Ни о том, ни о другом говорить Череста она не стала. Иначе он просто отберет аптечку, из лучших побуждений, конечно, а в рабочие кварталы она отправится в сопровождении армии… вернее, никуда не отправится. Она будет надежно заперта в надежном месте, а по адресу, где, возможно, скрывается доктор Воркеи, отправится та самая армия. Которая либо растворится без следа, либо спровоцирует беспорядки и мятеж. В любом случае доктора она не найдет.

- Ну что, давайте попробуем? – Кристина неуверенно посмотрела на шприц, лежащий на столе. В нем золотилось несколько миллилитров жидкости, которая стоила дороже, чем если бы она просто налила в шприц расплавленное золото. К тому же, был шанс превратиться в овощ. Пусть небольшой, но был. Зато, при удаче, она получит ответ на мучающие ее вопросы.

 Что изобрел доктор?

 Кто такой Спектр?

 Где доктор прячется?

 Зачем Спектр хочет ее убить?

 Э-эх!

 Кристина глубоко вздохнула. Перетянула плечо узким кожаным ремнем. Несколько раз сжала-разжала кулак. Щелкнула себя по вздувшейся в изгибе локтя синеватой вене.

 Посмотрела на напряженных Мюрелло и Гримодана:

 - До встречи завтра.

 Церебрин-7 вырубал человека минимум на сутки.

 Острая игла впилась в кожу. Жидкость в шприце окрасилась темным облачком крови, а потом поршень медленно ввел ее в вену.

 Кристина перевела дыхание и легла на кровать. В молодости она такими вещами не баловалась – разве что пару раз – и вот, на старости лет, в двадцать пять, сама по доброй воле вогнала в себя наркотик.

 Так, ладно. Что там рекомендуют? Закрыть глаза и думать об Англии... в смысле, о вопросе, ответ на который хочешь получить? Черт, у нее много вопросов!

 Кто такой Спектр, где прячется доктор, что он придумал… А правда, что мог придумать доктор, специализирующийся по металлам и сплавам? И как вообще называется такой ученый? Металлург? Или металлург – это рабочий на заводе, который плавит металл? И разве может металл быть таким уж важным? Вернее, может, конечно, но в больших количествах, вроде оружейной стали или брони. А в маленьких? Небольших, совсем крошечных? Может? Или нет?

 Вопросы, вопросы, вопросы… Они закружились в голове Кристины как… как стаи лебедей. Почему лебедей? Ах, да, потому что у лебедей изогнутые шеи. Поэтому они похожи на двойки. А двойки похожи на вопросительные знаки, они ведь тоже изогнуты. Надо же, как просто…

 Стоп. Не то. Металл. Какой металл будет важен в относительно небольших количествах? Глупая девчонка, ты же это учила.

 Уран. Плутон. Металлы, из которых можно сделать атомные бомбы. Атомные бомбы. Это такое оружие, которое приносит пользу тем, что не применяется. Оно просто есть и поэтому на его владельца не нападут.

 Правильно?

 Неправильно. Не Плутон, а плутоний. Плутоний – это металл, а Плутон – планета. Которая летает в космосе, далеко-далеко, маленькая-маленькая. Поэтому Плутон больше не планета. Ее лишили звания планеты. Теперь Плутон – карликовая планета. А чем карликовая планета отличается от обычной планеты? Наверное, тем же, чем лейтенант – от генерал-лейтенанта… Стоп. Плутон тут ни при чем. Или при чем? Плутоний. Атомная бомба. Средство от нападения на страну. Или средство нападения на страну? Никто не поверит, что атомная бомба так опасна, если не продемонстрировать ее мощь… А как ее продемонстрируешь, если в безлюдном месте ее взрыва никто не увидит, а взрывать ее в людном месте – себе дороже. Снять на кинопленку? А здесь есть кинопленка? А Плутон здесь есть? Или нет? Или есть, но еще не открыт?

 Доктор Воркеи создал атомную бомбу? Или атомную электростанцию? При чем тут атомная электростанция? В Чернобыле была такая, она взорвалась. Но здесь нет Чернобыля… Он был в СССР. СССР здесь тоже нет…

 При чем здесь СССР? Да, ведь еще США были. Или не были? Где были? На Земле? Или где-то еще? А если где-то еще – то где? И почему этот вопрос кажется таким важным? Хотя и СССР - тоже важно. Потому что она хочет – как СССР. Как в СССР? Нет, как СССР. Или как США. Неважно. Главное – первой… Главное – успеть первой…

 Перед глазами Кристины упала чернота с отчетливым звуком выключившегося телевизора.

