Удивительно, но Драко точно знал, что ему нужно. Он приподнялся на руках, буквально заставляя себя открыть глаза, и в тот момент, когда встретил взгляд Поттера, его смело волнами оргазма — жадными, колючими, как брызги тех самых фьордов, о которых писал ему Гарри. Он остро воспринимал действительность, чувствовал, как Гарри вслед за ним содрогается в оргазме, как он без устали гладит его по бокам, по спине, как ложится на него, не выходя, как поворачивает их обоих снова на бок, не желая придавить и так обессилевшего Драко. Как обнимает его легко и немного неловко.

— Зачем ты так играешь со мной, Драко? Это жестоко… Это… Непонятная мне, жестокая игра…

— Если ты дашь мне вдохнуть, я попробую понять, о чём ты… Но не раньше, чем смогу… — он вяло махнул рукой, устраиваясь удобнее, чувствуя, как возбуждение Гарри спадает.

— Ты вёл себя, как девственник со мной… И это… Настолько желанные впечатления, я не думал, что смогу испытать подобное… Это оказалось несравненно лучше, чем я воображал… Но я знаю, что и в любом другом случае это было бы лучше… Но эта неопытность… Зачем?

— Девственник? Странное понятие о мужчине в контексте анального секса, не так ли? Но раз уж ты спросил… — Драко с силой вздохнул, думая, что это не лучшее время для таких бесед — когда хочется пить и молчать, но не захотел закрываться снова. Просто не захотел. — Это был первый римминг в моей жизни. Первый анальный оргазм. Первый оргазм без стимуляции члена… Это был мой первый анальный секс в нижней позиции за более, чем десять лет… И первый анальный секс, от которого я получил удовольствие.

Гарри уже окончательно выскользнул из тела Драко, но его замершие руки никуда не исчезли. Он несколько минут просто лежал так, за спиной Малфоя, дышал и пытался связать это воедино. Это было немало для осознания.

— Но… Почему? — в конце концов спросил Гарри.

Драко перевернулся, игнорируя мокрое пятно на простыни, устроился на подушке рядом с Поттером и посмотрел на него, думая, что всё, что происходит с ним в последние часы, настолько нереально, что можно ещё какое-то время просто побыть в моменте.

— Потому что я актив, Гарри… Потому что в моей жизни было достаточно дерьма. Потому что для того, чтобы получить удовольствие от такого лично мне нужно больше, чем чей-то член. Нужно… Мг… Доверие? — словно сомневаясь в своих словах, он пожал плечами и хотел поцеловать Гарри, но его взгляд остановил Малфоя: тяжёлый, мрачный, снова пугающий.

— Ты думаешь, после этого я смогу тебя отпустить? Снова вернуться к нашим письмам и редким встречам в культурной среде?

— А что, ты предложишь ещё одну сделку? — с горечью спросил Драко, тут же оказавшийся в нормальном, настоящем мире, сходу нырнув в настоящее, как в ледяное озеро. — Признание в любви станет последним, что я услышу от тебя? Или ты от меня? Чего же стоят тогда эти семь лет?

— Никаких больше сделок, мистер Малфой. Никаких сделок. Я с тобой. Ты со мной. И любые просьбы, услуги, любая ласка и секс — это просто часть отношений. Я знаю, что это трудно. И страшно тоже. Но я не хочу больше быть без… Не хочу быть один, когда знаю, что могу быть с тем, кто чувствует то же, что и я. Почему? Почему ты раньше мне не сказал? — Поттер совершенно по-ребячески улыбнулся и повалил Драко на спину, ложась сверху, покрывая его лицо поцелуями, задевая носом нос, оставляя ощущение реальности своей щетиной. — Я же думал, что я один такой идиот… Влюблённый, по-щенячьи преданный холодному сердцу Папочки…

— По-щенячьи преданный ледяному сердцу… И ты и есть один такой идиот! А я… Просто живу со своими чувствами, стараясь никому не портить жизнь… Я не умею строить свои отношения, Гарри. Профессиональные — сколько угодно. Но мне так страшно, что я сделаю что-то, что просто сломает нас… — говорить об этом оказалось неожиданно просто. Проще, чем завуалировать истинный смысл в пафосных письмах, проще, чем держать руки при себе, проще, чем прятаться под приличиями и условиями.

