— Ты можешь трогать меня, Гарри… — тихо произнёс он, в какой-то момент совсем забывшись в этих ласках, представляя его руки на своём теле, с неожиданным презрением понимая, что сейчас Гарри рядом. Что это правда, и он действительно может дотронуться до него. Как глупо… — Как глупо, — повторил он свою мысль, — представлять тебя, когда ты так близко… Мне будет приятно…
— Сам… Пока сам, Драко… — хрипло сказал в ответ Гарри. — Сделай так, как я прошу… Сделай себе хорошо…
— Развратный, испорченный Поттер! — рассмеялся Драко, возвращая себе игривость, выгибаясь, демонстрируя себя. Но не стал больше дразниться. Его запястье выгибалось под невероятным углом, он уже тремя пальцами растягивал себя, понимая, что он уже давно готов. Что и без растяжки был готов принять в себя Гарри, несмотря на любую боль. Что эта прелюдия нужна лишь мужчине, который сейчас смотрит на него, пожирает глазами, но отчего-то так и не притрагивается.
— Ты думал обо мне? Драко, ты представлял меня?
— Да… Да, Гарри, я думал об этом. Много. Я…
— Покажи мне, как ты трогаешь себя в своей спальне за закрытыми шторами…
— Нет так, Гарри… Я не делал этого так…
Драко услышал настоящее рычание оттуда, где расположился Поттер. Было что-то сверхъестественное в этом звуке, пугающее и пробирающее до костей. Настолько потусторонним, почти мистическим было это рычание, что Малфой не мог поверить своим ощущениям, он открыл глаза, приподнимаясь на локте, тут же бросая своё занятие. Поттер смотрел на него чёрными провалами глаз, и в этом освещении казался похожим на зверя. Но это почему-то не испугало Драко сильнее, наоборот, словно потянуло из его души ту ниточку, что связывала его искренние эмоции, давая им окончательную свободу.
— Малфой…
— Помоги мне… Я хочу тебя, хочу, мне не нужны эти игры, мне нужен ты, Гарри…
— Продолжай, просто… Я боюсь, что сделаю тебе больно, не имея ни капли терпения…
Гарри кивнул и выпрямился на постели, давая понять, что сдерживает себя по своей причине, пусть незначительной для Драко, но важной для него самого.
Малфой опустился на подушку снова, теперь действуя более резко и уверенно. Он снова погрузил в себя пальцы, с трудом проталкивая мизинец. Потом повернулся на бок, заводя вторую руку за спину, помогая себе сзади, оттягивая ягодицу, дразня нежную кожу вокруг пальцев. Он лежал практически в позе эмбриона, стараясь проворачивать руку между своих бёдер, заставляя мышцы раскрыться сильнее, а потом громко, на грани сорванного голоса простонал, когда почувствовал, что палец Гарри присоединяется к его, растягивая глубже, чем он сам мог дотянуться. Хрип за спиной дал понять, что Поттер лёг за ним, его рука дрожала, а толчки пальца были жёсткими, рваными, почти болезненными. Драко содрогнулся от понимания, что в нём впервые в жизни пять пальцев. Но долго это не продлилось, его руку свело судорогой, он всхлипнул, зажимая её между своих бёдер, освобождая вход рефлекторно, и Гарри тут же заменил его пальцы своими.
— Вот так… Вот так… Ты примешь меня так легко… Господи, Малфой, что ты делаешь со мной… Не могу больше… Думать о том, что ты ещё не мой…
— Твой, идиот, твой… Только ты не хочешь это доказать, придурок… — боль в руке отпустила, зато движения поттеровских пальцев внутри задевали то место, которое сам Драко в себе игнорировал, и желание оказаться в его объятиях, под ним, в его власти, в его руках, на его члене, в его чёртовом абсолютном распоряжении, вызвало неведомые ранее слёзы неудовлетворённости.
— Я кончу, даже не войдя в тебя до конца, Драко. Ты…
Волна наслаждения поднялась по позвоночнику прямо к сердцу, когда Гарри прижался к его спине своей грудью, и Драко не мог не почувствовать, как его член, всё ещё скованный бельём наполовину, мазнул влагой по бедру.
Его терпение закончилось. Он дёрнул бельё Гарри вниз, сильно царапаясь о расстегнутую молнию брюк, вероятно, причиняя боль и Поттеру, потому что вот так, в слепую, не был уверен, что смог освободить всю мошонку, но ему сейчас было плевать. Он безошибочно нащупал член, чуть подтянулся вверх по простыням, чтобы легче осуществить задуманное, и направил головку прямо туда, где сейчас так правильно натягивали его пальцы Гарри.