 Кристина открыла глаза. Перед ними плавали мутные встревоженные пятна, превращающиеся в лица Мюрелло и Гримодана и расплывающиеся обратно в пятна.

 - С вами все в порядке?

 Все ли с ней в порядке? Да она никогда не была в таком порядке! Мозг работал на все сто, сто один, сто сорок шесть процентов, любой приходящий в голову вопрос тут же обрабатывался с точностью, недостижимой даже для суперкомпьютеров, после чего выдавался совершенно четкий и логичный ответ. Которым хотелось тут же поделиться с окружающими.

 - Шерлок Холмс был сволочью, - сказала Кристина.

Ей казалось, что это просто необходимо донести до окружающих, до всех знакомых, до всего мира. Ну или хотя бы до Мюрелло и Гримодана. Девушка села на кровати:

- Как делал Холмс? Он смотрел на человека и говорил: «Вы маляр!» Человек: «Ух ты, действительно, как вы догадались!» Холмс: «Так у вас пятно краски на левом локте». Читатель: «Погодите-ка, а вдруг он просто дотронулся до окрашенной двери? Или решил самостоятельно покрасить себе забор? Не верю!» Как глумились и издевались над Холмсом в пародиях, если бы вы только знали. А Холмс был сволочью. Он просто не рассказывал всей цепочки своих рассуждений. Потому что она была бы слишком длинной, да и объяснить всю нить его рассуждений простому человеку было бы слишком сложно…

ТЕПЕРЬ Кристина понимала это абсолютно точно. Когда, пусть и на несколько минут, но ей с помощью волшебной ампулы удалось разогнать мозг до предельной скорости. Она помнила это восхитительное чувство, когда на свете для тебя НЕТ загадок, когда на любой вопрос ты тут же получаешь совершенно четкий и логичный ответ. А Холмс в таком режиме жил постоянно. Неудивительно, что он был таким раздражительным и вообще неприятным типом: ведь с его точки зрения ему постоянно приходилось общаться с умственно отсталыми. Или абсолютно трезвому – общаться только с пьяными. Постоянно находиться в состоянии кнурда, как командор Ваймс, ведь для него окружающие тоже – постоянно в легком подпитии, и, кстати, он тоже был раздражительным типом.

- Все думают, что Холмс на самом деле определил профессию человека по пятну краски или мозоли на левом мизинце. Черта с два! – выкрикнула Кристина, пружины кровати скрипнули, - Холмс никогда не ошибался, потому что он анализировал не пятна и мозоли. Он анализировал ВСЁ! Понимаете? Всё. От прически и цвета волос до походки и звука шагов. Причем чуть ли не мгновенно. А «пятно краски» - это то, что он рассказывал внимающему Ватсону, то, что, по мнению Холмса, смогут уяснить все эти окружающие его недалекие люди своими куцыми мозгами. Он просто ВИДЕЛ, что перед ним - маляр, как мы сразу опознаем лису и не спутаем ее с собакой. А попробуйте объяснить, как вы поняли, что это лиса? То-то. Вроде и лап четыре, и собаки бывают рыжие, и даже белый кончик на хвосте у них встречается. Но вы всегда четко скажете – это лиса, а это собака. Только с белым кончиком хвоста. Так и для Холмса пятно краски у этого человека – признак маляра, точно такое же пятно у другого – признак скупердяя, который сам красит забор, вместо того, чтобы нанять человека, а у третьего – улика, доказывающая, что перед нами убийца. Теперь понимаете?

Она торжествующе посмотрела на двух озадаченных мужчин и внезапно почувствовала, что ее опять клонит в сон.

Гримодан и Мюрелло посмотрели на рухнувшую на подушку девушку. Ничего такого странного в ее поведении не было: одно из побочных эффектов церебрина-7. Принявший его отключался на сутки, но при этом мог проснуться в середине, чтобы донести до ближайших слушателей некую истину, которая открылась ему в процессе ускоренной работы мозга. Чаще всего – какую-нибудь бесполезную информацию. Пусть и совершенно верную и логичную. Вопрос был в другом…