В санатории одно время объявился молодой мужчина, с обветренным, мужественным лицом. Он сразу ей понравился своим широким нравом, щедростью, веселыми рассказами о сибирских просторах и баснословных заработках. Якобы, за один сезон там можно заработать на хорошую машину или дом. Нина Ивановна одной из первых откликнулась на предложение весельчака провести с ним вечер в обмен на обещание устроить её мужа на денежное место. И Иван уступил настоянию жены, хотя
ему вовсе не хотелось менять место дежурного слесаря в фирме дальнобойщиков "Скания", куда незадолго до этого устроился.
Деньги на промыслах действительно многие зарабатывали большие, но только на основных работах, на непосредственной добыче нефти, и те, кто имел уже солидный северный стаж. Ивану, занятому на подсобных операциях, было далеко до них. И вахтовые сезоны затянулись. К тому же находились доброхоты, которые время от времени сообщали о легкомысленном поведении жены. А тут еще, как назло, незадолго до приезда мужа, этот художник подвернулся с сыном.
Пока Нина Ивановна доставала из тайника шкатулку с украшениями, её все больше тревожила невеселая мысль: уж не залетела ли дочь от Виктора? И что еще хуже - от городских парней, с которыми время от времени развлекалась? Пока Алина, млея от восторга, примеряла кольцо с рубином, Нина Ивановна внимательно присматривалась к дочери.
Ростом она уже давно обогнала её. Да и фигура далеко не подростка. Груди солидными, упрямыми холмиками выступали под плотно облегающей тело футболкой, широкие бедра резко контрастировали с узкой талией, подчеркивая её утонченную гибкость и придавая дополнительную соблазнительность девичьей фигуре. В лице явно проскальзывало что-то от Алексея. Дерзкий взгляд каким-то немыслимым образом уживался с детской непосредственностью. Но это только сейчас она разглядела, после новой встречи с Надеждиным. Ему уже скоро тридцать пять, а во взгляде сохранилась все та же юношеская озорная смешинка и непосредственность в общении. Словно время оказалось не властным над ним. Встретив его в профилактории, в ней не столько ожила прежняя любовь, сколько родилась новая.
Размышления Нины Ивановны прервала Алина. Она с горечью сообщила, что кольцо с рубином не подходит, свободно болтается на всех пальцах. И посетовала, что не сможет немедленно похвастаться им перед подругами. С надеждой спросила у матери:
--Но ты же мне его отдашь?
И когда мать согласно кивнула, выдержав паузу, не без иронии в голосе добавила:
--В память об отце.
Нина Ивановна пропустила эту двусмысленную колкость мимо ушей. Порывшись в шкатулке, достала золотую цепочку.
--Поносишь кольцо с камнем пока на цепочке. Подруги и так обзавидуются. А там, глядишь, и пальцы пополнеют.
Хотела вернуться к прерванному разговору о своих подозрениях, но Алину уже как ветром сдуло из комнаты. Подумала, может, это и к лучшему. А вдруг все эти её страхи напрасны?
* * *
Художник с сыном уехали в этот же день. Правда, Эмилю пришлось изрядно понервничать: его сын, как только узнал об отъезде, исчез и объявился, когда уже первые признаки вечерних сумерек ложились на землю. Алина прощально махала рукой, пока машина с семейством художника не скрылась за поворотом. Настроение у нее было отличное. Виктор признался ей в любви и обещал часто приезжать в их деревню.
Слово он сдержал. Несколько раз навещал девушку до начала учебного года в школе. И в последующие его приезды их связь только крепла. Виктор приезжал один, и они уже не прятались от Нины Ивановны, открыто жили вместе. Алина все порывалась рассказать любимому, что после неожиданного их с отцом отъезда, ей пришлось сделать аборт. Но мать запретила это делать категорически и посвятила во все премудрости отношений с парнями, чтобы исключить всякие новые неожиданности. Это окончательно сняло все ограничения в отношениях между молодыми. И Алина своей раскрепощенностью, похоже, все больше и больше нравилась Виктору. Во всяком случае, он не скупился на выражение чувств.
Впрочем, он оказался словоохотливым парнем и во всех других случаях. За семейными посиделками охотно делился свежими городскими сплетнями, в том числе и о своей семье. От него мать и дочь не без злорадства узнали о недомолвках, которые стали возникать между родителями Виктора с первого дня их приезда из деревни.
Встретила их неожиданное появление Ираида Марковна настороженно. Несмотря на поздний час у нее был гость. Еще с порога она предупредила мужа, что гость непростой. Губернатор области заглянул на минутку обсудить кое-какие производственные вопросы, но за разговорами не заметили, как пролетело время. И предупредила:
--Веди, Эмиль, себя прилично. Мы пьём чай.
В гостиной Бланк увидел молодого мужчину, который вальяжно развалился в кресле с его любимой чайной чашкой в руках. Пиджак с галстуком гостя валялся на диване, а рубашка на нем была расстегнута чуть ли не до пояса. Увидев Эмиля, губернатор несколько смутился. Стал торопливо приводить себя в порядок, одновременно поясняя ситуацию:
--Я у вас тут несколько задержался в гостях. Уж очень вкусный чай у Ираиды Марковны.
И уже, прощаясь, пожимая руку художника, с деловитой озабоченностью заявил:
--Ну, я, пожалуй, пойду. Все другие вопросы обсудим с вашей женой в следующий раз.
На том и расстались. А вскоре Бланку поступило предложение из столицы возглавить Всероссийскую комиссию по реставрации православных храмов в Северо-Западном регионе страны. А его жена получила новую должность руководителя областного департамента образования.
В ходе активного знакомства с кадрами системы образования Ираида Марковна заприметила в одном из отдаленных районов щеголеватого молодого специалиста педагогического колледжа, и после продолжительной беседы в гостиничном номере предложила ему возглавить учебный процесс в техникуме областного центра. А заодно игриво заявила, что ему во всех смыслах больше подходит имя Лев.