— И мне страшно. Но ты понимаешь, что я просто не вижу выхода? Что после этого ужина, этих часов вместе…

— Сколько сейчас, кстати? — совсем некстати спросил Драко, понимая, что их условия давно уже нарушены.

— Думаю, начало восьмого… И я помню, что тебе нужно через пару часов быть в «Коко», — с сожалением заметил Гарри, но не стал продолжать, зацепившись за смущённое, даже растерянное выражение лица Драко. — Наше время давно вышло, — словно отвечая на его мысли сказал Поттер, — но мир не развалился на части, и я всё так же люблю твои глаза… Это действительно глупо, думать обо мне, когда я могу быть рядом…

— Не можешь… — покачал головой Драко. — Ты же… Не понимаешь… — он убрал прядь волос со лба Гарри, нахмурившись. Это первый раз, когда Малфой смотрел на него так близко и внимательно, и тут же захотелось бросить обсуждать эту серьёзную, ужасно напряжённую тему, и спросить, откуда этот шрам, почти незаметный уже, но очевидно старый и глубокий. — Ты так много обо мне знаешь… Мои рутины, пятничный отчёт о ресторане, мои вкусы… Но неужели ты не понимаешь, что этого недостаточно, чтобы просто взять и сделаться… Парой? Кем ты вообще хочешь быть для меня?

— Не понимаю, — кивнул Гарри, нагло улыбаясь, — и пока ты не объяснишь толком, почему я просто не могу быть твоим мужчиной, твоим партнёром, твоим любовником и может быть даже, если мне очень повезёт, любимым человеком, я никуда не уйду отсюда!

— Ты же сказал, что это не твой дом… — подозрительно прищурился Малфой, чувствуя, что задал тогда неправильный вопрос. — Чей это дом?

Поттер смутился. Выдохнул, прикрыл глаза, будто готовился к чему-то неприятному или трудному. Но ответил довольно быстро.

— Твой… Я купил его пару лет назад… Для тебя… Хотел… Не знаю, чего я хотел, но… В общем, вот… — он дотянулся до тумбочки, так и не отпустив Драко, открыл ящик и достал ключ с брелоком в виде магистерской шапочки. Вложил его в руку Драко, сжал кулак. Вопрос о таком интересном выборе аксессуара застрял на губах, потому что Гарри как-то очень робко продолжил: — Просто не относись к нам, как к своему очередному дипломному проекту, который пытаешься осуществить. Или как к своему бизнесу… Выключи в своей голове все эти диссертации об абъюзивно-обсессивной взаимозависимости, о тонкостях девиации в социальных прослойках, о субкультурной сублимации, и что ты там ещё написал за все эти годы… И просто позволь себе быть рядом… Потому что я очень хочу. Жить в твоём доме, спать в твоей постели, делить с тобой время, пищу духовную и мирскую…

Опуская тот немаловажный момент, что в Англии Малфой ни с кем не делился своими достижениями на научном поприще, а значит, Гарри и об этой части его жизни знал, Драко почувствовал и гордость, и неловкость. Он считал скандалы вокруг своего имени и своих работ, которые затрагивали темы неоднозначные и не всегда кристально прозрачные с точки зрения морали, вполне достаточными, чтобы оставить их в Европе. Но невозможный Поттер влез и в эту сферу его жизни, без спросу, без такта, и самое страшное, Малфой вообще не был против. Не был против того, что его мужчина, которому всё-таки очень повезло, читал его научные опусы, не был против того, что он так потрясающе всеохватывающе внимателен к нему. Не был против Гарри Поттера в своей жизни.

— Да… Придётся всё же подружить тебя с цитатами классиков… Вечно ты всё перевираешь… — рассмеялся Драко, с интересом рассматривая брелок. Поттер подарил ему дом. Он глупо коверкал цитаты, был одновременно деспотичным и неуверенным в себе, он умел слушать и слышать, как никто другой, был умным, забавным и пугающе сильным, чтобы свергнуть себя с Олимпа, упав к ногам того, кого выбрал в спутники жизни. Он был тем, кто покорил Драко, покоряясь сам. Из десятков наглых и пошлых предложений, единственный, кто нашёл правильный способ, как всё же забраться к нему в постель. Перед этим проникнув и в мысли, и в сердце, и в душу. Он подарил ему дом.