– Хм… Экипаж, дама, городовой…

Все эти почти забытые слова привычно всплыли в голове.

– Где я? Кто я?

– Андрей! Андрейка! Сынок! Ты встал с кровати! Мать! Радость-то какая! Скорее! Иди сюда! – восторженно кричал мужчина, стоящий в дверях комнаты. За его спиной показалось заплаканное лицо красивой молодой женщины.

– Сынок! – всплеснула она руками.

– Отец, мама, – отозвалось в голове. – Значит, это не сон. Я в теле десятилетнего пацана, меня зовут Андрей, и передо мной мать и отец. Дела… Похоже, чудеса случаются. Спасибо, Амурский утёс, ты подарил мне новую жизнь, и клянусь, что я постараюсь прожить её, как говорил Павка Корчагин, так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…

После перенесённой в детстве тяжёлой и продолжительной болезни Андрей сильно изменился. Из хулиганистого, избалованного проказника он превратился в собранного, дисциплинированного гимназиста. Много читал, увлёкся историей России и Китая, упорно изучал языки. Немецкий и французский были обязательными, а на изучении китайского и маньчжурского настоял друг отца Вань.

Борясь с последствиями болезни, Андрей начал усиленно заниматься гимнастикой. Эти занятия не замедлили сказаться не только на здоровье, но и на физической форме. Видя такие перемены в сыне, отец не мог нарадоваться и, потакая его желанию, отдал в военную гимназию. В пятнадцать лет Андрей с отличием окончил её и был зачислен в Московский Кадетский Первый Павловский корпус. Уступив уговорам сына о дополнительных занятиях по стрельбе, сабельному бою и казацкой рукопашной борьбе, отец пригласил Василия Ивановича Федосова.

Хорунжий Федосов был известной личностью, особенно в казачьих кругах, а о его владении саблей ходили легенды. Ещё в молодости Федосов познакомился с польским гусаром[20]-забиякой и записным бретером[21]. Поговаривали, что он убил на дуэли какого-то важного господина. Учитывая происхождение и связи, ему заменили каторгу на поселение в Сибири.

Гусар изнывал от скуки, а молодой казак напоминал ему себя в юности, и он взялся за обучение Васьки Федосова воинской науке. Поляк оказался не только лихим рубакой, но и хорошим учителем, а молодой казак – способным и благодарным учеником.

Через несколько лет судьба разбросала их. Гусар, отбыв срок, вернулся на родину, а Федосов записался добровольцем на Дальний Восток, в сотню разведчиков-пластунов[22]. Дослужившись до чина хорунжего, он принял предложение Иннокентия Ивановича возглавить охрану экспедиции.

Полтора десятка лет пролетели как один день. Подошло время отставки. Семьёй он не обзавёлся, и предложение командира переехать в Москву и заняться обучением младшего Лопатина казацкой науке принял с суровым достоинством.

Окружающие не догадывались, что Федосов тянет с отставкой не из служебного рвения. У него давненько пошаливало здоровье. Уже пару лет как он хотел бы уйти в отставку, но всё пыжился и крепился, правдами и неправдами цепляясь за службу. Настоящая причина крылась в другом – ехать было некуда. Ещё в юности у него не заладились отношения с родственниками. Произошла крупная ссора с отцом. Тогда, в горячке спора, он поклялся, что никогда не вернётся в отчий дом. Отец давно умер, но фамильное федосовское упрямство не позволяло ему вернуться в родную станицу. И когда подошло время оставить службу, он впал в раздумья, где приклонить голову на старости лет. Поступившее от Лопатина предложение стать военным наставником его сыну он встретил с облегчением и искренней благодарностью.

Ветеран подошёл к делу основательно.

Несмотря на малый возраст барчука, гонял его, как казака-новобранца. Неудивительно, что к девятнадцати годам его воспитанник не только превосходил сокурсников по выносливости и физической форме, но и мог дать отпор и опытным служакам, особенно в сабельном бою.