Поттер был слишком ошарашен ощущением чужой руки на себе, чтобы понимать, что произошло дальше. Но его головка оказалась внутри, а тело спазмировал оргазм. Он излился в Драко, даже не осознав, как вытащил свои пальцы из него, как мышцы сомкнулись прямо под уздечкой. Его инстинктивные конвульсии не были достаточными, чтобы войти глубоко, хотя бы наполовину, но и этого он не осознавал. Частичная адекватность вернулась к нему, когда Драко сам подался назад, до самого основания вбирая в себя член Гарри, обволакивая, сдавливая в себе. Не имея сил сопротивляться, он сам качнул бёдрами, завершая их полное и безоговорочное соитие, а носом утыкаясь в шею Драко.
— Твой… — сдавленно, неожиданно резко проговорил Драко, а потом поднял руку, чтобы снова прикоснуться к волосам Гарри, запутаться в них, притягивая ближе.
— Мой, — скорее почувствовал кожей, чем услышал он, а потом Гарри сильно сжал его чуть ниже талии и снова толкнулся внутрь. И снова. — Мой Малфой… — сквозь сжатые зубы, иногда скрипящие от напряжения, снова повторил Гарри, сделал ещё несколько фрикций и неожиданно вышел. Драко боялся открыть глаза, только ощущал, как Поттер сдирает с себя одежду, как поворачивает его на спину, задирая ногу так, чтобы впиться зубами в тонкую щиколотку, как грубо подтаскивает его к себе по простыне.
— Посмотри на меня! — сиплый, неверный голос ворвался прямо в душу Драко. Тот не смел ослушаться, распахивая веки, чтобы увидеть Гарри таким, каким и представить не мог. Он и не представлял, что имеет столько власти над ним. Его уязвимость сильно задела Малфоя — таким Поттера он никогда не хотел видеть. И всё же — вот он. И сколько бы силы и влияния у него ни было — сейчас это не имело никакого значения. — Повтори…
— Твой, — тут же сказал Драко, точно зная, о чём он просил, выпаливая этот ответ так, словно он мог стереть это замешательство с лица Гарри.
Он был не так далёк от истины. Малфой даже не успел вдохнуть после своего признания. Гарри вошёл в него, тут же срываясь. В бешеный темп, в бушующий океан эмоций, в страсть, в обладание и преклонение. И Драко впервые в жизни не мог больше думать. Он весь сосредоточился где-то внутри себя, и это «внутри» настолько неотрывно было связано с Гарри, настолько зависело от его движений, его рук, стонов, его энергетики, затмившей всё на свете, что Драко стало страшно. И потрясающе спокойно. Анализу этот диссонанс совершенно не поддавался, в голове была каша, а вот в душе… В душе пело солнце. От наконец свершившегося факта, от завершившегося многолетнего ожидания, но сильнее всего от того, что тело, переставшее принадлежать себе, звенело и танцевало свой танец в унисон с той самой душой. И в голове в какой-то момент тоже наступил блаженный покой, и единственной мыслью, бившейся пульсом в висках, было: «Гарри, Гарри, Гарри…»
Драко закинул руки за голову, пытаясь найти опору, но пальцы бессмысленно цеплялись за подушку, что валялась бесполезной кучей перьев где-то у изголовья. И это было лучше, чем ничего — Малфою нужна была точка земли. Удовольствие разливалось по телу вязкой лавой, накапливаясь в солнечном сплетении, проникая глубже, сильнее, прожигая насквозь. Такого Драко не испытывал ещё, и оказался катастрофически не готов к оргазму, прозвучавшему в голове, как пушечный выстрел.
Когда он смог отдышаться, Гарри уже вытер его от следов собственного удовольствия, уложил головой на ту самую, немного пострадавшую от его пальцев подушку и укрыл простыней. Так комфортно и бестелесно Драко себя ещё никогда не ощущал. Очень хотелось уснуть, но что-то не давало полностью упасть в бессознательность. Говорить не моглось. Не было связных мыслей. Не было силы в связках. И смысла вообще говорить не было. Зато очень много смысла было в том, чтобы потянуться к Поттеру, обвить его руками и прижать к себе. И то, что он почувствовал, как следует притеревшись разморенным телом к Гарри, заставило его заговорить.
