Брат почти без чувств лежал в углу комнатки на бойцовском мате.

После пережитого перепития он очень страдал и, видимо поэтому, тихо стонал. Пытка холодным душем, которую я ему устроила, немного вернула его к жизни. Во всяком случае, хорошенько взбодрила. На голове у него сохла мокрая салфетка. И весь он был как эта мокрая тряпка – безвольный и жалкий.

Тем временем Сеня колдовал над бутылками и закусками – в этом он был, безусловно, мастак. Благодаря его навыкам и обширным знаниям в народной науке под название «Похмелье», наш новый знакомый постепенно приходил в себя.

Что с ним произошло накануне, он вразумительно так и не смог нам рассказать. Рваная нить его воспоминаний заканчивалась на том моменте, когда он вместе с Янычем, обмыв балансировку приступил к тосту за надежные тормозные колодки.

Дальше – туман и провал в памяти.

Между тем Вадим не переставал доставать его вопросами:

– Скажи мне на милость, почему ты спал сидя голым в душе?

На что тихим и усталым голосом отвечал ему брат:

–Объясняю. Спал, потому, что устал. Сидя, потому, что спать сидя, согласись всё же удобнее, чем стоя. А голым, потому, что это душ. Там положено раздеваться.

– А что – логично. – Деловито разливая коньяк, заметил Сеня.

– В общем-то, да, логично. – Согласился Вадим. – Но ты же не пьешь! Во всяком случае, столько. В конце концов, ты мог принять меры определенные предосторожности…

Но тот, видно, не слушая его, пробубнил себе под нос:

– Не пил. И не буду пить.

– Не зарекайся, тьфу- тьфу- тьфу! – заметил Сеня, протягивая ему стопочку. – Прими. Полегчает, милый. Такое пережить! Это всё Яныч, говнюк со своей паленой водярой. Жлоб конченный. Так напоить и бросить беспомощного человека в чужом доме. И где!

– Кстати, почему в моем душе?

Брат даже вздрогнул, когда я посмотрела в его сторону.

– Не знаю…Правда… Помню только, я захотел освежиться. Но у них мойка была занята. Кажется поэтому. Не помню. Я настаивал, хотел под душ немедленно… Вот меня и отвели. Раздели и бросили.

–Документы на месте? – Спросил его Вадим.

– Всё со мною. В барсетке.

– А где машина?

– Во дворе стоит. Ты что, Вадик! – Тот даже приподнялся на локтях, но тут же рухнул обратно.

– Нет, дорогой. Там стоит моя машина. Ты видел номера?

– Не может быть!

Все переглянулись:

– В мастерскую! – Дружно сказали мы с Сеней.

– Яныч за рупь мать готов удавить, а тут у него в руках, в его гараже на шару такая тачка оказалась. И без хозяина. Почти без хозяина! Разберет, как пить дать, разберет на запчасти или что стырит. К его липким рукам всегда что-нибудь пристает. Были уже случаи, когда люди продавали ему машины за гроши. Он умеет подловить на горячем.

– Не спешите. Надо подумать. – Это уже Вадим. – Говорите, был ранее в подобном замечен? Кстати, а кто такой Цика?

– О! Ты, брат, хватил. – Оживился Сеня. – Его имя надо произносить шепотом и на полусогнутых. Это местный авторитет. Ещё из той, старой гвардии. А был когда–то ментом. У них все мужики в семье шли по этой линии. Сколько было Цикиных , все мусора или чекисты, ещё с революции. Без их ведома ничего в нашем районе не должно было происходить. Что чихнешь, что пернешь – доложат. Если Ян его ругал, значит, Цика не слышал, но успел где-то сильно наступить на его любимую мозоль.

– Что делать – то будем?

– Для начала думать. У тебя есть лист бумаги и карандаш? Неси. – У Сени явно прорезался талант аналитика. – Так что будем искать, Вадим?

– Машину. Такой же марки и цвета. Это наши корпоративные номера. Цвет машины тоже. В нашей компании их три – моя, моего менеджера и моего компаньона, то есть брата. Всё. Насколько мне известно, менеджер в Канаде, компаньон – в Европе. Был. Оказывается, он здесь. – Кивок в угол комнаты. Оттуда донесся слабый стон.

