Открыв глаза и повернувшись набок, она увидела Грея. Он сидел на полу, привалившись спиной к груде холстов и бесстрастно водил карандашом по белой бумаге большого блокнота. И даже то, что их взгляды встретились, его нисколько не смутило. Он продолжал сосредоточенно рисовать.

— Который час? — хрипло спросила Люси, прочищая горло. Безумно хотелось пить. Но, зная Грея, если у него здесь и завалялось что-то, то спичку к этому лучше не подносить.

При виде его непривычно спокойных выразительных глаз, обрамленных густыми черными ресницами, она с содроганием вспомнила образы из своего видения. Что это было — чужие воспоминания или ужасный, дурной сон?

Конечно, она знала, что это было. Как и то, что так и не смогла сомкнуть пальцы.

— Понятия не имею, — беспечно пожал плечами Грей и продолжил рисовать, периодически заглядывая в ее лицо. И это так сильно ее разозлило!

— Можешь оставаться здесь и дальше, а я иду за Нацу! — вскочив на ноги, она чувствовала, что ее колотит от гнева его отношение ко всему происходящему. Но как только их взгляды встретились вновь — ее прямой и гневный и его спокойный и бесстрастный — она вспомнила ужасающие видения прошедшей ночи, и весь гнев сразу испарился. Она помнила его чувства, что тогда ощущались совсем как свои. Чувство абсолютной беспомощности и затопившей сердце несправедливости. Чувство потери и тупого гнева. Чувство всепоглощающего одиночества.

Ее пробрала дрожь, а вместе с ней пришло и осознание — она даже понятия не имеет, о чем он думает сейчас и что чувствует. Какие барьеры ставит внутри собственной души и что за ними скрывает.

Чтобы понять его, ей пришлось бы пережить то, чего она ни за что бы не пережила.

— Чего уставилась, куколка? — нахмурив брови, тихо и настороженно произнес он.

Он не помнил. Он не знал. Но почувствовал неладное.

— Ничего, — уже без капли гнева, тихо ответила она, застыв у лестницы. — Идем?

Она винила себя. Она была так не права, позволив себе вторгнуться в чужое сознание. Но тогда ее состояние было сравнимо с безумием. С агонией, с голосом в голове, который велел ей докопаться до сути. И она дала себе обещание впредь научиться посылать этот голос в задницу.

— Нет, — вдруг покачал головой Грей и наклонил ее, сделав в блокноте еще пару штрихов.

— Еще не рассвело? — догадалась Люси. Конечно, не смотря на паталогическую испорченность характера Грея, понятия о дружбе и чести у него явно имелись, как бы старательно он их не скрывал.

Ей так хотелось подойти к нему, сесть рядом и просто молча обнять.

Но она не была уверена, что он ее не оттолкнет.

— Верно, — сухо ответил Грей и откинул в сторону блокнот, перелистывая его на чистый листок, чтобы Люси не могла увидеть рисунок.

Как? Как он пережил столько потерь и не шагнул в толпу Светочей, просто чтобы больше не чувствовать? Просто, чтобы больше не было больно. Наверное, она поступила бы так. Потому что грудь все еще разрывало от пережитых эмоций другого человека. Она подумала, что у человеческого сердца есть какой-то лимит боли, который оно способно пережить. И Грей его уже исчерпал.

— Мне здесь нравится, — прислонившись спиной к стене и прикрыв глаза, она осела на пол. Ей просто нужно было что-то ему сказать.

— Претендуешь на мое любимое место, куколка? — она не видела его лица, но слышала, как он хмыкнул. — Как я уже говорил, в моей лодке только одно место.

— Я помню, — теперь уже понимающе улыбнулась она.

Сейчас она чувствовала, будто по ее телу провели линию — от макушки и до ног — разделившую ее на две равные части. Одну грело приятным теплом от предстоящей встречи с Нацу, и в то же время неприятно крутило от волнения за него. Вторая же будто пылала. И в центре бушующего пламени мелькали лишь фрагменты собственных и чужих чувств, перемешанных межу собой. А где-то на горизонте она видела серые грустные глаза и слышала хриплое «Люссссси…».

Рассвет наступил через час. Как только Грей откинул люк, она увидела, как последний силуэт Светоча растворяется в оранжевых лучах солнца.

