На четвертом курсе уже на государственных экзаменах, остается последний экзамен и какой, как вы думаете – естественно аэродинамика. Перед днем сдачи после самоподготовки идем мы строем на обед. Навстречу начальник училища генерал-майор авиации Меняйленко, отдаем ему как положено строем честь, он останавливает строй и обращается к нам с пламенной речью. Типа «сынки» только на вас вся надежда. Оказывается, не знаю, как оно правильно называется, в общем, кооператив ресторанных предприятий Тамбова подводит итоги чего-то там и требует прислать им для поддержки женского коллектива мужчин, то бишь нас. Все остальные курсы или слишком малы для этого или летают, а мы самые как говорится, боеготовые. На наши слабые возражения, вроде того, что у нас завтра госэкзамен, генерал оказался непреклонен. В Тамбове на таких мероприятиях мы были постоянными гостями, и это было основным местом, где местные девушки искали в качестве мужей будущих офицеров. По окончании училища процентов, наверное, двадцать наших ребят обрели своих половинок. А где еще офицеру познакомиться со своей будущей женой, за Полярным кругом или на какой-нибудь занюханной и богом забытой точке, где кроме аэродрома и медведей нет больше ничего. Так что города Советского Союза, где были расположены военные училища, сплошь и рядом были населены родственниками выпускников этих училищ.
В общем, пошли мы на тот женский банкет и не пожалели. Дело в том, что после официальной части, как полагается, была неофициальная, то есть фуршет, танцы и все остальное. Столы надо признать ломились от такой вкуснятины, которую мы ни разу не видели. Девушки тоже были все как на подбор, румяные да смелые. Наш ротный, когда увидел, что творится на столах, просто ошалел. Он не знал, что с нами делать. Ведь через пару недель мы тоже станем офицерами, и напрямую запрещать нам что-либо он уже не мог, да и представители этого самого женского кооператива ему бы не позволили. В общем, погуляли мы классно, все остались довольны и мальчики и девочки, кроме разве что ротного. До казармы добрались без происшествий, а о том, что завтра у нас госэкзамен по аэродинамике как-то уже и не думалось, не до того было. На следующий день на экзамене нам аукнулись и напитки все и закуски вкуснейшие (прямо как у Швейка – клизма после обжорства). Голова была не готова не только сдавать экзамен, но и просто думать. Получил в результате я опять очередную тройку по аэродинамике. Единственная тройка в дипломе, наверное, это судьба (а Варвары Никифоровны рядом на этот раз уже не было – это я о моем аттестате зрелости).
Так вот возвращаюсь немного назад на первый курс. Едем мы в свой первый курсантский отпуск в купе поезда Тамбов-Москва, как положено, отмечаем окончание первого семестра и свой первый отпуск. Москвичей на нашем курсе было больше всего, наверно человек тридцать не меньше. С нами едет в одном купе такой очень своеобразный парень ни на кого из нас не похожий – Юра Хованский. Дело в том, что Юра не имел друзей, не пил, в компаниях ни в каких замечен не был, и к тому же клал последнее здоровье только на учебу. Я сам не слышал, но говорят, что он заявил, что через несколько лет после окончания училища типа он сюда вернется и будет командиром местного полка. И знаете, он сдержал свое слово, окончил училище с красным дипломом, вернулся через несколько лет в Тамбов и стал командиром полка. Так вот этот Юра сидел и смотрел на все то безобразие, которое мы учинили в купе, а потом и говорит: «Наливайте и мне, чтобы вам меньше досталось». Вот это я сам лично слышал и помню. Короче Юра стал таким же, как и мы все.