Среднего роста, жилистый, он отличался стремительностью и цепкостью рук, а ежедневные тренировки в стрельбе из револьвера позволили добиться поразительных результатов. С тридцати шагов, по заказу, он попадал в любую половинку игральной карты. А уж из подаренного дедом штучного карабина германской фирмы «Браунинг» мог на равных соревноваться с самим хорунжим.

Всё свободное от учебы время Андрей проводил со старым казаком. Федосов снисходительно называл подопечного Андрюхой и безжалостно гонял его, вбивая в смышлёную голову воспитанника казацкую науку.

– Чтобы мозги жиром не заплывали, – любил говаривать ветеран, наблюдая, как Андрюха бегает по манежу с мешком песка за плечами.

С годами песка в мешке становилось больше, а бег подопечного дольше. Особенно доставалось во время летних поездок к деду. Ежедневные физические занятия верховой ездой, казацкая крутка шашками, фехтование на польских саблях, метание ножей, стрельба – вот неполный перечень того, что приходилось выполнять Андрею.

За год до окончания кадетского корпуса с ним приключилась занятная история. Юнкеров на месяц распустили по домам. Отец был занят. Сидеть летом в пыльной Москве не хотелось, и Андрей с Федосовым поехали к деду, гусарскому бригадиру в отставке. Дед владел небольшим поместьем под Тулой.

Старик был общительным и хлебосольным, поэтому у него постоянно кто-то гостил. Вот и в тот раз к нему приехал бывший сослуживец, и не один, а с младшим сыном. Молодой человек только что окончил кадетский корпус, получил первый офицерский чин и готовился к службе в гвардии.

Старые друзья, «набросив на грудь» коньячку, решили померяться удалью. Заспорили, кто лучше стреляет. В десяти саженях от стола в землю воткнули деревянные шесты и повесили на них глиняные горшки. Принесли два самовзводных револьвера. Совмещая дегустацию «Шустовского»[23] с состязанием в стрельбе, стали палить по мишеням, но скоро им это надоело, и они начали искать новую забаву. Дед предложил провести соревнование по стрельбе между сыном гостя и своим внуком. Гость живо согласился. Он был уверен в результате и честно предупредил, что его сын неоднократно брал призы за стрельбу из револьвера. Это только подогрело старого гусара. Торжественно расправив усы, он выдал пафосную тираду:

– Если твой сын выиграет, то урона чести моему внуку не будет, а если Андрей победит, то вкус победы ему в будущем не повредит.

На том и порешили… В качестве приза дед выставил охотничий карабин с цейсовским[24] оптическим прицелом, недавно привезённый ему из Германии.

Молодой офицер решил дать Андрею фору, но тот отказался. Более того, предложил увеличить дистанцию стрельбы до пятнадцати саженей[25]. Для данных револьверов это было предельное расстояние.

Гостю было жаль юнкера, но отказ от состязания мог нанести урон его собственной чести, и он принял условия.

Вешки установили на оговоренную дистанцию и повесили на них горшки.

Кинули жребий. Первым выпало стрелять гостю. Расстреляв барабан, он с удовлетворением опустил ствол. Все пять выстрелов попали в цель.

Настал черед Андрея. Но он так же уверенно поразил все мишени.

Азарт охватил уже прилично набравшихся спорщиков. Чтобы усложнить задачу, решили на горшки поставить водочные рюмки. Победителем считался тот, кто сначала собьёт все рюмки, а только за тем уже сами горшки. Если стрелок прежде рюмок разобьёт горшок, он должен прекратить стрельбу.

Корнет снова стрелял первым. Удачно сбив две рюмки, он расслабился, рука дрогнула, и очередной выстрел вместо рюмки разнёс горшок, на котором она стояла.

Настала очередь Андрея. Он попросил у своего визави второй револьвер. Зарядил оба и, взяв по пистолету в каждую руку, посмотрел на деда.