К больному на всю голову, брату – компаньону поспешил сердобольный Сеня со стопочкой в одной руке и огурчиком, ловко наколотым на вилку в другой.

– Прими ещё, родимый, полегчает. А сейчас ну-ка давай рассольчику. Дарья, плесни–ка свеженького в кружку. Нас, мужиков, жалеть надо, нас лелеять следует, а не так как ты, из шланга! Куда не следует…Ничего! И не таких вычухивали. Не боись!

Сеня, умница, сумел–таки привести в чувство нового гостя. Через час он уже сидел, потом встал самостоятельно. Но всё равно было видно, что без посторонней помощи ему ещё очень тяжко.

Я поручила Сенечке довести мужика до нормальной кондиции в срок минимум до утра. Вадим наше доверие подтвердил хрустящей купюрой – на непредвиденные расходы в деле излечения брата от явно алкогольного отравления. Погрузив на себя его почти безжизненное тело, Сеня грузно спустился по крутой лестнице (как она выдержала, бедняжка!) и бережно, но крепко поддерживая его за плечи, фактически переволок мужика к себе во двор, вернее в свою любимую беседку – поистине райское место.

Всё, теперь я была спокойна. Завтра утром нам вернут брата – компаньона в целости и сохранности, свеженьким и трезвым.

Однако, спустя минут десять, по – видимому, обнаружив чужого дядьку в беседке и приняв его за очередного собутыльника её благоверного (что в принципе соответствовало действительности), последняя Сенина сожительница, которая как и все предыдущие, считала себя его женой, подняла крик на всю улицу. Сеня в ответ что-то прорычал. Та не унималась.

Послышался грохот тазиков и ещё чего-то железного, потом звон разбитого стекла.

Лениво залаяла собака, которая уже привыкла к разборкам хозяев. Вернее – крику очередной и, судя по всему, временной хозяйки. На её собачьей памяти это была уже третья женщина в доме. Покричит и смирится. Или уйдет, как и все предыдущие. Придет другая.

Спустя четверть часа к соседскому дому подъехала машина такси, хлопнули дверцы, и стало тихо. Сеня и брат отбыли в неизвестном направлении. Вполне вероятно – в сторону лодочных гаражей, к берегу моря.

Тем временем я решила учинить допрос своему новому знакомому. Для этого не стала ходить вокруг да около, а спросила в лоб:

–Ты мне объясни, что намерен искать.

– Честно?

– Хотя бы наполовину, чтобы я поняла.

Для пущей убедительности я крепко уперла свои кулачки в щуплые бока и стала надвигаться на него всей своей 45-килограммовой массой. Смешная, право.

– С чего начнем? – Он даже немного растерялся от моего натиска.

– Не тяни. Начинай с начала. Вечер теплый, долгий, спешить до вторника никуда не надо. Спать не охота.

Он почему-то улыбнулся:

– Когда ночью двое взрослых людей не хотят спать, они занимаются… Сама знаешь чем.

– Да ты, оказывается, пошляк! Не ожидала… Короче, не заговаривай зубы! Нечего отвлекаться. Рассказывай всё! Начинать можешь хоть с конца, хоть с середины – я пойму. Главное, рассказывай, я должна знать, что происходит вокруг меня, что ты собрался искать. Иначе – выметайся ко всем чертям!

Он закурил, откинулся на кресле и стал внимательно, изучающе разглядывать меня, слегка прищурив глаза.

«Сейчас начнет гнать пургу. Наверное, про какие-нибудь долги или про наследство. Ну-ну, трави».

Вадим, как будто прочитав мои мысли, гася сигарету в пепельнице, произнес:

– Хорошо. Согласен. Если ты будешь мне помогать, то имеешь право знать что я намерен искать. Речь идет о наследии.

Он именно так торжественно и сказал «О наследии!..». И опять замолчал. Я ждала.

– Давай вспомним историю. Как ты относишься к белогвардейцам и казакам?

– Которые против красных?

– Они самые.

Помолчав, я ответила, гладя на кончики своих пальцев, как будто внимательно разглядывая несуществующий маникюр:

– Я никого не оправдываю и никого не осуждаю. Ещё неизвестно каких бы мы дров наломали, живи в те годы. Хотя, в последнее время появилось много разных толкований истории. У каждого деятеля – своё. Думаю, что правильнее было бы судить поступки по их мотивам и последствиям.