Назад она практически бежала, не помня себя от волнения. По началу Грей ворчал на нее за это, но после и сам ускорил шаг. Что могло случится с Нацу за одну ночь? Да что угодно.

Сколько бы предостережений не донеслось до нее сзади, она все равно влетела в заброшенный храм первой. Ее встретила непроглядная темнота. Но больше всего пугала тишина.

— Нацу! — крикнула она, пока Грей сзади разжигал трубку неона.

— Эй, демоны, мы здесь! Все сюда! — передразнил ее Грей. Люси насупилась, но теперь уже шла рядом с ним, в круге света, внимательно смотря под ноги.

Он не отозвался на ее голос.

Почему он не отозвался?

— Надеюсь, выдержит, — бормотал себе под нос Грей, привязывая конец веревки, которую он нашел в своем укрытии, к ближайшей разрушенной колонне. Закончив, он подергал за бичевку, чтобы убедиться, что она держится.

Закинув ее в яму, он посветил вниз, но неон не доставал до дна. И Люси сводила с ума эта неизвестность.

— Как думаешь, может он уже нашел выход?

— Тогда он бы ждал нас здесь, — ответил Грей, и ей сложно было сказать, что он чувствовал сейчас — беспокойство или же безразличие.

Она волновалась. Волновалась, когда Грей скинул с плеч рюкзак, волновалась, когда он прикрепил неон к поясу и спрыгнул с уступа, хватаясь за веревку, волновалась и когда он поднял на нее взгляд.

— Подожди-ка меня на улице, куколка, без меня здесь будет темно и стра-ашно.

— Нет, — упрямо отрезала Люси и шагнула к краю пропасти. — Я иду с тобой.

— Нет, не идешь. А попробуешь, я разозлюсь и скину тебя за ногу вниз.

Люси замерла на мгновение, а после в ее голове что-то ярко и победоносно засветилось.

— Я бы и рада послушаться, — сжав губы в тонкую линию, ответила она. — Но мы же проголосовали, помнишь? Вы с Нацу оба проголосовали за то, что одну меня здесь оставлять нельзя.

— Это кто же научил тебя быть такой сучкой? — вдруг весело хмыкнул Грей, спускаясь чуть ниже и освобождая место для нее.

— Думаю, это был ты.

Слезать вниз по скользкой веревке оказалось сложнее, чем казалось со стороны. Поэтому, к своему стыду, она пару раз «уселась» пятой точкой на голову Грея, чем вызвала его недовольное, но тихое ворчание. Здесь любой, даже самый тихий звук, эхом отскакивал от стен и устремлялся в путешествие по руинам, ускоряясь и нехотя затихая. А воспаленное воображение уже вовсю рисовало в сгустившейся вокруг темноте чужое присутствие.

Если бы не Грей, она бы точно струсила.

Внизу оказалось невероятно влажно и липко. Воняло, и правда, как на помойке, и Люси с трудом сдерживала рвотные позывы.

Нацу здесь не было.

— Да где он, черт возьми? — сквозь зубы прошипел Грей, осматривалась. А в вытянутой руке он сжимал трубку неона — их единственный источник света.

— Не мог же он просто испариться, давай осмотримся! — нервно выдохнула Люси, чувствуя, как паника за друга застряла комом в горле. Даже просто представлять, что могло случиться с ним было нестерпимо больно.

Грей начал двигаться вперед, пытаясь нашарить рукой ближайшую стену, Люси сразу за ним. Нога вдруг застряла в чем-то вязком с чвакающим звуком, и она замешкалась, как вдруг где-то сбоку послышался посторонний приглушенный звук.

— Это Нацу! — воспряла духом она и на радостях высвободила ногу из плена. Но Грей рванул к ней и перехватил за запястье, предостерегающе округлив глаза.

— Или это не Нацу.

— И что, так и будем стоять и гадать, Нацу там или нет? — разозлилась она и выдернула руку из его плена.

С трудом разбирая дорогу, не помня себя от волнения и бешено колотящегося в груди сердца, она двигалась на звук. Полукруг неона сначала замер, а после двинулся за ней — значит Грей все-таки ее не бросил.

Оказалось, что яма имела округлую форму, а ее стены были выложены из камня, полностью покрытого плесенью. Когда звук повторился, Люси чуть сменила направление своего движения, перемещаясь вдоль стен, и только тогда наткнулась на проход. Наверняка, на него же наткнулся и Нацу ночью.