скрестив руки на груди. — Ей нужна была помощь.
— Помощь? — то, с каким тоном он выплюнул это слово Нацу в лицо, Люси слышала впервые. Это было всего лишь одно слово. А ей показалось, будто на нее только что вылили ушат кислоты. — Покажи мне хоть одного человека, которому в этой дыре не нужна чья-то помощь. Да ты совсем охренел?
Обойдя его со стороны, Грей окинул весьма недружелюбным взглядом притихшую вдруг девушку. Один этот ледяной взгляд серых глаз заставил ее в одно мгновение почувствовать себя чужой здесь. Чем ниже спускался его подозрительный взгляд, тем быстрее по телу распространялся холодок. Приятный теплый свет вдруг показался ей тусклым, запах дерева слишком приторным. А собственная беспомощность и растерянность отвратительной.
— Если не хочешь, чтобы ночью нам перерезали глотки, отправь ее туда, где нашел. Или просто сдай в хорошие руки. Хотя быстрее было бы подкинуть соседям в коробке с ленточкой. И по частям, — договорив, он скривился. Все это время Люси смотрела на него снизу-вверх, сидя на диване. Но ей казалось, будто он презрительно взирал на нее с высоты второго этажа. Желудок неприятно сжало изнутри.
— Сдалась ей твоя глотка, — из голоса Нацу пропала вдруг вся мягкость и сдержанность. Теперь он буквально рычал, снова загораживая ее от брюнета. — Это и мой дом тоже, говнюк. И она останется здесь.
— Не будь идиотом, Нацу. И перестань подбирать на улицах всяких милых зверушек, ты уже не маленький мальчик. Присмотрись, вдруг у нее блохи.
Люси захотелось уйти отсюда, а в горле застрял какой-то горький ком, который она пыталась, но не могла проглотить. Но, когда она поднялась на ноги, успела заметить, как сзади на брюнета набрасывается взбешенная Лисанна и что есть сил лупит его кулаками по спине.
— Если у кого и блохи, Грей, то только у тебя! Отвали от нее, грубиян! — звонко кричала она, пока брюнет не обернулся и не схватил ее за руки, скривившись.
— Еще одна зверушка Нацу, которая вечно вертится под ногами, — фыркнул он и отпустил ее руки, отворачиваясь. — Плевать. Все равно Лексус ее завтра выставит. Я иду спать, — уже у лестницы он обернулся на Люси, и их взгляды встретились. Округлив глаза, он вновь заговорил, выделяя каждое слово. — И положу под подушку клинок. Не советую соваться ко мне, дикарка.
Когда он ушел, в комнате еще долго царило молчание. Люси не хотелось смотреть ни на Нацу, ни на Лисанну. Потому что ей не нравилось то, что из-за нее у них были сплошные проблемы. Но тонкие девичьи руки, что оплели ее за плечи, заставили ее поднять взгляд. Лисанна крепко прижимала ее к себе, а за ее плечом она видела Нацу, который… по-прежнему улыбался ей.
— Запоминай, Люси, — хохотнул он, беспечно закинув руки за голову. Будто ничего и не случилось только что. — То, что ты только что испытала называется ненависть. Но не переживай. Все испытывают именно ее, когда видят тупую рожу Грея.
— Я не хочу, чтобы из-за меня у вас были неприятности, — честно призналась Люси, а Лисанна сжала ее еще сильнее.
— Умей принимать помощь, — укоризненно шепнула ей пепельноволосая и отстранилась.
— Я… — начала Люси, но запнулась. Она не могла выразить словами то, что хотела сказать. Это сидело внутри нее, искало выход, но она не могла помочь ему выйти наружу. — Чувствую, что тоже должна сделать для вас что-то. Но пока не представляю, что именно.
— Для таких случаев есть универсальное слово, — улыбнулся Нацу, вновь падая на диван и широко зевая. — Спасибо. Просто говори это слово тем, кому хочешь выразить благодарность. Часто этого бывает достаточно.
— Что ж, — Люси выдохнула. И вместе с воздухом из нее вырвалась и часть напряжения. Очевидно, что этой ночью ей будет где остаться. Ее накормят и помогут залатать раны. И она примет эту помощь, заведомо решив для себя, что когда-нибудь обязательно поможет в ответ и им. Не зная, когда, при каких обстоятельствах и как… Но это обязательно случится.
— Спасибо.
========== Глава 2. Алые и шрам ==========
На втором этаже половицы скрипели еще хлеще, чем на первом. Было ощущение, что пол вот-вот провалится под тобой, и ты карикатурно упадешь на мягкий диван внизу. Хорошо бы, если на диван. Но для Люси сейчас каждая деталь, каждая мелочь казалась особенно важной. И все это находило в ней свой, особенный отклик.
Она даже задержалась на лестнице, пару раз вернувшись на ступеньку ниже, чтобы еще раз послушать особенно громкий и необычный звук. И лишь под тихий смешок Лисанны отправилась дальше, с любопытством озираясь по сторонам. На стенах, в деревянных рамках, висели вырезки из очень старых газет, маркером были начерчены какие-то даты. И Люси бесшумно шевелила губами, вычитывая случайные обрывки.
Если сначала она восприняла новые ощущение крайне враждебно, то теперь, немного привыкнув к ним и даже — благодаря Нацу — сумев утихомирить, она начала чутко прислушиваться к ним. Если раньше это было похоже на шум, гам и пугающий крик, разрывающий тебя изнутри… То и теперь все осталось так же, но с одной большой разницей — она начала различать в этом шуме фразы и голоса.
— Нацу, как истинный джентльмен, уступил тебе свою комнату, — оповестила Лисанна, открывая перед девушкой одну из двух дверей на втором этаже. Покосившись на вторую дверь, Люси сразу поняла, что там комната того злодея, который предлагал расчленить ее и подкинуть соседям.
В комнате Нацу на весь потолок раскинулась неоновая лента, горящая теплым желтым светом. Это первое, что привело Люси в состояние, когда в центре живота скопилось что-то приятное, а после сжималось и заставляло резко втягивать в себя воздух. А губы сами растягивались в улыбке. И взгляд… Его не хотелось отводить.
Но любопытство взяло верх, и она опустила его, уставившись на большую деревянную кровать, которая была подвешена к потолку. Постельное белье на ней небрежно сбилось в центр, заваленное подушками. И это была полная противоположность всего того, что она привыкла видеть. Подойдя ближе, она толкнула кровать, и та бесшумно покачнулась.
У противоположной стены, прямо на полу были свалены в кучу большие подушки и одеяла. А прямо над этим импровизированным мягким местом, на стене, аккуратно висели ножи и клинки разных форм и размеров. Это несколько выбивалось из общей картины, но заинтересовало ее ничуть не меньше.