Поезд наш пришел в столицу очень рано, часов в семь. Вываливается вся эта полупьяная толпа на перрон, и что я вижу – стоит на перроне моя мама и встречает меня. Вот откуда она узнала, что я приеду в этот день и в это время в отпуск, если я ничего родителям не сообщал. Мобильных телефонов и интернета тогда и в помине не было. Даже узнать расписание поездов и то была проблема. Но факт остается фактом, меня встречала моя мама на вокзале и почти у самого нашего вагона. Я понимаю, что вам верится с трудом, но это исторический факт. Мне было так перед ней неудобно, что я такой полупьяный появился. Мы взяли с ней такси и поехали домой. Жили мы тогда в Перерве в частном доме. В те времена это был такой захолустный район города Москвы, на самой окраине. Москвой наша деревня стала называться только в 1957 году, а до этого была Московская область, недалеко от г.Люблино. У меня в паспорте официально зарегистрировано место моего рождения город Люблино, Московской области. Когда я показываю паспорт, все удивляются и спрашивают, а где это находится?
Деревня Перерва название свое получила от слова прервать, перервать. Для отражения набегов врагов на юге на берегу реки Москвы напротив села Коломенское был построен монастырь, получивший название Николо-Перервинский монастырь.
Николо-Перервинский монастырь, источник – https://im0-tub-ru.yandex.net/i?id=e7df30feaa5b6158a9294b86c73cd07d-l&n=33&w=960&h=746&q=60
На Руси издревле монастыри становились крепостями, вокруг которых организовывалась оборона от различных врагов. Мы часто в детстве пытались лазить по монастырским стенам, и все время искали подвалы, в которых по преданию находился вход в подземный туннель, проходящий из Кремля под Москвой-рекой. В этом подземном ходе по нашему убеждению была спрятана библиотека Ивана Грозного. Книги нас конечно в те времена волновали мало, мы искали сундуки с драгоценностями. Между прочим, кладов в тех местах было спрятано немало. До революции там жили вполне зажиточные люди. Однажды, когда я учился где-то в классе 5-6-ом, меня позвал мой отец, вернувшийся с поисков каких-нибудь полезных вещей из разрушенных бараков. Имел он очень загадочный вид, говорит, что нашел клад и показал мне банку, похожую на современную банку от кофе или какао. Мы ее открыли и увидели, что она битком набита скрученными в плотный рулон какими-то бумагами. Оказалось, что какой-то купец или торговец спрятал в ней накопленные старинные бумажные деньги. Я стал их сортировать и подсчитывать найденный капитал. Там в общей сложности находилось более 100 штук пятисотрублевок с изображением с одной стороны Петра Первого, с другой – Екатерины Второй. Также очень много купюр другого достоинства. Всего денег было на сумму около одного миллиона рублей. Отец не смог скрыть своего разочарования. Он надеялся, что нашел реальный клад с облигациями или еще с чем-то более весомым, чем старинные деньги. Я же был счастлив и с этого момента увлекся нумизматикой. Менял свои бумажные деньги на толкучке в парке Горького на старинные и иностранные монеты. Увлечение мое длилось до самого поступления в училище. Потом я бездарно их все роздал и раздарил знакомым и друзьям.
Мой первый курсантский отпуск запомнился мне несколькими яркими моментами. Рядом с нашим домом проходила железная дорога, и находилось тепловозное депо, в котором машинистом тепловоза работал мой отец. Мама знала наизусть все тепловозные гудки и после того как мы с ней приехали с вокзала и она меня накормила, она услышала гудок отцовского тепловоза. Я пошел к нему в депо, зная, что ему будет очень приятно показать всем своего сына курсанта. Так и получилось, нашел я его тепловоз, залез к нему в кабину и он очень довольный, красовался перед своим помощником, которого я тоже хорошо знал, так как не раз вместе с ним и отцом ездили на рыбалку. Должен сказать, что отец, с какого-то момента стал действительно мной гордиться. Еще бы – сам он из глухой деревни в Калужской области. Сразу после войны приехал в Москву, поступил в железнодорожное училище, потом в техникум (в котором я с ним вместе готовился к зачетам, он смотрел по схемам, а я читал по книге – куда бегут сигналы). Прошел весь путь от кочегара паровоза до машиниста тепловоза. А сын стал военным летчиком, а потом и командиром полка.
